Шорт проезжал через маленькие сонные городки, мимо коттеджей, мимо припаркованных машин, влажно поблескивающих под дождем; жизнь угадывалась лишь за плотно закрытыми дверями пивных, у отдаленной заводской территории, куда торопливо сворачивали грузовики, да на площадке для игры в гольф, которая тянулась вдоль шоссе. Игроки под большими черными зонтами, не обращая на дождь ни малейшего внимания, увлеченно предавались своему занятию.
Каждый из этих городков — Менсток в миниатюре. Где ни остановись, увидишь одну и ту же картину, с той только разницей, что в менстокской пивной коротает время Дир, разыгрывая из себя героя перед мирными обывателями. Хотя, как знать, может, в каждом из этих городишек водится свой Дир?
Нет, не в каждом! Свернув на главную улицу Менстока, Пол сразу же понял, что здесь стряслась какая-то беда. Вдоль дороги в беспорядке выстроились машины "скорой помощи" и полицейские автомобили; некоторые из них, поставленные явно второпях, перегораживали шоссе чуть ли не поперек. Поодаль от проезжей части виднелся полицейский кордон. Пол, вынужденный следить за движением, не успел разглядеть, что происходит за кордоном. Возле одной из карет "скорой помощи" на носилках лежал раненый; застывшим, испуганным взглядом он смотрел в пространство перед собой. Шорту не раз доводилось наблюдать эту типичную картину шока: пострадавший пока еще не в силах осознать, что беда настигает не только других, но вот и его самого не обошла стороною.
На пути выросла фигура полицейского: он нетерпеливо сделал знак проезжать побыстрее, а не зевать по сторонам. Пол, подчинившись жесту, прибавил ходу, направляясь к главной площади. Перед домами толпились кучки взволнованных людей, из-за штор выглядывали любопытные лица. Если Дира встретишь не в каждом городков, то миссис Ипсом сыщется повсюду. Пол припарковал машину там же, где и в прошлый раз — с противоположной стороны улицы, напротив входа в пивную. После полуторачасового сидения за рулем влажное прикосновение дождевых капель подействовало бодряще. Сунув под мышку зонт, он направился к пивной.
Внутри было пусто, лишь за стойкой стоял тощий, с оттопыренными ушами паренек-подросток. Он испуганно воззрился на незнакомого посетителя.
— Что тут происходит? — поинтересовался Шорт.
— Вы из журналистов будете, мистер?
Пол почесал в затылке и смерил взглядом парнишку. Не похоже, чтобы тот был родственником плотного, кряжистого бармена; видно, у них здесь мода такая не отвечать на задаваемые вопросы. Пол тоже оставил обращенный к нему вопрос без ответа и заказал виски. После холодного дождя от одной только мысли о пиве бросало в дрожь.
— Томаса Дира знаете? — сделал он еще одну попытку выспросить паренька.
— Да. Только про эту историю мне ничего не известно. С вас фунт.
Пол, медленно потягивая напиток, бросил деньги на стойку. Виски было теплым, парень и не подумал положить льда или добавить содовой — не в Америке, и так сойдет. Шорт подошел к двери, пытаясь сквозь узоры на матовом стекле разглядеть, что происходит на улице. Напротив, позади его 'геральда", остановился темный "ягуар", выдержав необходимую дистанцию, чтобы в случае чего стартовать без задержки. Машина без опознавательных знаков, конечно же, полицейская, равно как и мужчины средних лет в серых костюмах, которые одновременно вылезли из машины с обеих сторон, — из полиции. Закрыв на ключ машину, оба припустили к пивной, невольно втягивая голову в плечи, чтобы спрятаться от дождя. Пол посторонился, давая им дорогу. Вблизи стало видно, что одному из них за пятьдесят, в то время как другому не стукнуло и сорока, и все же их словно сработали по одной болванке: одинаковые движения — чуть неповоротливые, но налитые силой, одинаковый взгляд — уверенный, но не настырный, — каким они походя смерили Пола. Шорт постоял еще несколько секунд, глядя на мокрую мостовую, затем проследовал за полицейскими к стойке.
— Что тут стряслось? — обратился он с вопросом к тому, что постарше.
Тот внимательно изучил Пола, задержав взгляд на синяках и кровоподтеках, украшавших его физиономию.
— Почему вас это интересует?
Пол пожал плечами.
— Вы здесь живете?
— Нет.
— Находитесь проездом? — Мужчина официально подтвердил факт, и без того очевидный: извлек из внутреннего кармана пиджака полицейское удостоверение и помахал им перед Шортом.
— В гостях, — ответил Пол.
— Ага. — Полицейский, потягивая пиво, углубился в раздумья, словно его вовсе не интересовало, к кому в гости в эту дыру заявился незнакомец в темном костюме, словно его вообще ничто на свете не интересовало и все его желания сводились к одному: чтобы его хоть ненадолго оставили в покое, не приставапи с расспросами, не втягивали в разговор.
На вопрос Пола ответил его коллега.
— Произошло массовое побоище. Неподалеку отсюда строят поселок для индусов. Ну так вот, на рассвете группа местных жителей напала на них. В войну, что ли, им поиграть захотелось, черт их знает... — Он пожал плечами. — Надеялись, что с индусами легко будет справиться, но тех голыми руками не возьмешь, и драка вышла кровавая.
— Господи, — в ужасе выдохнул Пол.
— Как зовут вашего приятеля?
— Томас Дир.
Полицейские переглянулись; тот, что постарше, вроде бы оживился и сделал знак пересесть подальше, в укромный уголок. Они уединились, а парнишка за стойкой налил себе рюмку виски и лихо опрокинул ее. Шорт допил все, что оставалось у него в бокале, и теперь сидел, обхватив бокал, словно грел его руками.
— Инспектор Гордон, — представился тот, что постарше. — А это сержант Хемсуорти.
— Шорт. Пол Шорт. — Он полез было в карман за документом, но Гордон остановил его знаком: пусть не беспокоится, они, мол, ему и без того верят, а если понадобится, то документ востребуют сами.
— Выпьете чего-нибудь? — предложил Хемсуорти.
— Разве что чаю... — Пол поставил на стол пустой бокал. Сержант направился к стойке, а Пол задался мучительным вопросом: наверное, все же стоило поставить в известность полицию о том, что он выяснил здесь в прошлый раз. Впрочем, вряд ли Гордон воспринял бы всерьез его заявление, что жители города Менсток проводят военные занятия, осваивают приемы ближнего боя и намереваются учинить побоище.
— Что с Диром? — спросил он наконец.
— Жив-здоров. — Гордон с горечью усмехнулся. — Легко отделался, без единой царапины. Однако сомневаюсь, чтобы ему и впрямь удалось выйти сухим из воды. Придется ему позаботиться о хорошем адвокате. — Он подозрительно покосился на Пола. — А вы случаем не адвокат?
Пол, усмехнувшись, выждал, пока Хемсуорти сядет на место.
— Нет, не адвокат. Я журналист.
Сержант, похоже, раздумывал, уж не отнести ли ему чай обратно. Должно быть, у здешних полицейских остались плохие воспоминания о встречах с представителями печати.
— Откуда вы узнали, что здесь готовится заварушка?
Шорт смирился с тем, что придется изложить дело хотя бы в общих чертах, тогда, по крайней мере, они сэкономят время на этой игре в вопросы и ответы.
— Когда я служил в "Спешл Эйр Сервис", Дир был моим инструктором. Не так давно я посетил его и обратился с просьбой свести меня с одним из его друзей. Дир оказал эту услугу, но теперь мне снова необходимо повидать того человека, — Пол вычислил следующий вопрос, словно он был написан на лбу у Гордона, и опередил собеседника: — Я не знаю ни адреса его, ни даже имени. Какой-то правительственный чиновник; имеет отношение к секретной службе или чему-то в этом роде. — Он видел, как полицейские переглянулись, оценивая значение этой информации. — Не исключено, что я распрощаюсь с журналистикой, а значит, пора позаботиться о постоянной работе. Вот я и подумал, что как бывший коммандос мог бы там устроиться. Надеюсь, вы меня поняли?
Как не понять, конечно, поняли. Оба полицейских уставились на дверь: в пивную вошли трое мужчин — красномордые, крепкого сложения; один из них прихрамывал. Пол догадался, что это, должно быть, участники сражения. Все трое прошли к стойке, делая вид, будто не замечают сидящих в углу посторонних.
— Есть и убитые, — тихо произнес Хемсуорти. — С обеих сторон. А уж раненых — и не сосчитать. У индусов пострадали даже женщины и дети. Один мальчик в очень тяжелом состоянии, вряд ли дотянет до вечера.
Шорт молчал, и Хемсуорти безжалостно продолжил:
— И теперь бог весть, когда это кончится. Индусы жаждут отмщения. Им и горя мало, что со стороны напавших тоже есть убитые и раненые, они знают только одно: чужие ворвались ночью в их жилища, круша все и вся.
— А какова реакция другой стороны? — поинтересовался Шорт. Чем не тема, подумал он, собрать бы материал да написать. Впрочем, он понимал, что затея почти безнадежная, как показал опыт с предыдущей книгой. Ведь он не в состоянии занять однозначную позицию: станет доказывать правоту одной стороны, и в его словах и интонациях непременно прорвутся жалость и сочувствие к другой; постарается наглядно показать, к чему приводит насилие, но пафос репортажа будет снижен тем, что сам он подчас тоже видит выход в насилии.
— Они растеряны и напуганы, — задумчиво произнес Гордон. — Рассчитывали-то они совсем на другое. Им казалось, получится нечто среднее между вылазкой бойскаутов и трактирной дракой. Должно быть, фильмы с Рембо вскружили им голову. Затем наступило прозрение, когда они увидели, что вовсе не киногерою вспороли брюхо, а бакалейщику Тому и тот отдал концы у них на глазах.
— Ну а затем последует обратная реакция, — подхватил Хемсуорти. — Всеобщее возмущение: да как эти индусы посмели! Нападение будет забыто, останется в памяти лишь одно: индусы выпотрошили бакалейщика Тома, а ведь всем известно, какой это был добрый и безобидный человек. Ну а уж если индусы тем временем попытаются взять реванш да если кто-нибудь умело подогреет наших добропорядочных граждан...
Шорт уловил его мысль. Подавив тяжкий вздох, он допил чай. Извлек из кармана мятую пачку сигарет и угостил полицейских. Хемсуорти взял сигарету, а Гордон качнул головой и на его грустном, обветренном лице мелькнула улыбка.