— Значит, она нас никогда не любила. Почему же мы должны быть с ней вежливыми?
Оба поднялись и вопрошающе уставились на Камиллу. Она набрала в легкие воздуха:
— Слушайте, ребята! Я последний человек на свете, к кому вы должны обращаться. У меня нет рецептов на все случаи жизни.
— Поэтому мы тебя и спрашиваем. Ты единственная, кто не лезет к нам с поучениями. Мы просто хотим знать твое мнение.
В голосе Сина звучало столько тоски и боли, что она не смогла уйти от ответа:
— Ну, я думаю, пришло время, когда ваша мать что-то поняла и попыталась наладить отношения. Поэтому и позвонила. Лично я не вижу ничего плохого в том, что вы говорили с ней честно и откровенно. И не слишком ласково. Вам есть за что сердиться на нее. А как она будет обходиться с тем, что услышала, это ее проблема.
— Видишь. — Саймон пихнул Сина в бок. — Я же говорил, что Камилла нас поймет!
— Минутку! Вы что, думаете, отец вас не понимает? Он просто хочет, чтобы вы были благоразумнее и не вели себя, как ваша мать. Не убегали от трудностей.
— Ха, а мы и не убегали. Мы же поговорили с ней!
— И даже не боялись!
— Вот и хорошо. Думаю, отец объяснил вам, что никто не выигрывает в этой ситуации. Ваша мать сделала большую ошибку. Может быть, непоправимую ошибку. Возможно, вы не можете ее простить. Пока не можете. Но если вы не будете говорить с ней, то как ей наладить с вами отношения?
— А зачем их налаживать? — искренне удивился Саймон. — Она нам не нужна!
— Да нам вообще не нужна ни одна женщина. Кроме тебя, Камилла.
— Ага, Камилла, — повеселевший Саймон дружески хлопнул ее по спине. — Ты наша. Тебе можно доверять!
Камилла оцепенела. Она знала, что сыновья Боба относятся к ней по-дружески. Должны же они кому-то доверять, на кого-то полагаться! Особенно на женщину, после того как собственная мать бросила их.
Но если она и со своей-то жизнью не в силах разобраться, как она может служить примером для других? А если не может стать примером для мальчишек, какое у нее право вторгаться в семью Боба?
Глава 9
На следующее утро Камилла с корзиной грязного белья вошла в дом. И, задумавшись, прямо на пороге столкнулась с Виолеттой.
— Ты что? — удивилась та.
— А что? Я не в первый раз стираю. И для тебя тоже.
— Я не об этом. Чего это ты оттащила вчера целую кучу на свалку? И все чистишь и моешь? Может, ты снова превращаешься в человека?
— Совсем не обязательно.
— Тогда, может, дело в мужчине, который поселился в коттедже?
— Боб вовсе не поселился в коттедже.
— Я что-то сказала о Бобе? Боже мой, идем сражаться! — Виолетта вылетела во двор.
Камилла недоуменно обернулась. У дома остановился небольшой грузовичок, из которого вынимали инструмент двое парней, одетых в робы. Из их разговора с Виолеттой Камилла поняла, что речь шла о новых цветочных грядках и газонах, которые надо было разбить за домом и вокруг «Зеленого Рая».
Она была готова убить сестру за ее шпильки насчет Боба, но Виолетта была занята, а успеть со стиркой надо было до ленча, потому что потом Камилла собиралась поработать на лавандовом поле. Она поставила себе цель закончить прополку и обрезку на этой неделе, и не собиралась отступать. Кроме того, еще не все вещи были разобраны и не все, что напоминало о прошлой жизни, выброшено. А потом…
Конечно, она понимала, что ее кипучая деятельность всего лишь способ уйти от принятия решений. Она до сих пор не знала, что делать со своей жизнью, но решать все-таки придется.
Камилла поднялась с корзиной выстиранного белья на веранду коттеджа, отодвинула локтем сетку от насекомых и… испугалась, заслышав жалобное мяуканье. Киллер принялся лаять как одержимый.
— Тише ты, дурной пес!
Обычно Киллер слушался ее команд. Но сегодня — нет. Камилла вынесла ему на веранду кусочек мяса и закрыла дверь. Потом осторожно подняла платок, прикрывавший корзинку, и обнаружила дрожащую от страха кошку.
Собственно, кошкой это создание назвать было нельзя. Пара огромных глаз на драном, будто грузовиком перееханном клубке шерсти, из которого торчали разодранное ухо и скрюченная лапа. А облезлая морда! Такую не могла бы любить и собственная мать.
— О нет! Только не это!
Кошка пошевелилась и снова издала пронзительный вопль.
— Я покормлю тебя, но большего от меня не жди! У меня уже есть пес. И это мое последнее слово!
Взбешенная, Камилла бросилась к буфету. Там одиноко скучали засохший ломоть сыра и кусок позавчерашнего лимонного пирога. Она взяла сыр и вернулась к корзинке. Сняла платок и подумала, что кошка набросится на протянутую еду или, по крайней мере, выпрыгнет, чтобы спрятаться. Вместо этого убогое существо, помогая себе тремя лапами, вскарабкалось ей на колени и громко замурлыкало.
Камилла застыла.
— Слушай, ты, я терпеть не могу кошек! Еще когда была милой и приятной женщиной, терпеть их… вас то есть, не могла.
Кошка, не переставая мурлыкать, клубочком свернулась у нее на коленях, и Камилле не оставалось ничего другого, как погладить ее.
— Слушай, сколько ты собираешься тут лежать? — Никакой реакции. — Ладно, я принесу тебе чего-нибудь кошачьего, а потом все! — Кошка и ухом не повела, издавая довольные, утробные звуки. — Так и быть, подремли здесь пару минут, пока я не вернусь.
Камилла осторожно перенесла кошку на стул, схватила ключи от старенького «форда» и выскочила наружу. Киллер незамедлительно прыгнул на сиденье рядом с ней и бросил на хозяйку сочувственный взгляд.
— Да, я с тобой согласна. Именно это я и собираюсь сделать. Я знаю, кто подложил мне эту свинью! Придурок! Безмозглый, бессовестный упрямый придурок…
Камилла, не переставая ругаться, въехала на участок Макдаглов. Остановив машину у дома, она решительно двинулась к двери в сопровождении Киллера. Она постучала и, не дожидаясь ответа, шагнула за порог. Она и в детстве так делала, да и братья Макдагл тоже, наверное, не знали, где у Кэмпбеллов звонок.
— Эй! Есть кто-нибудь?
С тех пор, когда мать Боба была еще жива, здесь ничего не изменилось. Просторный деревенский дом, удобный и хорошо приспособленный для проживания. Камилла любила в нем бывать и подчас чувствовала себя здесь больше дома, чем под отчим кровом.
Она крикнула еще раз. Тихо. Собравшись было поискать Боба снаружи, она вдруг заслышала стук палки о половицы. Старый Макдагл спускался по лестнице.
— Боже мой, Камилла! Целую вечность тебя не видел! Но в этом доме тебя всегда ждет чашка кофе.
— Я пришла, чтобы…
Она не успела закончить свою речь, так как с лестницы скатились близнецы.
— Привет, Камилла! Раньше ты к нам не приходила!
— Это не визит вежливости!
Больше ей не дали сказать ни слова. Сначала Саймон хлопнул ее по спине, потом Син. Джон снял с нее старую вязаную кофту и подтолкнул к столу. Перед Камиллой появилась коробка конфет, потом другие сладости и, наконец, дымящаяся чашка кофе. Улыбка старика напомнила ей Боба.
— Помнишь, детка, мы никогда не придавали особого значения всем этим этикетам, — кряхтел он, подсовывая ей кухонное полотенце. — Всякие там салфетки и прочее…
— Да. Нет. Конечно, нет.
— Видишь, деда, мы же говорили тебе, что она человек, а не какая-то женщина!
Камилла потерла виски. Если она еще раз услышит что-то подобное, она взвоет.
— Мистер Макдагл, я действительно рада вас видеть, но я, собственно, пришла из-за кошки.
— Из-за кошки? Какой кошки?
Син, само воплощение невинности, быстро спросил:
— А где же папа?
— Дед, посмотри, что она сделала с Дарби! Он опять прежний, — дернул Джона за рукав простодушный Саймон.
— Из-за кошки, — непреклонно сказала Камилла.
Близнецы переглянулись.
— Сейчас позовем папу. Деда, поразвлекай пока Камиллу, ладно? — В мгновение ока они исчезли.
— Ладно, — усмехнулся Джон. — А я все ждал, когда ты придешь. Помнишь, как ты была от горшка три вершка и Боб таскал тебя на закорках?
— Да? — Она услышала, как хлопнула входная дверь, потом громовые раскаты голоса Боба и жаркий шепот близнецов. — Мальчишки подсунули мне кошку, да?
— Син! Саймон! — крикнул Джон. — Они в таком восторге от тебя! — сказал он, словно это было само собой разумеющимся продолжением темы.
— Мистер Макдагл! — сурово начала Камилла.
— Нет-нет, Джон, просто Джон. Ты же практически член семьи.
Камилла впала в панику. Что значит «член семьи»? Что рассказали ему мальчишки? А Боб?
Появился хозяин дома в сопровождении близнецов. Пульс Камиллы участился, в глазах потемнело, колени стали ватными. Ну уж дудки! Она не из слабых!
— Макдагл, — сурово сказала она. — Это ты подложил мне свинью, то есть кошку?
— Какую свинью? Какую кошку?
— Сам знаешь какую!
— Подожди, Камилла, — вклинился Син. — Это… я.
— И я, — радостно добавил Саймон.
— Да мы все тут, ну, кроме папы, сделали это. Потому что ты — единственная во всем мире, которая любит животных так же, как мы…
— А если бы мы оставили кошку у себя, папа бы нас убил, — еще радостнее сообщил Саймон.
— Особенно теперь, когда папа обещал мне лошадь!
У Боба округлились глаза:
— Эй, постойте! Какую лошадь? Никакой лошади я не обещал!
— Обещал, обещал, — запрыгали близнецы, и дед немедленно принял их сторону:
— Боб, сынок, я своими ушами слышал.
Боб оторопел. Потом кивнул и взял Камиллу за плечи:
— Пошли поговорим о твоей кошке.
— Ура! Класс!
— Классно, пап! Правда!
Оба принялись выплясывать. Киллер с озорным лаем прыгал вокруг них. Боб вытолкнул Камиллу из этого содома и сказал:
— Поедем куда-нибудь, поговорим.
— А я предлагаю сразу отправиться к моему коттеджу и забрать кошку.
— В этом есть смысл, — ухмыльнулся Боб.
Он забрал у Камиллы ключи от машины. Очевидно, он был из тех, кто считал, что женщине не место за рулем. Боб уселся на водительское место, и Камилле пришлось устроиться рядом.