Следующая причина трудностей наблюдения за социогеномом кроется в продолжительном и незавершившемся еще характере его становления – с момента зарождения человеческого общества до настоящего времени. Для закладки только исходных социальных элементов требуются не десятки, а сотни поколений людей. На завершающем этапе полнота становления социогенома увеличивается настолько, что успешное функционирование человечества напрямую увязывается с ответственным отношением к жизни каждой личности; развертывание особями отдельных недостаточно согласованных фрагментов социогенома становится чреватым катастрофическими последствиями для всего человечества. Видимо, поэтому мощные империи и цивилизации неминуемо распадаются, полностью исчезнув с лица земли. А в наши дни мы можем наблюдать увеличение числа техногенных катастроф, не умещающихся в границы государств и могущих привести к гибели всего человечества.
Объективному изучению социальной онтологии социогенома служит помехой также одновременно происходящий его онтогенез, то есть усвоение вновь родившимися особями готовых социальных генов. Нередко в течение одного поколения социальный прогресс перекрывает все предыдущие достижения человечества, чем создается иллюзия отсутствия преемственности и поступательности. Новые люди, усваивая готовые социальные гены, одновременно участвуют в их развитии, подключаются к конструированию новых генов, что маскирует генетическую суть и затмевает саму перспективу развития биосоциальной формы материи. В итоге слияние процессов исторического коллективного и индивидуального социального творчества надолго оставляет социогеном вне поля научного исследования.
– Не могли бы Вы вкратце рассказать о попытках ученых объяснить строение мира?
– Реалии человечества меняются от века в век, но люди издавна взаимодействуют и отражают окружающий их мир. Ученые стремятся понять сущее и интуитивно верят в то, что мир устроен просто, логично и даже лаконично. При этом познание истоков действительности развивается в двух плоскостях: практической и методолого-теоретической.
В первой ведутся интенсивные поиски элементарных составляющих мира, из которых образована действительность. Во второй идет напряженнейшая интеллектуальная работа, более того, непрекращающаяся мозговая атака по выработке единой теории или хотя бы по формулировке ведущей идеи. Искомые методолого-теоретические положения призваны объяснить существующее многообразие мира, унифицировать наши представления об эволюционном развитии Вселенной.
Естественно, данные аспекты познания мира не изолированы друг от друга. Экспериментатор в своих опытах исходит из какой-то научной концепции, подтверждает или опровергает теоретические предсказания, а, обнаружив необычайное явление, пытается найти ему объяснение, строит гипотезу. И таких ученых с практическим уклоном много. Также немало и мыслителей, пытающихся обобщить разрозненные теоретические положения и экспериментальные факты, привести их к общему знаменателю. Однако прийти к глубоким обобщениям и выстроить единое генеалогическое дерево природы ни первым, ни вторым пока не удается. В этой связи значимость методологической культуры трудно переоценить. Отсутствие серьезных обобщающих работ на уровне методологии, недостаточность веера продуктивных идей оставляет исследователей в плену застарелых концепций.
– Почему Вы решили заняться таким далеким от педагогики вопросом, как возникновение Вселенной?
– Во-первых, я не так уж далек от точных наук, как может показаться: по своему основному образованию я – физик. Во-вторых, мне кажется, что интеллект первооткрывателя совсем не обязательно должен принадлежать только астрофизикам или специалистам в области квантовой механики, хотя они весьма ревностно относятся к лицам, посмевшим вторгнуться в их вотчину. Ведь известно, что многие общепланетарные титаны научной мысли стали волшебниками внутри своей науки, но не сумели совершить чудес вне ее – на стыке с реальностью человеческого бытия.
– То есть, как сказал поэт, «лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии»?
– Совершенно верно! Современным специалистам в своих узких областях весьма затруднительно сделать обобщение, касающееся материи вообще, так как еще задолго до рождения нынешнего поколения исследователей наука разбилась на мощные, но специфические потоки, между которыми возникли труднопереходимые водоразделы. Современная наука нуждается, прежде всего, в общей теории самоорганизующихся систем, в сквозной теории моделирования природных процессов. Поэтому и необходим методологически мыслящий ученый, знакомый со многими областями научного познания и способный обобщить многие уровни развития материи, включая биологию, педагогику, психологию, социологию и философию. Эту функцию и попытался возложить на себя ваш покорный слуга.
– Насколько актуальна для современного мира, раздираемого, с одной стороны, межэтническими и межконфессиональными противоречиями, а с другой – погоней за «золотым тельцом» и бесконечными удовольствиями, Ваша теория возникновения Вселенной?
– Человечество всегда интересовало начало любого явления объективной действительности: флоры, фауны и собственно человека, планеты Земля, Солнечной системы и Вселенной в целом. Еще древнегреческий поэт Овидий в своих «Метаморфозах» пытался описать эти первые мгновения возникновения Вселенной:Не было моря, земли и над всем распростертого неба —
Лик был природы один на всей широте мирозданья,
Хаосом звали его. Нечлененной и грубой громадой,
Бременем косным он был – и только, – где собраны были
Связанных слабо вещей семена разносущные вкупе.
Исследователи выдвигали интуитивные догадки, прозорливые умозаключения, достаточно стройные теории и концепции, в научный оборот вводились отдельные условные термины и понятия. Мы помним и о трагедиях отдельных ученых, поплатившихся жизнью и здоровьем за свои научные взгляды, – Коперник, Галилей, Бруно…
Но когда мысль человека доходила до характеристики начала Вселенной, наступало полное недоумение, достигался некий предел отражения. Данный уровень Вселенной и предел познания человека мыслители обозначили одним понятием – Хаос, вкладывая в него, с одной стороны, смысл потенциальности всего сущего, а с другой – полную неопределенность всего предыдущего. Поэтому начало возникновения Вселенной, возникновения собственно пространства и времени следует рассмотреть обстоятельно, именно там кроется вся суть материи и разыгрывается основная драма Природы. Нет ничего более деликатного и мимолетного, чем начало. Пока Вселенная молода, ее признаки остаются неопределенными, скорее всего, переплетенными и растворенными, структура подвижна и хрупка, размеры как таковые отсутствуют. Несмотря на полное отсутствие шансов лабораторно воспроизвести и воочию увидеть начальный феномен, мы, то есть интеллект человека, способны достоверно представить данную картину. Но для этого надо отказаться от многих бытовых и так называемых теоретических стереотипов.
– Полагаю, что, помимо естественных научных разногласий, есть и другие преграды на пути принятия Вашей теории. Вероятно, в поисках истины определенную роль играет и психология людей?
– Современное сообщество уже привыкло к некоторым теориям возникновения Вселенной, которые устраивают корпоративные интересы научных школ, кланов, многих сложившихся социальных институтов. Последствия данного открытия могут быть просто катастрофическими для отдельных из них. Нельзя забывать, что по своей значимости исследуемая проблема является фундаментальной, проблемой мирового значения, главнее которой нет, и в той или иной мере она задевает каждого человека. Но и скепсис у людей по поводу открытия истоков Вселенной также великий. Ведь поиски истоков сотворения мира ведутся уже не одно тысячелетие, но они, надо признать, до сих пор не увенчались успехом. Более того, эти неимоверные усилия создали у людей устойчивое мнение о принципиальной непознаваемости начала.
Кроме того, в общественном сознании были выработаны персонифицированные ограничители познания, переступать которые считается кощунственным и тяжким грехом. На фоне бурно растущей в последнее время клерикализации общества многие могут посчитать, что дерзновение на истоки Вселенной – это посягательство на божественный промысел. Но мы должны понимать, что отмеченное выше социальное явление есть определенная реакция общества на отсутствие именно знаний о самоорганизации материи. Что можно сказать, если даже среди академиков, не говоря уже о первых лицах государства, стало модным объявлять себя глубоко верующими людьми, видимо, из-за того, что в своих научных поисках они упираются в некие феномены-пределы, дать объяснение которым еще не способны. Поэтому потребуются значительное время и огромный труд, чтобы вернуть этот маятник общественного сознания в истинное положение.
– Даже далекие от точных наук люди считают, что описания научных теорий не должны быть просто описательно голословными, они обязательно должны подкрепляться точными математическими расчетами.
– Относительно применения математики при описании начальной фазы становления Вселенной я могу сказать следующее. Несмотря на то, что наш подход и понимание фундамента Вселенной связаны с одним из разделов математики – с топологией, это не тот случай, когда математическая обработка приводит к новому качеству. Математика имеет место там, где предмет исследования выявлен. А наш объект исследования исходно никак не обозначен, его еще следует найти, выявить его структуру и функциональные связи, поддающиеся восприятию, выразить понятийно и выстроить общее понимание ситуации.
Например, выдающийся физик и математик современности, лауреат Нобелевской премии Р. Пенроуз подчеркивает «невычислимый» характер математического восприятия и то, что понимание является общей чертой, присущей всем человеческим существам, а эта способность принципиально не является вычислительной по своей природе, она вне всякой зависимости от математики. И даже собственно «математическое понимание» не может быть сведено к вычислительным операциям. Поэтому я предоставляю математикам, если таковые найдутся, возможность выразить изложенное мной языком формул и вычислений.