Горизонт-75
ДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ!
«Горизонт» снова зовет тебя в путь. А путешествие нынче особенное.
В 1975 году наша страна отметила 30-летие Великой Победы над фашизмом. Путь советского народа и славной Советской Армии к этой победе был долог, труден и героичен. За подвиги на фронтах Великой Отечественной войны тысячи бойцов и командиров удостоились высокого звания Героя Советского Союза, а медалями и орденами награждены — миллионы.
Чеканные надписи на многих медалях тех лет начинаются с очень суровых слов: «За оборону… За взятие… За освобождение…»
Вот о таких медалях и рассказывает в сборнике «Горизонт-75» ветеран Великой Отечественной войны, кавалер многих орденов пермский писатель Олег Константинович Селянкин.
В повестях, рассказах и стихах ты повстречаешься не только с героями-бойцами, но и с мальчишками-девчонками, твоими ровесниками, которые тоже своими добрыми делами приближали Великую Победу.
А еще ты познакомишься здесь с очень хорошими рабочими людьми — Героем Социалистического Труда Иваном Гавриловичем Мандычем из города Соликамска и лесничим Вячеславом Виссарионовичем Шитовым из Перми. Они сами расскажут о своей работе.
Кроме того, ты прочитаешь в сборнике о пионерской игре «Зарница», сам станешь участником веселых и даже загадочных событий, но это будут уже рассказы не про войну, а про мир.
Итак, дорогой читатель, открывай книгу и — в путь!
А. СоболевГРЕНАДА, ГРЕНАДА, ГРЕНАДА МОЯ…Рассказ
Рис. В. Захарова-Холмского.
Лето выдалось знойное и грозовое. Целыми днями пропадали мальчишки на воле. Ни дождь, ни слякоть не могли остановить их. Собирались ватагой и шлепали по грязи, по лывам, по высокой мокрой траве. Окрест села лежали поля с березовыми колками и буераками. В дальних лощинах видимо-невидимо росла смородина. Кусты под тяжестью ягод клонились долу. Крупная, черная, блестящая от дождя, была она необыкновенно вкусна. Ребята быстро набирали полные корзины, а потом рвали кислицу, рубиновую, просвечивающую насквозь, и в корзинах становилось красно и черно.
Так и остался в памяти Данилки тот цвет.
И время тогда было тоже черно-красное — истекала кровью Испания в схватке с черными силами фашизма.
Мишка, сын райкомовского шофера, чернявый, верткий и задиристый мальчишка, дважды пытался бежать к республиканцам на помощь, но дальше Новосибирска удрать не удавалось — ловила железнодорожная милиция. Мальчишки прозвали его «испанцем» за побеги, смуглую кожу и черные большие глаза.
Купаться на озеро ходили каждый день. На противоположной крутой стороне высился сосновый бор, а здесь, где располагались ребята, берег был покрыт кудрявой травкой-муравкой и ромашками. К самому озеру подступала рожь с васильками по краю. Слепило низкое закатное солнце, и рожь отливала золотом. Озеро было как светлая бездна, куда провалилась тень медноствольного бора вниз вершинами.
Мальчишки плавали, ныряли, а потом, накупавшись, лежали на берегу и смотрели в небо, где неслись легкие, как дым, облака. Хорошо им! Лети куда хочешь! Хоть в Испанию. А может, они уже были там и видели ту необыкновенную Гренаду, о которой недавно передавали по радио стихи: «Гренада, Гренада, Гренада моя». Стихи удивительные, вроде бы про Испанию и вроде про гражданскую войну, в которой мальчишкам не пришлось воевать и о которой они вздыхали, завидуя своим отцам. Завидовали они и испанским мальчишкам, которые воюют сейчас.
«Гренада, Гренада, Гренада моя…» — звучат в ушах Данилки запавшие в душу слова, и ему немного грустно, хочется куда-то ехать, делать что-то необыкновенное, и чудится ему, что ждет его впереди что-то большое и прекрасное.
— Эй, кто не дрейфит, айда на тот берег! — вдруг крикнул Мишка-испанец.
— Айда! — заорали все, потому как никто не хотел выглядеть в глазах других трусом.
Сначала плыть было легко, и мальчишки, смеясь, с удовольствием обгоняли друг друга. На середке озера притомились и плыли уже потише. До противоположного берега было еще далеко. Наконец заплыли в тень, которую отбрасывал бор. Вода здесь была прохладнее, чем на освещенном месте. Все чаще тянуло вниз усталые ноги, и Данилка испуганно поднимал их — там, на глубине, вода была еще холоднее. Мальчишки подплывали к берегу, и чем ближе, тем неуютнее становилось на сердце. Напряженно дыша, они не спускали глаз с обрывистого склона. На берегу сгущались сумерки, и тишина царила в молчаливом бору. Он пользовался дурной славой — там в гражданскую войну белые расстреляли много красных партизан, а потом, уже на памяти ребят, здесь убили начальника политотдела тракторной станции. Кто убил — неизвестно. Вылезать здесь мальчишкам не хотелось. Не доплывая до берега, кто-то крикнул:
— Айда обратно!
Все охотно повернули назад. Не повернул только Мишка-испанец. Он презрительно скривил лиловые от холода губы и крикнул:
— Что, кишка тонка? Слабаки!
Данилка, который тоже было повернул назад, после этих слов поплыл за Мишкой-испанцем. Он преклонялся перед этим смелым мальчишкой, хотел с ним дружить, но тот не замечал Данилку, вернее, относился к нему, как и ко всем ребятам. Сейчас Данилке хотелось доказать Мишке-испанцу, что он годится в друзья. Мишка-испанец бросил на него удивленный взгляд, но промолчал. Они молча доплыли до прибрежных камышей, Мишка встал на ноги. Данилка тоже. Вода была по горло.
— Коснулись ногами — и все. Теперь можно и назад, — сказал Мишка-испанец, не успел Данилка дух перевести.
Данилка кивнул. Конечно, доказали всем, на что способны, теперь можно со спокойной совестью плыть обратно. Но как только Данилка взглянул на тот берег, куда предстояло плыть, у него похолодело в груди. Пологий низкий берег был так далек, что казалось, озеру не было конца. Дернуло же Данилку плыть за «испанцем», который старше его и сильнее. Филька вон не дурак, остался на берегу и хоть бы хны! Сидит себе сейчас, пузо греет на закатном солнышке.
Мишка-испанец обернулся.
— Поплыли! Не отставай!
Данилка жалко улыбнулся в ответ: дескать, давай, все в порядке, а сам со страхом смотрел на воду. Мишка поплыл первым, и Данилка, пересилив страх, тронулся за ним. Они были еще в тени от соснового бора, а Данилка почувствовал, что до берега ему не доплыть. Руки и ноги смертельно устали, он двигал ими как чужими. А мальчишки уже плыли по освещенной солнцем части озера, и головы их мокро сверкали на солнце. Данилка с тоской смотрел на них, не покидала настойчивая мысль: только бы не свела судорога, сведет и — все.
Где-то там, за спиной, все ниже опускалось солнце, и его блеск отражался в той части озера, до которой они никак не могли доплыть. Данилка еле шлепал по воде руками и чувствовал, что еще немного — и он сдаст. Невзначай он хлебнул воды, закашлялся и совсем потерял силы. Данилка хотел крикнуть: «Помогите!» — но вместо этого опять хлебнул воды. Страх сжал сердце. Он отчаянно забарахтался на месте и вдруг увидел рядом голову Мишки-испанца.
— Ты чего? Устал?
Данилка замотал головой, он не хотел сознаться, что устал, не мог уронить своего достоинства перед Мишкой-испанцем.
Мишка внимательно посмотрел на Данилку и сказал ободряюще:
— Не робей, я рядом поплыву.
От этих слов у Данилки прибавилось сил. Мишка-испанец плыл рядом сильно и спокойно. Наконец они выплыли на солнечное место. Плыть стало легче. Но к берегу Данилка подгребал совсем обессиленный. На травке-муравке сидели мальчишки и смотрели на них. Данилка попробовал достать ногами дно, не достал и начал захлебываться. И тут же почувствовал, как рука Мишки-испанца подхватила его. Данилка вынырнул, судорожно хватил воздуху и отчаянно забил руками по воде. Мишка подтолкнул его к берегу, и Данилка вдруг почувствовал под ногами твердое. Он встал на ноги и, сдерживая судорожное дыхание, старался, чтобы ребята не заметили, как он испугался. Мишка-испанец вышел на берег и преувеличенно бодро сказал:
— Эх, люблю повеселиться, особенно пожрать. Навалимся на ягоды, пацаны!
Данилка понял, что он отвлекает внимание ребят. Тело было странно чужим и все дрожало от перенапряжения, ноги подкашивались. Сердце колотилось где-то в горле, в груди было пусто и больно, голова кружилась. Он сел на траву, ко всему безразличный, и громко икнул. Мальчишки засмеялись. Данилка икнул еще раз, потом еще и еще, и уже не мог остановиться. Его трясло, он чакал зубами, а мальчишки покатывались со смеху.
— Чо смеетесь, дураки! — закричал Мишка-испанец. — Сами струсили плыть, а над ним смеетесь! Слабаки!
Он подвез Фильке подзатыльник, пнул Ромкину корзинку с ягодой.
— Кто вякнет еще, будет иметь дело со мной.
Пацаны притихли, никто не хотел иметь дела с Мишкой-испанцем.
А Данилка все икал и икал и никак не мог остановиться. А в сердце уже рождалась радость от сознания, что он преодолел свою слабость и страх и не отстал от Мишки-испанца.
Они оба не знали тогда, что пройдет не так уж много лет, и будут они вместе форсировать Днепр. Будет кипеть вода от разрывов снарядов и пулеметных очередей. Их батальон будет брать на обрывистом берегу клочок земли, чтобы с этого «пятачка» начать дальнейшее наступление. Они снова будут плыть рядом, и нельзя будет, как в детстве, повернуть назад или хотя бы отдохнуть. И уже Данилка — гвардии лейтенант — будет поддерживать в воде раненого Михаила — своего комбата, но на берег вытащит его мертвым. И потом, после ожесточенной рукопашной схватки, чудом оставшись в живых, на узкой каменистой полоске берега будет Данилка хоронить своего друга на отбитой у врага земле. И впервые за войну заплачет обжигающими слезами…
Б. ДробизСОЛДАТСКАЯ ВЕРНОСТЬ ПРИСЯГЕОчерк
Рис. В. Захарова-Холмского.