Прежде чем Голдейкер успел разубедить мать, к ним подошла Клэр. Указав на стулья с табличками «Для почетных гостей», она предложила прочим присутствующим занять те сиденья, что остались.
Церемония началась с выступления мэра, которое Чарли слушал вполуха. Мэр с благодарностью говорила о проекте Клэр Эббот, позволившем подчеркнуть естественную красоту этого места. Теперь жители Шафтсбери смогут не только любоваться отсюда красотой Блэкморской долины, но и под журчанье ручья отдохнуть душой и помедитировать.
По мнению Чарльза, глава города слегка затянула свою речь. Он отключился, перестав ее слушать, и посмотрел на мать. Каролина безмятежно наблюдала за церемонией, но, похоже, ее уже начали терзать смутные сомнения. Похоже, мероприятие было устроено вовсе не затем, чтобы Чарли и Индия объявили на нем о воскрешении своего брака.
Затем мэр предоставила слово Клэр. Та подошла к накрытому брезентом камню и, сложив у груди ладони, произнесла:
– Каролина. Алистер. Чарли. Индия.
После этого, обменявшись взглядом с Рори, она заговорила дальше:
– Утрата любимого человека – всегда ужасная вещь. Так было со всеми вами, когда не стало Уилла. И хотя мне не довелось знать его лично, я видела и знаю, как вы переживали его утрату. Особенно ты, Каролина. Когда из жизни уходит молодой человек, любой родитель боится того, что, поскольку жизнь его ребенка оборвалась столь преждевременно, велика вероятность, что сам факт этой жизни будет забыт. Не его родными, конечно, но другими людьми, всеми теми, кто никогда не знал их ребенка, теми, с кем, не уйди он от вас, мог бы соприкасаться. Надеюсь, что, благодаря этому месту, такого не случится. Надеюсь, оно подарит вам всем хотя бы каплю душевного покоя. Это место уже давно было моим любимым. Каждый день, проходя мимо во время прогулки, я думала о том, как прекрасно было бы превратить его в то, что вы видите сейчас. Но с одним добавлением – городской совет любезно позволил мне это сделать. Алистер?..
Чарли понял: это намек его отчиму. Маккеррон встал и предложил руку жене. Он подвел ее к Клэр, которая, в свою очередь, сняла с мемориала брезент. Под брезентом оказалась бронзовая табличка. Пока Каролина ее разглядывала, Эббот зачитала вслух посвятительную надпись и строки Шелли на смерть Джона Китса:
– В память о дорогом Уильяме Фрэнсисе Голдейкере. «От пагубы мирской навеки защищен, отныне не скорбеть ему, что сердце холодно, а голова седа».
На табличке были также выбиты даты жизни и смерти Уильяма и изображение венка.
На миг воцарилась звенящая тишина. Затем, как будто по чьему-то безмолвному знаку, со склона холма ниже Брич-лейн слетела большая стая скворцов и на несколько секунд черным облаком повисла над мемориалом.
Каролина молча шагнула к камню с памятной табличкой. Алистер все время был рядом с нею. Те несколько мгновений, пока птицы парили над мемориалом, мать Уилла была бессильна выдавить из себя хоть слово.
– Ему бы здесь понравилось, – наконец проговорила она. – Это место подарило бы ему радость… – Голос Каролины дрогнул, и она умолкла.
Маккеррон обнял ее за плечи.
– Обязательно подарило бы, – тихо сказал он.
В следующую секунду Каролина шагнула к Клэр Эббот.
– Спасибо тебе. Это так важно для меня, – обратилась она к писательнице.
И, наконец, будучи больше не в силах сдерживать обуревавшие их чувства, присутствующие зааплодировали в такт хлопанью крыльев. Мэр указала на ключ с его каменной чашей, приглашая всех полюбоваться этим чудом, а также ближе рассмотреть мемориальный камень. Чарли тотчас принял ее предложение, и Индия последовала за ним. Толпа перемешалась. Загудели голоса. Всеобщих похвал удостоился и камень с его красивой бронзовой табличкой, и родник с прудиком, и скамьи, и живописный садик.
Затем прозвучало объявление о приеме, который состоится в доме Клэр Эббот. Это было неподалеку, на Бимпорт-стрит. Всех пригласили на дневной чай – выпить бокал шампанского, пообщаться, насладиться в саду летним солнышком.
Народ потянулся к дому Клэр. В следующий миг Индия схватила Чарльза за руку и, бросив взгляд в сторону Брич-лейн, воскликнула:
– О боже, Чарли!
Там, словно зловещий призрак, стояла молодая женщина, одетая во все черное. Голдейкер мгновенно понял, кто это. Но дело было даже не в ней. Потому что из-за ее спины появился его отец Фрэнсис в сопровождении своей новой жены по имени Сумали, с огромным букетом азиатских лилий в руках.
Взгляд Индии выхватил лишь молодую женщину. Та изменилась так сильно, что Эллиот не сразу поняла, что перед нею Лили Фостер. В какой-то момент она незаметно присоединилась к церемонии.
Лишь когда Лили махнула ей рукой, Индии стало понятно: бывшая возлюбленная Уилла – она же свидетельница его гибели – каким-то образом узнала про открытие мемориала. Одному богу известно, как и откуда она здесь взялась.
Индия шагнула прочь от Чарли и в этот момент заметила Фрэнсиса Голдейкера и его молодую жену. После этого их с Чарльзом пути разошлись. Он направился к отцу – не иначе, чтобы выяснить, как у того хватило наглости привезти сюда эту свою тайку, живую причину его развода с их матерью. Индия же направилась к Лили.
Та не решилась подойти ближе чем к четырем припаркованным поодаль автомобилям. Когда же Индия приблизилась к ней, Лили шагнула за поворот Брич-лейн, чтобы ее не заметил никто из тех, кто находился возле мемориала.
Лили было не узнать. Куда только подевалась юная девушка, которую Уилл в Лондоне привел познакомиться с братом и его женой! Вместо прежних симпатичных рыжих кудряшек из-под черной шляпы на плечи уныло свисали иссиня-черные пряди, а на лице появилось еще больше пирсинга. В носу виднелось массивное кольцо. Кроме того, на Фостер было длинное, до пят, черное платье. От прежней Лили оставались лишь ботинки «Док Мартенс», торчавшие из-под подола.
Индии не нужно было спрашивать, что такого случилось с Лили, что она так сильно изменилась. Причина была очевидна. Правда, в случае этой девушки она была гораздо мучительнее. Бросившись вдогонку за Уильямом, когда тот спрыгнул с утеса в Ситауне, она с трудом пробралась к его бездыханному телу. Впрочем, Лили не была там первой – внизу, на пляже, уже находилось несколько человек. Однако она прибежала туда раньше, чем кто-либо догадался избавить ее от кошмарного зрелища – камней со следами крови и мозга ее возлюбленного.
Каролина Голдейкер обвинила ее в смерти сына – сразу после того, как закончилась заупокойная служба, предшествовавшая кремации. Убитая горем, не отдающая отчета в своих словах, мать Уилла набросилась на девушку с упреками. О том, что Лили в Дорсете, Каролина узнала лишь после гибели сына. До этого она понятия не имела, что они, взяв с собой палатку, вместе поехали в Ситаун.
Она не знала ничего, за исключением того, что сын пытался вернуть Лили Фостер, и заявила, что причиной смерти сына стала именно Лили. Ведь кто как не она эгоистично его отвергла! «С ним никогда не случалось никаких срывов, пока в его жизни не появилась ты, самовлюбленная маленькая стерва!» Между обеими женщинами разыгралась некрасивая сцена, и с тех пор Индия больше не видела Фостер.
– Привет, Лили, – сказала она, протягивая к ней руки. – Пожалуйста, не уходи. Ты ведь пришла посмотреть мемориал, верно?
Но подруга Уильяма даже не сдвинулась с места. Индия заметила у нее в руке пухлый конверт, который она прижимала к груди. Индия опустила руки и встала напротив, глядя ей в глаза. За прошедшее с их последней встречи время девушка похудела настолько, что стала похожа на скелет.
Ее запястья, торчавшие из рукавов, были тонкими, как у ребенка. Правда, в отличие от ребенка, татуировки теперь покрывали их куда гуще, чем раньше, когда Уилл был еще жив. Рисунки уходили дальше, под рукава, но что там было изображено, Индия могла только догадываться. Глаза у Лили были красными и опухшими, как будто она принимала наркотик или недавно плакала.
– Что с тобой? – спросила Эллиот. – Куда ты пропала? Где ты была?
– Здесь, – ответила Фостер.
– В Дорсете? В Шафтсбери? С тех пор, как Уилл… Но почему?
– Она знает. Спроси у нее, – сказала Лили и кивнула в сторону мемориала.
– Кто? Не Клэр же? Значит, Каролина?
– Значит, Каролина.
– Ты живешь у них? – спросила Индия и тут же поняла смехотворность этого вопроса. Мать Уильяма обвинила эту девушку в смерти сына. Вряд ли та согласилась бы после этого поселиться у нее. – Ладно, проехали. Я сказала глупость. Где ты теперь живешь?
– Здесь, – снова ответила Фостер.
– В Шафтсбери? Но почему… Лили, что ты здесь делаешь? Не может быть… – Это даже хуже, чем Чарли, подумала Эллиот. Хотя Чарли страдал, как никто. Но со стороны Лили это, скорее, напоминало самоистязание.
– Татуировки, – расплывчато ответила девушка.
– Да, на твоих руках. Их теперь даже больше, чем раньше.
– Я делаю татуировки другим. Так же, как и в Лондоне. Я нашла здесь свободную нишу и заняла ее.
– Татуировки в Шафтсбери? То есть ты открыла тату-салон? Неужели на них есть спрос?
– Есть. Но даже если б и не было, это неважно. Я здесь не поэтому. Я здесь из-за нее. Потому что, пока она не понесет кару за Уилла, все остальное не имеет смысла.
При слове «кара» Индия вздрогнула.
– Ты хочешь сказать… – начала она и замялась. – Лили, я ни за что не поверю, что ты здесь по своей воле. Рядом с ними. После того, как… Учитывая то, что она думает о тебе… после того, что она наговорила тебе во время кремации…
– О, именно это мне и нужно! Быть ближе к источнику.
Индия приготовилась спросить, что это за источник, но в следующий момент со стороны мемориала донеслись возбужденные голоса. Она обернулась, но изгиб улицы не давал возможности что-то увидеть. Однако Индия узнала крик Каролины и сердитый голос Алистера. Там явно что-то произошло. А поскольку рядом с мемориалом Эллиот видела Фрэнсиса Голдейкера с новой женой, она легко представила себе, что это могло быть.