– Вот, смотрите. Это как раз тот самый спектакль. Это фото действующих лиц. Видите среди них свою знакомую?
Среди участников спектакля Маргариты не было. Повинуясь жесту служащей театра, Маша поднялась и прошла следом за той на второй этаж, где висели красочные портреты театральной труппы. Проигнорировав мужчин, Маша безнадежно оглядела женские лики.
– Ее здесь нет, – уныло сказала Маша. Женщина положила руку на Машино плечо и произнесла еще мягче:
– Мне очень жаль, дорогая моя, но, кажется, она вас обманула. Или пошутила. Знаете, сколько девочек хочет стать актрисами? И у скольких это получается? Из тысяч пробивается одна. Ну, две. Я вот тоже когда-то хотела, бредила театром, а когда не вышло, пришла сюда, в администрацию, так и осталась, хоть зарплата грошовая. Но я то ли привыкла, то ли правда не могу без этого. Вот и ваша знакомая нафантазировала бог знает что и рассказывала о своих успехах направо и налево. Люди часто выдают себя за других, более успешных, значимых, потому что признаваться, что ты никто – стыдно. Не переживайте так. Я же вижу, какая вы хорошая.
– С чего вы взяли? – хмуро спросила Маша, переваривая слова униформистки о том, что люди часто выдают себя за других, чем, собственно, занималась и она. Можно было догадаться, что ноги Маргариты Захаровой никогда не ступало на театральные подмостки, во всяком случае, в качестве актрисы. Зачем было ехать сюда и привлекать внимание? Хотя на этот вопрос Маша могла бы ответить. В ее новом изменчивом мире ей хотелось обрести твердую почву под ногами, оттого весть, что Рита не соврала хоть в чем-то, стала бы лучшим утешением. Но этого не случилось. Маша мысленно обругала себя, не замечая, как исказилось ее лицо. Служащая погладила ее по плечу.
– Милая, вы приехали предупредить нас о трагедии, хотя могли бы ничего не делать. В наше время это такая редкость. Скажите, а что с ней случилось все-таки?
– Несчастный случай, – сухо ответила Маша и, сгорбившись, пошла вниз. Дождавшись, когда ее выпустят из театра, Маша вышла, с неприязнью думая о мертвой женщине со множеством, как у хамелеона, личин, что против воли втянула ее в какую-то опасную и непонятную игру.
Глава 6
Оставаться в отеле и дальше не было никакого смысла. С момента исчезновения Маши прошло уже больше недели, на протяжении которой Олег если и пил, то умеренно и большей частью у себя в номере, подальше от посторонних глаз и ушей. Он боялся собственной болтливости и несдержанности, которая могла привести его к погибели. Однако время шло, и его издерганные нервы приходили в норму. Пропавшая жена беспокоила его гораздо меньше, чем труп Павла Доронина, который все никак не могли обнаружить. И это было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что Олег убеждался в собственной гениальности. Так обстряпать дело и не попасться – надо уметь. Плохо, что впереди была все та же неизвестность, которая каждый раз заставляла его подпрыгивать, когда к нему подходил незнакомец. Олег все никак не мог понять, почему машину Павла не обнаружили, и боролся с желанием лично прокатиться в ту сторону, чтобы удостовериться: мертвец на месте. Но здравый смысл побеждал, хотя теперь он понимал, почему убийц всегда влекло на место преступления. Его тянуло так же: убедиться, что не осталось следов, что он по-прежнему вне подозрения.
Неопределенность ситуации с пропавшей Машей продолжала его изводить, но в Москве уже ждали дела. Партнеры дергали его по каждому поводу, и больше всего всех интересовало замороженное строительство жилого массива с громким названием «Крымский оазис», проект, который, кажется, можно было похоронить. В предварительные работы, проектирование, взятки и откаты была вложена масса живых денег. Теперь их придется возвращать. Отсрочка была Олегу крайне необходима, и потому такое оправдание, как исчезновение и, возможно, смерть жены, было кстати. Он мельком подумал, раструбят ли о происшествии газеты, но перестал об этом беспокоиться. Он всего лишь предприниматель, один из многих, да, довольно обеспеченный, но далеко не в первой десятке или даже сотне богатых людей столицы и тем более России. Его личность журналистам не интересна, к тому же, судя по нынешним изданиям, давно отказавшимся от бумаги, миром правят не вдумчивые акулы пера, а линялые шелкоперы, способные лишь копаться в «Инстаграме» знаменитостей. Нет, нынешние журнашлюшки не чета прежним зубрам, без инфоповода, который ты сам предоставишь, ничего рыть не будут. Так что о вероятной смерти Марии никто не узнает и не станет сопоставлять ее с исчезновением Доронина и самоубийством Захаровой, которое вообще в этой истории торчало как пятое колесо у телеги. Плохо было лишь то, что Олегу предстояло объяснение с родителями Марии. При мысли о вое тещи и тестя он поморщился: эти барракуды наверняка сразу поймут, что денежный ручеек, подпитывающий их бюджет, тут же перекроют. Теща наверняка попытается что-то предпринять, начнет давить на больную мозоль и даже попытается обвинить его в смерти дочурки, но в ее скорбь он не верил. Бедная Машка в их взаимоотношениях давно превратилась в разменную монету и наверняка подозревала об этом, если не знала наверняка. Он тоже не был слепым и видел, с какой неохотой она общается с родителями, даже в минуты ссор Маша не порывалась вернуться к ним, вплоть до того дня, когда заявила, что уходит от него. Родители пришли в ужас от этой новости и устроили доченьке выволочку, которая привела Олега в неописуемый восторг. Машу обложили красными флажками со всех сторон и ей просто некуда было деваться. А сейчас она нашла выход и выпорхнула из клетки весьма своеобразным способом, пойдя ко дну, вероятно, в прямом смысле.
Неожиданно у Олега появилась тень сомнения: а стоит ли ему и впрямь думать, что его жена мертва или же что она оказалась в руках злодеев? За неделю никто не пытался попросить выкуп, никто не предъявил никаких условий. Труп Доронина еще не нашли, значит, это не могло быть местью. Не могла ли Маша исчезнуть… добровольно?
Подумав, он отбросил эту мысль, посчитав ее смехотворной. Никуда бы она не делась без денег, документов и телефона, не взяв с собой ключей, косметики и даже запасных трусов. Его аморфная тепличная супруга была неспособна на какие-то реальные действия, и если бы она попыталась сбежать, то дня через два максимум уже приползла бы зареванная, с мотком кровавых соплей вокруг красивой башки. Нет, в этом не было никакого смысла. Но…
Но.
Олег посмотрел на телефон с отвращением, как на гадюку. Может, стоило позвонить ее родителям и осторожно разузнать, не связывалась ли она в последнее время с ними, не просила ли денег, не жаловалась ли на жизнь. С другой стороны, они, озабоченные своим безденежьем, наверняка бы ему уже донесли. Нет, родители Маши ничего не знали, а звонили зятю только в исключительных случаях, как правило, когда надо было выпросить денег.
Звонили ли они Маше? Если нет, значит, они в курсе. Олег вспомнил, что телефон жены не издал ни звука, а потом спохватился, что забыл его зарядить, а тот, естественно, сдох. Воткнув телефон в зарядное устройство, Олег выждал минуту, а потом без труда просмотрел список звонков и сообщений. В свое время он настоял, чтобы жена сообщила ему пароль, и иногда он демонстративно рылся в ее телефоне, с удовольствием отмечая, как Маша впадает в уныние. Едва айфон включился, как на Олега посыпался град сообщений в различные мессенджеры, преимущественно от родителей и нескольких дозволенных подруг. В списке звонков последний был в службу такси после того вечера в ресторане, числились там звонки на телефон Олега и покойной Маргариты. Увидев последний номер, Олег раздраженно пролистал список вызовов дальше, но не нашел там ничего интересного. Жена действительно словно пребывала в монастыре: никому не звонила, не писала, не вела социальных сетей, и только в ее «Инстаграме» было несколько крымских фото: цветы, виды и море. Ни одного фото самой Маши. Ни одного фото Олега. Повинуясь инстинкту, он проверил список покупок по ее карте. Последний раз Маша рассчиталась за ужин в кафе еще до кончины Павла и Маргариты. С того момента она не потратила ничего. Олег отложил телефон, давая ему возможность зарядиться. Неприятный холод вновь начал распространяться в его желудке, поднимаясь выше, к горлу. Ежемесячные расходы их семьи в среднем колебались от восьмисот тысяч до миллиона, и, если Маша за все время не потратила ни копейки, можно распрощаться с надеждой о ее добром здравии.
Олег позвонил Николаю и велел забронировать билеты на ближайший рейс. Тот перезвонил через четверть часа и сообщил, что улететь можно уже ночью.
– От Марии Петровны… ничего не слышно? – тактично спросил он.
– Ничего, – буркнул Олег. – Ночью только вылет? Раньше нет?
– Есть, но нет бизнес-класса. Вы ведь не полетите в экономе.
– Дурак, что ли? Конечно, не полечу. Ладно, бронируй на ночь. И заезжай пораньше.
– Мне лететь с вами? Возможно, наши дела не так плохи и вопрос со строительством будет решен…
– Коля, ты точно долбоящер! – рассвирепел Олег. – Ничего уже не будет решено. Бери билет и лети со мной. Надо забыть Крым как страшный сон. Заезжай за мной часов в девять вечера.
Отшвырнув телефон, Олег вытащил из шкафа чемодан и начал трамбовать в него вещи, швыряя их как попало, нисколько не заботясь, что они помнутся, и потом их придется тщательно отглаживать. Пусть, в Москве есть кому заняться его гардеробом. Нерасторопность Николая и его глупые надежды выводили Олега из себя. Пусть помощник и не знал о смерти Доронина, но надо же иногда голову включать…
Чемодан никак не хотел закрываться. Олег пыхтел, а потом уселся сверху, заставив неподатливую крышку сдаться. Утерев пот со лба, он натолкнулся взглядом на аккуратно составленные, готовые к транспортировке чемоданы жены и на миг задумался, что же с ними делать? Забрать с собой? Оставить тут? Выбросить? От созерцания багажа его отвлекла назойливая трель телефона. Уверенный, что это идиот-помощник, Олег зло гаркнул в трубку: