— Будет сделано, босс.
— Сиди на связи, я тебе позвоню через двадцать минут.
Марк положил трубку на аппарат, медленно обхватил голову руками. Борланд в Зоне…
— Ястреб, — позвал он.
— Что? — Лидер «Долга» поправил кепку.
— Насколько тяжело зайти в Зоне с запада, минуя Барьер?
— Не особо, если знать ходы. А что?
— Надо провести внутрь одного человека.
— Кто такой?
— Просто друг.
— Просто друзей не бывает. Ты ему доверяешь?
— Да.
— Тогда можно…
В полуразрушенном помещении с остатками Монолита было тихо. Литера уже полностью пришла в себя, но продолжала молчать. Борланд сидел рядом с ней, обхватив руками за плечи. Марк стоял на ногах, заложив руки за спину, и не торопясь вел рассказ, а майор Кунченко все еще осматривал черные кристаллы, тускло мерцавшие, когда он касался их.
— Орех был страховкой, — сказал Марк. — На случай, если появятся осложнения с продвижением к Припяти. Ведь никто не предвидел, что туда удастся добраться на «Тайкуне», так что я рассчитывал на продвижение по поверхности с твоими людьми, майор. Этап дороги через блокады «Монолита» был самым опасным, так что я решил, что если Орех разведает подземный путь по картам, полученным от Ястреба, то это нам сильно поможет. В действительности же эта часть плана понадобилась Фармеру и Уотсону, но зато они смогли безопасно доставить сюда нож.
— Я заметил, немало усилий тебе пришлось приложить, чтобы все же уничтожить камень, — произнес Клинч. — Видимо, тебе очень важно было, чтобы я сам решал, собирать его после этого или нет.
— Уверен, ты примешь верное решение.
— Обязательно, — кивнул Кунченко. — Как только буду знать, какое из них верное.
КПК на столе зажужжал. Марк отставил стакан с кофе в сторону, дотянулся до коммуникатора, нажал на кнопку приема. Одновременно глянул на часы. Была глубокая ночь. Марк тяжело вздохнул.
— Ястреб, тебе же было сказано не связываться со мной по этому каналу!
— Марк? — раздался глухой голос лидера клана.
— Да, да, это я. Что случилось?
— Марк, я теперь знаю, как нам создать новый полтергейст. Есть отличный кандидат.
Сталкер сел на диване.
— Давай не сейчас, — произнес он.
— Нет времени. Скоро они будут здесь. Слушай, дружище, я все же сделаю это. Мне придется совершить убийство.
— Какое убийство? Ястреб, погоди немного, давай мы…
— Он вошел в здание, Марк.
— Кто вошел?
— Борланд, твой старый знакомый. Он идет за мной.
— Что?!
— Просто следуй своему плану. Борланд заменит меня в этом деле. Так тебе будет удобнее работать. Дай Бог, чтобы я стал единственной необратимой жертвой, потому что, как только я убью подругу Борланда, жить мне останется недолго. Мои собственные люди мне этого не простят.
— Ястреб, ты сошел с ума!
— Марк, я должен убить постороннюю девочку. И я сам отвечу за это.
— Какую девочку?
— Дочку Технаря. Ей около двадцати лет.
— Как Полине? — произнес Марк, чувствуя, как комната плывет перед глазами. — Ястреб, откажись! Не надо! Черт с ним, с Монолитом!
— Нет. Не знаю, что там с Коалицией, но тебе нужно разрушить Монолит. Зону надо хоть немного замедлить, и я всегда был готов сдохнуть за это, верь или нет. Найди Борланда и объясни ему все. Теперь будущее Зоны зависит от вас обоих. Прощай, брат.
Связь прервалась. Марк продолжал сидеть с бьющимся сердцем. Затем в ярости вскочил и опрокинул стол.
Остаток ночи он глаз не сомкнул.
— Не думаю, что мне когда-нибудь будет приятно вспоминать об этом, — сказал Борланд. — Я не могу ни обвинять Ястреба, ни оправдывать его. Но знаю точно: тогда, на мосту, я был готов поставить для себя точку. И сейчас мне кажется, что я в самом деле ее поставил. Все, что было после этого, виделось мне уже под иным углом, в другом свете. У меня была конкретная цель: вернуть Литеру к жизни.
Он нежно посмотрел на девушку, которая ничем на это не ответила.
Борланд не смутился.
— На мосту Кордона, где вы меня нашли, Падишах рассказал мне, что происходит. Само собой, не больше того, что знал сам, а знал он столько же, сколько и ты, Клинч. На то время.
— Я все думаю, как мне реагировать на то, что вы мне говорите, — произнес Кунченко. — Но у меня есть время, пока вы не закончите рассказывать, чего я еще не знал.
— Дальше ничего особенного не было, — разъяснил Марк.
— Если не считать момента нашей встречи, — добавил Борланд.
— Да, точно, — улыбнулся Марк. — Она была, скажем так, бурной.
Проведя магнитной картой по считывателю, Марк открыл замок и вошел внутрь камеры.
В следующий момент на него обрушился сокрушительный удар, который сбил его с ног. Марк рухнул на пол, обнаружив, что о его спину только что разломался пластиковый стул. Следом в пол вонзилась острая ножка от мебели, но сталкер успел перекатиться и врезать нападавшему по колену.
Борланд навалился на него и начал душить. Марк все же успел заметить, что он был в таком остервенении, что вряд ли мог понять, с кем имеет дело.
Врезав Борланду по шее на месте ранения от дротика с транквилизатором, Марк скинул его с себя.
— Успокойся, придурок! — крикнул он. — Это же я! Не узнал?
— Чего?! — выпалил Борланд, пятясь назад. Он споткнулся об один из обломков и грохнулся, чуть не сломав себе запястье. — Это что, ты?
— Он самый! — рявкнул Марк, быстро вставая и запирая дверь. — Вот теперь нас никто не слышит.
— О черт! — Борланд протер глаза, но таращился все так же.
— Не ожидал, верно?
— Да твою же мать! Ты что тут делаешь?
— Я попал так же, как и ты. Если не хуже. Можешь мне доверять.
— Да ну? — Борланд поднялся, глядя с опаской. — Точно? Тогда выпусти меня.
— Сядь и давай поговорим, — жестко сказал Марк.
— Дай мне уйти!
— Сядь.
Борланд сел на кровать. Затем, подумав, махнул рукой, лег и сложил руки на животе.
— Ну вас всех к черту, — выговорил он. — Я устал. Говори.
— Это я стрелял в тебя с вертолета.
— Да ну?
— Помолчи хоть немного. Ты и не представляешь, каких трудов мне стоит поддерживать Глока в неведении, что ты тут сидишь. Клинч тоже знает не все, а нам с тобой о стольком нужно поговорить. Но прежде всего: ты хочешь вернуть к жизни Литеру?
— Так и началось мое участие, — проговорил Борланд. — Марку с самого начала удалось меня заинтриговать. В течение следующих дней он организовал мне ускоренный курс лечения, хорошее питание, полный отдых. Постоянно заходил сам, и мы с ним говорили о многих вещах. По истечении пяти суток, к моменту брифинга, я был готов.
— Пять дней, значит, — сказал Клинч. — Достаточный срок, чтобы принять решение. Стало быть, когда я пришел перетягивать тебя на свою сторону, ты уже знал, что согласишься.
— Да. Я знал, чего хочу от этой экспедиции, и своего добился. Хотя поначалу меня одолевали сомнения, действительно ли результат станет таким, каким я ожидал.
— Литера, — в сотый раз за день повторил Борланд, с бутылкой минералки отдыхающий после подтягиваний на привинченном к стене турнике. — Марк, я верю тебе и легенде о полтергейсте. Но давай на минутку забудем про Полину и все остальное, что тебя удерживает в этих стенах. Мне нужно твое честное, беспристрастное мнение. Если полтергейст снова станет вроде как человеком — то кем он будет на самом деле? Прости, но меня берут сомнения насчет того, что этот процесс обратим. Я видел, как Литера умерла. По-настоящему.
Марк устало покачал головой.
— Я ждал этого вопроса, — сказал он. — И могу тебе на него ответить. В таких же мыслях я провел несколько лет, пока думал, стоит ли мне лезть в Зону и снимать Заслон. В таком состоянии я встретил Полину в автобусе и в том же расположении духа пребывал следующие несколько недель, когда глядел на нее. Каждый раз. Наверняка ты решил, что после того, как я вернул себе любимую, для меня настала сплошная сказка. Дело именно в том, что я боялся, что это окажется сказкой. И хотел убедиться, что это реальность. Я проверял Полину как мог и в чем мог. Она — человек. И Литера тоже станет человеком. Таким же, как мы с тобой. Зона способна возвращать в том состоянии, в котором берет. Надо лишь уметь взять свое.
— Спасибо Апельсину, — сказал Борланд, касаясь щеки Литеры пальцами. — Если бы он, ничего бы у нас не получилось. Таких, как Литера, в Зоне очень мало. Тех, кому удалось вернуться, — больше никого.
— Если подумать, то удивительного и в самом деле ничего нет, — добавил Марк. — Учитывая, где мы находимся. Полтергейст — сгусток энергии и массы, точно такой же, как человек и любое другое живое существо. Если мы смогли принять и уместить в сознании существование полтергейста, то почему должны отрицать обратный процесс? А что до того, где заканчивается жизнь и начинается смерть, — это нам неведомо. Все это относится к материям, о которых даже народ Сенатора ничего не знает.
— Все хорошо, что хорошо кончается, да? — устало сказал Клинч. Было видно, что майор никак не может решить. — Не знаю, как там, на той стороне, но я предпочел бы не возвращаться.
— Боль, — тихо произнесла Литера.
— Что? — встрепенулся Борланд. — Родная, где боль?
Марк подошел поближе.
— Боль, — повторила девушка, смотря перед собой в никуда. — Но это не страшная боль. А… приятная. Словно рождаешься заново. Идешь туда, где никто не был… Мир, который там, — он не одинаковый, он свой для каждого. Как живешь здесь, так существуешь там. Если делаешь здесь кому-то плохо или больно, все возвращается обратно в том мире. Если делаешь хорошо — тоже. Не забывается ничто — ни добро, ни зло. Это как очищение. Только там я поняла, как жила здесь.
Литера повернулась к Борланду, глядя немного рассеянно.
— Прости меня, — сказала она. — Ты не виноват, что папа умер.
Борланд взволнованно провел рукой по лицу.
— Родная, мне надо очень много рассказать про жизнь твоего отца в Зоне, — признался он. — Господи, ты ведь все эти годы не знала, где он и чем занимается. Я провел все это время в его компании и твердо говорю, что именно Технарь сделал из меня человека. Но об этом мы поговорим позже, когда уйдем отсюда. Нас тут больше ничто не держит.