– Вы ведь состоите в этом Научном совете Российской академии наук?
– Верно, причем являюсь пресс-секретарем этой научной общественной организации. Кроме того, очень интересуюсь проблемами космогонии, квантовой физики и физики элементарных частиц, синергетики и кибернетики. Не чураюсь и сугубо социально-философских, гуманитарных тем. Раньше много времени уделял политическим и политологическим проблемам, но сейчас как-то отошел от этого – и времени не хватает, да и интерес сместился совсем в другую сторону. Но, к сожалению, широкая публика больше интересуется вопросами политики и шоу-бизнеса, нежели фундаментальными исследованиями – естественнонаучными и философскими. Так что особой популярности здесь вряд ли добьешься. Так было всегда. Имена нобелевских лауреатов забывают на следующий день после присуждения премии.
– Я знаю, что не так давно одну из Ваших работ опубликовали в «Библиотеке политической литературы» в разделе «Битвы цивилизаций». Ваше имя стоит рядом с именами Генри Киссинджера, Сэмюэла Хантингтона, Джорджа Сороса, Жака Аттали, а также – с именами Сергея Глазьева, Михаила Горбачева, Альфреда Коха…
– Действительно, речь идет о моей программной статье (которая, кстати, является одной из глав моей диссертации) «Мировой информационный порядок». Она посвящена рассмотрению роли информационных технологий в современном и постсовременном обществе. Затрагиваются в ней и вопросы технологии зомбирования населения, того, что Сергей Кара-Мурза назвал «манипуляцией сознанием масс». Впервые она была опубликована в «толстом» журнале «Бельские просторы» (г. Уфа), а также частями в «Истоках» и столичной «Экономической и философской газете». Ну, и во многих научных и философских сборниках и альманахах.
Надо сказать, это было еще одним приятным сюрпризом – включение меня в этот известный проект. На мой взгляд, его организаторы поступают совершенно правильно, в духе времени, предлагая потенциальным читателям все материалы на компакт-дисках. Представляете, сколько бы десятков томов заняли работы включенных в «Библиотеку» С. Кара-Мурзы, А. Зиновьева, А. Панарина, А. Паршева, В. Кожинова и прочих указанных Вами авторов? А так все они представлены на одном (!) CD, ну или DVD.
– Вы являетесь членом Российского философского общества, причем входите в состав одной из центральных секций – «Материалистическая диалектика – научный атеизм». Чем было продиктовано Ваше решение вступить именно в это подразделение РФО?
– Знаете, я полагаю, что все-таки именно диалектический материализм наиболее адекватно отвечает целям и задачам научного поиска, научного описания мира. Основные постулаты материалистической диалектики – три основных диалектических закона развития – диалектического синтеза (отрицания отрицания), перехода количества в качество и, в особенности, диалектической противоречивости (единства и борьбы противоположностей) применимы к любым явлениям реальности.
Последний закон диалектики, кстати, предполагает, что любое развитие (в том числе и коэволюция) возможно лишь как взаимодействие противоположных тенденций, то есть имеет место ОБЯЗАТЕЛЬНОСТЬ наличия противоречий между развивающимися объектами, сторонами, явлениями… Ибо противоречие не есть состояние, а есть всегда процесс, ведущий либо к гармонии, либо к дисгармонии (последняя предполагает свою крайнюю форму – конфликт). Так и коэволюция, как мы уже упоминали, предполагает либо неантагонистический, либо антагонистический характер сосуществования в соразвитии систем, но это всегда есть их ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ. Системы в своем антагонистическом взаимодействии могут прийти к взаимному уничтожению, либо этот процесс приведет к элиминации какой-либо одной участницы коэволюционного процесса. Но и в этом случае мы с полным правом постулируем их коэволюцию – только с обратным (отрицательным) знаком.
Закон диалектической противоречивости, на самом деле, своим происхождением обязан сформулированному еще в древних культурах принципу дуализма Вселенной. Согласно этому принципу, две противоположные тенденции преобладают в реальности бытия, две онтологические силы противоборствуют во Вселенной – сохранение (устойчивость, порядок, негэнтропия) и разрушение (нестабильность, хаос, энтропия). Метафорами этих сил искони являются понятия «Бог» (позитивное начало) и «дьявол» (негативное начало).
Это двойственное (дуалистическое) противостояние как раз и предполагает процесс, активность, движение, развитие, эволюцию – в конечном счете, коэволюцию, ибо противоположности полагают и предполагают друг друга.
Впрочем, материалистическая диалектика, как я полагаю, ныне нуждается в более широком, синтетическом толковании. Проблеме противоречий, противоречивости, на мой взгляд, не совсем правомерно придается главенствующее, решающее значение. Противоречивость систем весьма относительна в реальном мире, поэтому более плодотворным выглядит дополнительностный подход.
Датский физик и науковед Нильс Хенрик Давид Бор полагал, что противоположности являются не противоречиями, как это принято в классическом определении диалектического материализма, а дополнениями. Таким образом, противоположности дополняют друг друга (принцип дополнительности), то есть коэволюционируют, развиваясь согласованно. Даже такие антагонисты в живой природе, как хищник и жертва дополняют друг друга: жертва служит пищей хищнику, а тот в свою очередь «выбраковывает» состав популяции жертвы, пожирая прежде всего слабых и больных. Антагонисты не могут обойтись друг без друга. В обществе, например, эксплуататоры эксплуатируют трудящиеся массы, но они же и дают последним пищу, кров (в случае рабов), трудовые места и оплату труда (в случае наемных работников).
В реальном мире системы (объекты, явления, процессы) либо дополняют друг друга – коэволюционируют согласованно, либо противоречат друг другу – коэволюционируют антагонистически. Реальный мир, скорее, многокомпонентен, чем дуален, в нем одновременно взаимодействует множество разнообразных систем, а не только те или иные две стороны – противоположности. Объекты противополагают друг друга не в качестве дуальных категорий, а как элементы (части) мультикомпонентных систем (целого). При этом происходит взаимопроникновение и обмен свойствами разных объектов. Это свойственно всем уровням самоорганизации материи, но наиболее ярко это проявляется повсеместно в органическом мире.
Таким образом, я в своих исследованиях и размышлениях обогащаю диалектику принципом дополнительности (в его широкой трактовке).
– Не считаете ли Вы, что доводы Ваших оппонентов и просто представителей иных философских воззрений тоже могут быть правильными, отвечающими объективной действительности?
– Разумеется, я не считаю, что огульно отрицать другие точки зрения – это правильно. У представителей множества различных научных и философских направлений могут быть весьма интересные, свежие идеи и креативные мысли. В отличие от разного рода борцов с паранаукой и лженаукой я с большим вниманием слежу за альтернативными мнениями и суждениями, многие из их которых выглядят довольно привлекательными. То есть я не принимаю ничего на веру, но и не отрицаю раз и навсегда – просто откладываю информацию в ящички моей памяти, моей виртуальной реальности. Авось да пригодится когда-нибудь.
– В одной из своих популярных статей Вы попытались если не примирить, то уж привести к диалогу яростных оппонентов – ученых-атеистов и верующих ученых. В этом и заключается Ваша позиция – занимать срединное положение арбитра?
– Вы имеете в виду статью «Игроки в кости»? Это был мой ответ по поводу развернувшейся в российской печати полемике, касающейся острого вопроса введения такого предмета, как изучение Закона Божьего в школах и вузах.
Верить или не верить в Единого или Триединого Бога – это личное дело каждого человека. А вот пытаться распространить эту веру, то есть свое личное убеждение, в приказном, а значит насильственном порядке – это уже занятие незаконное. А теперь вдумайтесь: то, что проходят в школах, да и в высших учебных заведениях, реально является ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ предметом изучения. То есть все в том же приказном порядке учеников (студиозусов) ПРИНУЖДАЮТ заучивать, вбивать себе в голову определенную информацию – ибо иначе не сдашь экзамен и вылетишь в два счета. Конечно, сдают и так, взяточки там разные суют, ничего не заучивая. И все-таки получается, что обязательные предметы (дисциплины) – это норма и – более того – закон для обучающихся.
И вот таким законом, обязательным для изучения знанием, возможно, станет (как в прежние времена) закон Божий. То есть основные догматы и постулаты христианского вероучения. Надо ли это юному и еще пока что неразумному созданию? А если дитятя не хочет зубрить религиозные истины, а его заставляют? Если это не насилие над психикой и личностью, то что же?!.. Учебные школьные дисциплины (в сжатом виде передающие знание из различных областей науки) просто НЕОБХОДИМЫ юным гражданам для дальнейшего мало-мальски успешного адаптирования к жизни в современном обществе. Религиозное же знание не может считаться необходимым для этих целей. Как и мифологическое, и оккультное.
Что касается вузов, то студенты могут нуждаться в изучении религиозного (мифологического, оккультного) знания лишь в рамках своей специализации, а углубленно – лишь факультативно, на тех же семинарах. Что, впрочем, уже давно и происходит. И это нормально. Все-таки студент – повзрослевший человек, по сравнению со школяром. И может сам решить – быть ему атеистом, верующим ученым или богословом.
– Действительно, вопрос этот очень непростой и, скажем, деликатный. Но скажите: а как Вы относитесь к идее Бога?
– В той же работе я заявил, что дабы не погрешить против научной истины и этики, все же необходимо признать, что как не можем мы доказать (подтвердить экспериментально) существование Бога в объективной (а не субъективной) реальности, так не можем пока что доказать и обратное. Не вся природа познана, не на все уровни ее мы проникли, и даже многие ее феномены мы понимаем не полностью или неправильно, искаженно. В этом «повинно» частное проявление так называемого антропного принципа, когда мы меряем все по себе. А ведь Протагор имел в виду вовсе не то, что человек – высший судья и пуп мироздания. Античный мудрец говорил о том, что человек как «мера всех вещей» субъективен в своем знании и познании. А, будучи субъективным, знание это неистинно и неполно. Так что споры о Боге далеко не завершены.