Мира отодвинула от себя учебник и потерла усталые глаза. Настольная лампа светила тускло: питающий ее магический кристалл почти истощился, и давно уже следовало сходить к госпоже Айсоке и попросить у нее новый. Заодно, кстати, и для верхнего шара. Но сегодня надо дочитать главу. А завтра можно заняться рефератом. Возможно, за то, что она читает сверх программы, господин Саомир расщедрится на дополнительные баллы.
– Мирка! – сказала со своей кровати Хана, оторвавшись от, судя по обложке, очередного любовного романа. – Кончай зубрить. Отбой через пятнадцать минут. Станешь постоянно заниматься – глаза вытекут. Придется очки носить, вон, как Бо.
– Чтение при правильном освещении глазам не вредит, – возразила Бохака. Она сидела с иголкой сбоку от стола и вышивала на свежекупленном носовом платке свою монограмму. – А очки у меня с детства.
– Ну и зануды! – сморщила нос Хана. – Свободное время, между прочим, дают, чтобы расслабляться. А если не расслабляться, то можно получить нервный срыв! – она назидательно подняла палец.
– А если расслабляться, то можно нахватать штрафных баллов, – Мира сладко потянулась. – Тебе хорошо, у тебя и так титул есть. А если я не стану изо всех сил стараться, мне его в жизни не видать.
– Да ну, подумаешь, титул! – легкомысленно отмахнулась подружка. – Можно подумать, он мне нужен. В Приграничье все равно, баронесса ты или вайс-графиня. И потом, наше имение десять раз заложено и перезаложено, скоро, наверное, совсем отберут. А если у тебя нет денег, то все равно, какой титул.
– Деньги с титулом куда лучше денег без титула! – Бохака откусила нитку и критично посмотрела на результат работы. – Ладно, сойдет. Все, девочки, вы как хотите, а я спать. И вы укладывайтесь, все равно сейчас дневальные с обходом явятся.
Она отложила платок, поднялась со стула и одернула пижаму.
В дверь тихо поскреблись.
– Кого там принесло на ночь глядя? – удивилась Хана. – Кто там? – крикнула она во весь голос.
Дверь скрипнула, приотворяясь, и в щель проскользнула долговязая белобрысая фигура. Хана с Бохакой синхронно взвизгнули.
– Май, ты куда лезешь, дурак! – шепотом закричала Бохака, ныряя под одеяло. – Ты что, не видишь, что мы не одеты?
– Вы? – удивился нахал, прикрывая за собой дверь. – У нас в такой одежде на официальные приемы являются. Да я потом, я вам уже тысячу раз говорил, что не интересуют меня ваши худосочные ляжки и пупырышки вместо груди.
Сам он, по своему внеклассному обыкновению, щеголял в одних брюках и рубашке с подвернутыми рукавами. Китель, разумеется, опять валялся неизвестно где. Интересно, что вдруг он поздно вечером проснулся? Весь день как сонная муха ходил, а сейчас вдруг в себя пришел?
– Май, я тебе сейчас врежу! – угрожающе проговорила Мира. Она бросаться к постели за одеялом не стала. Во-первых, она все-таки не совсем голая, а в пижаме, а во-вторых, он ее и так уже рассмотрел в подробностях. Вместо того она встала со стула, подошла к своему непутевому фертрату и толкнула в грудь. – Топай отсюда, извращенец!
– Глупости! – Май увернулся, обхватил ее за талию и повлек обратно к столу. – Во-первых, подглядывать за девочками есть совершенно естественное и нормальное побуждение для любого мальчика. Хотя подглядывать за девочками в таких почти что шубах – что-то тут действительно от извращения есть. Во-вторых, у фертратов с их хозяевами отношения обычно чисто романтические, зовом плоти не обремененные. А если станешь ругаться, хозяюшка, гулять с собой не возьму.
– Гулять? – хором спросили все три девочки.
– Гулять, – подтвердил Май. – Хозяюшка, раздевайся.
– Что?
– И одевайся, разумеется. Ты же не собираешься в пижаме по городским улицам шляться? Что-то мне подсказывает, что тебя народ не поймет. Давай, давай, в темпе!
Он потянулся к пижамной куртке Миры.
– Руки убери! – предупредила та, отступая, изрядно озадаченная. Гулять? По городским улицам? – Уже поздно, отбой сейчас. И у меня увольнительной нет. И вообще я спать хочу.
– Хотеть не вредно, вредно не хотеть. Приключения закаляют. Переодевайся, живее. Могу не смотреть, если хочешь.
Он демонстративно отвернулся и сложил руки на груди.
– Май, ты с ума сошел! – беспомощно сказала Мира ему в спину, оглядываясь на подружек. Те глядели на Мая из-под одеял круглыми глазами. – Куда гулять? У нас даже увольнительных нет!
– Ты мне сама рассказывала про разболтанный прут в решетке. Зачем нам увольнительные?
– Но ведь запрещено…
– Зато интересно! – отрезал Май. – А зачем жить, если неинтересно? Время еще детское, до полуночи погуляем по окрестностям и вернемся незаметненько. Ну, ты долго телиться намерена? Помочь переодеться?
Из коридора сквозь дверь донеслись невнятные голоса.
– Ой, дневальные с проверкой идут! – Мира схватилась за щеки. – А ты здесь! Уходи, быстро, иначе нам такое устроят! И тебя проверят, а когда не найдут в комнате…
Май быстро оглянулся по сторонам и рыбкой нырнул под кровать Миры.
– Все уже запомнили, что я рано отрубаюсь и на крики в ухо не реагирую, – глухо донеслось оттуда. – А я под одеяло тряпок напихал, чтобы на меня походили. Изобрази естественную физиономию, хозяюшка.
В дверь громко и резко постучали, и тут же, не дожидаясь ответа, распахнули ее.
– Отбой через пять минут! – возвестила Сёя, заходя в комнату. За ее плечом маячили Пария и какой-то незнакомый первокурсник с повязками дневальных на рукавах. – Так, все трое на месте, – она сделала пометку у себя в планшете. – Мира, ты чего посреди комнаты столбом стоишь и на меня пялишься, словно на привидение?
– Э-э… нет, ничего, – промямлила Мира, с трудом удерживаясь, чтобы не покоситься на свою кровать. – Ты так неожиданно…
– Сейчас полдевятого! – удивилась староста. – Всегда в это время обход. Ты, кажется, уже на ходу дрыхнешь. Все, книжки на тумбочки, и свет гасите. Не забывайте, завтра подъем и завтрак на полчаса раньше. В полседьмого общий сбор, и топаем на соревнования по плаванью.
Она повернулась и вышла, прикрыв за собой дверь. Мира поспешно коснулась кубирина, посылая светильнику неслышную команду. Тот послушно вспыхнул и медленно погас. В комнате сгустилась почти полная тьма – сегодня небо затянуло тучами, сквозь которые не пробивался ни лунный, ни тем более звездный свет.
– Эй, Май! – шепотом позвала она. – Сейчас Сёя по этажу пройдет, и выматывайся отсюда.
– Ничего подобного, – судя по звукам, Май выбрался из-под кровати и сейчас отряхивался. – Мы гулять идем, забыла? Переодевайся, быстрее. Я не смотрю. Или ты в темноте не умеешь?
Лампа под потолком засветилась приглушенным голубоватым ночным светом.
– Май, ты с ума сошел? – тоже шепотом поинтересовалась Бохака, убирая палец от кубирина. – Запрещено же. Если вас поймают, вздрючат так, что…
– А, понятно. Значит, она просто испугалась.
От разочарованных ноток в голосе Мая Мира просто вскипела.
– Нифига я не испугалась! – яростным шепотом крикнула она. – Сам дурак, понял? Приперся на ночь глядя и зовет непонятно куда. Ты как по парку шариться впотьмах собрался, идиот?
– Я в темноте неплохо вижу, – Май снова скрестил руки на груди и склонил голову на бок. – Но раз испугалась, я один пойду. А хвасталась-то как – сколько раз в самоходах бывала, все ходы и выходы знаю!
Мира громко зашипела.
– Нифига я не испугалась! – уже в голос сказала она, не заботясь, что Сёя все еще может ее услышать.
– Докажи! – пожал плечами белобрысый нахал.
– И докажу! Только потом сам не плачь, когда темноты испугаешься!
Мира яростно задергала пуговицы пижамы. Когда она сбросила пижамную куртку, Хана и Бохака в унисон сдавленно пискнули, и только тут она сообразила что стоит голой по пояс – перед мальчишкой. Выражение лица глядящего на нее в упор Мая, однако, ни на йоту не изменилось, оставшись невозмутимо-скучающим. Чувствуя, что неудержимо краснеет, Мира, однако, не стала визжать, метаться и вообще терять лицо.
– Ну что уставился? – презрительно спросила она, расправляя плечи. – Нравлюсь?
– Какие мы стеснительные! – вздохнул Май. – Я же сказал – не волнуют меня твои детские пупырышки. Кончай пузо выпячивать, одевайся в темпе.
Он шагнул вперед, мимо Миры, и встал у окна, приоткрыв занавеску и вглядываясь в ночную темноту.
– Свет погасите, – сказал он. – Во-первых, не видно ничего. Во-вторых, дежурный воспитатель в обход территории скоро пойдет, заметит.
Хана быстро поднесла палец к кубирину, и свет медленно потух. В наступившей темноте Мира на ощупь нашла шкаф и вытащила оттуда лифчик и аккуратно расправленную на плечиках форму. Внутри нее бурлила ярость, и спроси ее кто, чем она вызвана больше – провокациями Мая или его безразличием – она вряд ли смогла бы ответить. Нет, ну как он мог смотреть на нее голую, как на плохо выструганный манекен! Ну хотя бы для приличия интерес изобразил!
– Мира, а может, не стоит, а? – неуверенно спросила невидимая Хана. – А вдруг патрулю стражи попадетесь?
– Патрули я беру на себя! – заявил Май. – Мне главное в городе не заблудиться по-первости, остальное – фигня.
– Если что, я в кусты, а ты выпутывайся как хочешь, – предупредила его Мира, натягивая юбку. Ох, а если он действительно видит в темноте? И сейчас видит ее? – И только попробуй меня сдать!
Еле слышно заскрипела открываемая рама. Пахнуло ночной свежестью.
– Эй! – окликнула Бохака. – Ты что, в окно собрался?
– А куда еще? Думаешь, на улицу мимо дневальных можно пройти? А они нам ручкой вслед помашут?
– Ты сумасшедший. Как ты собрался спускаться? Третий ведь этаж!
– А у вас тут пожарная лесенка рядом очень даже кстати. Она до второго этажа, а там спрыгнуть можно.
– А обратно?!
– А обратно я хозяюшку подсажу, а она меня втянет. Или наоборот. Окошко только на задвижку не закрывайте, просто прикройте за нами. Эй, девчата, а может, с нами хотите?
– Вот еще! – фыркнула Хана. – Мы не самоубийцы. Ладно бы госпожа Грампа, но ведь сегодня госпожа Клия дежурит. Если поймает – рапорт ректору обеспечен.