– Грейс?
Она не слушала его – понеслась прямиком ко входной двери, распахнула настежь, выскочила на крыльцо, с которого было видно весь город. Даже не заметила, что так и таскает с собой книгу.
– Грейс, в чем дело? – позади нее вырос отец. – Тебе спать пора.
– Там чудовище, – показала она.
– Боже мой, – прошептал он.
Взял за плечо, словно хотел отодвинуть, убрать к себе за спину, но глазами так и впился в город.
Что бы там сейчас ни летало – птица-переросток, самолет или еще что, – оно сейчас озаряло ночь почище фейерверка. Дом за домом, над теми несколькими параллельными улочками, что и составляли весь Пайндейл… Дом за домом… взрывались. Люди выбегали на улицу, и даже отсюда, с такого расстояния, Грейс слышала, как они кричат. Штука охотилась за ними – то сжигала на месте, дотла огнем из пасти, то хватала прямо с земли той же самой пастью и глотала целиком. Вот она согнала разбежавшихся людей в центр и подожгла универмаг… и закусочную «У Мэри», уничтожила то и другое, даже гореть осталось особо нечему.
– Ступай в бункер, – сказал папа.
– Но па…
– Там есть одеяла. Не замерзнешь.
– А ты?
Папа смотрел на город. Громадная штука теперь поднималась в воздух… потом круто спикировала вниз, сшибла шпиль с маленькой пресвитерианской церквушки, обслуживавшей примерно все религиозные потребности Пайндейла.
– В бункер! – папа не кричал, но сказал это так твердо, что ноги сами зашагали, куда было велено.
Девочка выбежала с заднего хода – ноги аж ахнули, ступив с размаху в снег! Папа много раз ей показывал, как открывать бункер, – и секунды не прошло, как она уже была внутри. Правда, зубы все равно успели выбить дробь.
Бункер папа построил, когда русские впервые принялись тестировать… она это услышала как «бумбу». Что это такое, девочка не знала, но угрозы оказалось достаточно, чтобы папа выкопал под домом яму, забетонировал и набил продуктами и одеялами.
Одеяла – это хорошо; девочка зарылась в них и только сейчас заметила, что так и сжимает в руке «Маленький домик в большом лесу».
Как же они бегали… Как кричали… Во всем этом было что-то средневековое, как в «Рассказе батской ткачихи» – там Чосер рассказывал, как на путешественников возле трактира напал дракон. Правда, его потом заболтали, заставили спуститься да еще и обеспечить провизией всю компанию.
Она так не станет.
Дома взрывались, тлели… Магазины в центре – тоже. Даже церковь пала, капитулировала перед ней. Осталась только бензозаправка – ее она приберегла напоследок. Она пролетела над ней, вдохнула как следует, чтобы выдохнуть пламя на парочку больших подземных цистерн с топливом, которые взорвут здесь все к чертовой матери… зарево будет до небес!
Но тут она что-то почуяла.
Что-то ужасно, ужасно знакомое…
Пришлось сделать еще круг над городом. Горстка выживших и несколько уцелевших зданий внимания не стоили. Какой вообще смысл в подобных атаках, если никого не останется в живых – если некому будет раззвонить о происшествии на всю округу?
Должна же война с этим миром когда-то начаться – почему не сегодня?
Но этот запах… Что-то такое в воздухе. Она втянула воздух…
Нет, пропало. Сильный, настойчивый запах… – взял и исчез, как не было.
Ее драконий ум зарыскал, ища, что же это такое, – настолько знакомое, но неуловимое. Объяснения не нашлось, но… вот честно, так ли уж оно нужно? Ну, подумаешь, пахнуло ее старым, прежним миром? Что с того? Она же больше не там. Это теперь новая она в совершенно новом месте. Она счастливо рассмеялась и повернула обратно, к городу.
Взрыв бензоколонки был подобен атомной бомбе.
– Грейс? – отец захлопнул за собой дверь в бомбоубежище.
Сквозь толщу земли чувствовалось, как рокочут дальние взрывы – это чудовище продолжало развлекаться, стирая город с лица земли.
– Я тут, папа, – сказала девочка.
Он слез по короткой лестнице, схватил дочь и крепко прижал к себе.
– Это бумба? – спросила она.
– Нет, милая, вряд ли, – специально для нее он говорил легко, почти весело, – но что бы это ни было, тут мы в безопасности.
– Правда?
Он опустился рядом с ней на колени и улыбнулся.
– Я бы не построил для тебя это убежище, если бы это было неправдой. – Теплая ладонь взъерошила ей волосы. – Ложись, кроха, попробуй поспать хоть немного. Папочке еще нужно кое-куда позвонить.
Она залезла на койку – тут их было две, папа специально затащил их сюда, – завернулась в одеяло, подоткнула со всех сторон. Еще один далекий удар – от него даже несколько банок с консервами спрыгнули с полок. Папа преспокойно поднял их с пола.
– Заправка всё, – тихо пробормотал он себе под нос.
Банки отправились на место. Папа снял трубку телефона военного образца, который специально провел сюда загодя. В условиях ядерной войны он все равно бы долго не проработал, но на несколько важных звонков на случай, «если нас будут бомбить первыми», его должно было хватить. Несколько раз нажал на клавишу, подождал связи, выругался вполголоса и вдруг выпрямил спину – на том конце ему наконец ответили.
– Дайте генерала Крафта, – сказал он. – Это агент Дернович. Сообщаю о сценарии 8.
19
Ждать шериф Келби не стал. Дубинка врезалась Дарлин Дьюхерст под коленки и опрокинула женщину на пол. Все вскочили, взревев единым хором. Хисао Инагава мгновенно взял шерифа на мушку.
– И что ты намерен делать дальше, Хисао? – небрежно осклабился тот.
– Меня зовут мистер Инагава. – Дуло не опустилось ни на дюйм.
– Целиться из огнестрельного оружия в представителя правоохранительных органов – уголовное преступление, – сообщил представитель. – Я тебя за это арестую, но сначала получу ответы на свои вопросы. Кто эта девчонка? – Он перевел взгляд на Малкольма с Казимиром. – И вот это – бродяга и педик?
– Мне это слово не нравится, – подал голос Малкольм, спокойно встречая его взгляд. – «Педик».
– Я не о тебе вообще-то говорил, – явно довольный заметил шериф, – но раз ты сам отозвался…
Он вразвалочку двинулся навстречу смотревшему на него ружью. Остановился… потом молниеносно выбросил вперед руку: дубинка сбила дуло в сторону. Оружия мистер Инагава не выронил, но раскрыться – раскрылся, и немедленно второй тычок дубинкой – и прекрепкий! – пришел ему прямо в лицо. Нос с хрустом сломался, ствол наконец полетел на пол.
– Папа! – Джейсон кинулся к нему, но получил дубинкой по локтю.
Это было так откровенно и гадко больно, что парень, продолжая траекторию, рухнул на деревянный пол рядом с Дарлин, скорчившейся там полусидя-полулежа.
– Так, этих я знаю, – сообщил шериф оставшейся троице. – Самое время одному из вас открыть рот.
– Она уже сказала, – процедила Сара. – Я – племянница. Это мои друзья.
– Ага, и явились в гости в тот самый день, когда я и все мирные граждане Фрома, штат Вашингтон, видели какую-то гигантскую штуковину, которая улетела прямиком с этой фермы?
– Я что, по-твоему, построила самолет, шериф? – подала голос с пола Дарлин.
– Вздумала надо мной смеяться, Дарлин? – он развернулся к ней. – Знаешь, я бы тебе не советовал.
Он слегка маханул дубинкой в воздухе для острастки, потом вернулся к Саре. С самой отвратительной в мире улыбкой. И пошел на нее, занося дубинку.
– Нет, – очень спокойно предостерег его Малкольм.
Два шага. Захват одной рукой через спину и другой – за запястье. Легчайший перенос центра тяжести, и шериф упал на пол, выронив дубинку, с рукой, самым безжалостным образом заломленной назад. Малкольм просто удержал запястье шерифа в той точке пространства, где оно и было – это инерция падающего тела сломала руку. С еще более громким хрустом, чем успевший окровавить все лицо нос мистера Инагавы.
Шериф Келби достиг пола с выражением неизбывного удивления на лице.
– Ты мне руку сломал, – донеслось оттуда.
Это было все, что он успел сказать. Малкольм пнул его в горло, достаточно крепко, чтобы прервать дальнейшее словоизвержение. Еще два шага, и одно его колено уперлось в пока не сломанную шерифью руку, а другое – в грудную клетку. Клинки упали в рукава и одним шелковым движением уткнулись в шею представителя правоохранительных органов – с одной стороны и с другой.
– Нет!!! – заорала Сара.
– Я и не собирался, – отозвался Малкольм и, только сказав, понял, что это правда. – Не хочу больше смертей от моих рук.
– Я это сделаю! – предложил Джейсон Инагава, все еще держась за локоть.
– Нет, не ты, – яростно рявкнула девочка. – Только не снова!
– Снова? – оторопел мальчик.
– Снова? – сощурился шериф.
– На твоем месте я бы помолчал. – Малкольм слегка нажал на лезвия; по шее потекли две тоненькие параллельные струйки крови.
– Если это другая вселенная… – начала девочка.
– Это она, – сказал Казимир, с некоторым уважением глядя на Малкольма.
– Если это она, – повторила Сара, – мы не обязаны делать здесь то же, что сделали там. У них не обязательно должны быть те же последствия. Мы можем поступать по-другому, – тут она посмотрела на мать. – Можем стать лучше.
– Тебе не надо становиться лучше, Сара, – сказал Казимир, не сводя глаз с Малкольма. – Ты и так была превосходна.
– Прямо вотум доверия, – равнодушно отозвалась она. – Спасибо.
– Я уже говорил, – повторил Малкольм, все так же спокойно. – Я не собирался его убивать.
И он погрузил пристальный взгляд в глаза шерифа.
– Ты что делаешь? – возопил тот.
– Я велел тебе молчать.
– Нет, что ты все-таки делаешь, молодой человек? – Мистер Инагава прижал к носу платок, который кинула ему Дарлин.
– Некоторые люди внутри – драконы, – произнес Малкольм. – Достаточно немножко поскрести.
Глубже, глубже, глубже в глаза шерифа… Трусость, вот что Малкольм увидел там, почти на дне. Трусость и алчность. Огонь, который горел, но и жег… Огонь – как воспаление, сыпь, обметавшая всю душу. Человек был драконом, во всей его огненной природе, но сам того не знал. И потому что не знал… потому что вместо сердца у него был перекрученный узел из ненависти и несправедливости, никогда, до самого конца отпущенных дней, ему не дано было узнать ни мгновения удовлетворенности. Ни мгновения покоя…