1 или 2 [14 или 15] октября 1901, Н. Новгород.
Завтра я начну другую пьесу. Её я назову «Жид». Эту — я напишу! Я её здорово напишу, клянусь Вам! Пари — она Вам понравится. Она будет поэтична, в ней будет страсть, в ней будет герой с идеалом, — Вы понимаете? Семит — значит — раскалённый темперамент! — семит, верующий в возможность счастья для своего забитого народа, семит, карающий, как Илия! Ей-богу, это будет хорошо! Егова, если он ещё существует, будет доволен мной! А героиня — дочь прачки — демократка! — была на курсах, жена присяжного поверенного, презирающая ту жизнь, которой она живёт! Вокруг этих лиц — целое общество провинциального города! Земец, купец, журналист, товар[ищ] прокурора, земский начальник, доктор… Вы понимаете? — всё сволочь! всё мещане… Я охвачен неким пламенем! Хочу работать, хочу — страстно. <…><…> Вообще — прекрасная штука — жизнь! Я всё больше проникаюсь этим убеждением [ГОРЬКИЙ (II). Т. 2. С. 64].
Горький М. — Поссе В. А.
до 14 [27] октября 1901, Н. Новгород.
Пишу ещё пьесу. Герой — еврей-сионист, героиня — жена присяжного поверенного, бывшая курсистка, дочь прачки. Издаю сборник «Рассказы еврейских беллетристов». Интересная будет вещь! Какие чудесные ребята есть среди писателей-евреев! Талантливые, черти! Видел ты сборник в пользу голодающих евреев — «Помощь»? Недурная вещь. Вообще за последнее время я очень сошёлся с еврейством, думаю сойтись ещё ближе, изучить их и — нечто написать [ГОРЬКИЙ (II). Т. 2. С. 66].
В 1900-ом году Горький был приглашен участвовать в издании сборника в пользу евреев, который назывался «Помощь евреям пострадавшим от неурожая». Горький согласился и дал в сборник очерк «Погром». В этом сборнике наряду с известными русскими именами — В. Короленко, В. Вересаев, И. Сеченов, К. А. Тимирязев, М. Лохвицкая и др., принял участие знаменитый немецкий писатель, идеолог сионизма Макс Нордау. По просьбе составителей он написал статью «Сионизм», опубликованную в переводе, в предисловии к которому было особо оговорено, что взгляды Нордау на сионизм и его противников являются сугубо его личной точкой зрения. Редактором и автором предисловия сборника был Владимир Петрович Потемкин — будущий дипломат, действительный член академии наук СССР, народный комиссар просвещения РСФР (1940–1946), а тогда молодой ученый-гебраист, чья докторская диссертация о еврейских Пророках публиковалась в виде отдельных статей в журнале «Восход» (1904–1905 гг.). Потемкин в предисловии заявил, что это издание является одной из попыток загладить законную несправедливость нашу по отношению к евреям. Он писал:
Пусть не говорят евреям, что только отрекшись от своих национальных особенностей могут они мирно вступить в семью арийских народов. Высшее выражение еврейской национальности всегда было общечеловеческим: с этой стороны пресловутая «ассимиляция» в действительности есть давно свершившийся факт. Разве не стали предания веры древнего Израиля книгой христианского мира? [АГУРСКИЙШКЛОВСКАЯ. С. 86].
Упоминая здесь незаслуженно забытое имя академика В. П. Потемкина, подчеркнем, что несмотря на все колебания линии партии в отношении «еврейского вопроса», этот высокопоставленный сталинист всегда выказывал себя как филосемит.
С 1901 и вплоть до 1903 года Горький носился с идеей издания сборника переводов еврейских писателей — см. его письмо К. П. Пятницкому от 19–24 ноября (2–7 декабря) 1901 года, и привлек к этому проекту таких авторитетных исполнителей, как гебраист В. П. Потемкин, известный еврейский адвокат О. Б. Гольдовский, писатель Шолом-Алейхем. Кстати, именно В. Потемкин обратил внимание Горького на творчество двух гениев еврейской литературы — ивритоязычного поэта Хаима Нахмана Бялика и писавшего на идиш прозаика Шолом-Алейхема.
М. Горький — К. П. Пятницкому между 19 и 24 ноября (2 и 7 дек.) 1901 г.
План сборника таков:
Мое предисловие — несколько скромных ругательств
Краткий очерк изящной еврейской литературы.
Рассказы и стихи еврейских авторов, иллюстрированные еврейскими художниками.
Гарно? Миленький дяденька! Очень возможно, что этот сборник будет лучшим моим дельцем, если только я не увязну в технических подробностях, коих — боюсь [ГОРЬКИЙ (III). Т. 28. С. 200].
Опасения Горького, к сожалению, оправдались. По самым разным причинам, в том числе невозможности самому Горькому, из-за незнания еврейских языков, участвовать в отборе материалов и неудовлетворительного качества многих переводов, сборник, что называется «не сложился», и Горький отказался от намерения его напечатать. Это привело к его ссоре с Гольдовским и Потемкиным. Интересно, что даже по прошествии тридцати лет — согласно воспоминаниям видного деятеля сионистского движения Нахума Гольдмана — В. Потемкин, в то время уже крупный советский партийный и государственный деятель, которому благоволил сам Сталин[143], упомянул в разговоре с ним об этой истории:
Владимир Петрович Потемкин был тогда послом СССР в Париже, а позднее стал зам. народного комиссара по иностранным делам, а ещё позднее — народным комиссаром просвещения. Это был замечательный человек, потомок князей Потемкиных, идеалист и человек широкого образования и замечательного обаяние, большой барин, но при этом убежденный коммунист и исключительно ловкий дипломат. У него было действительно трогательная любовь ко всему еврейскому. В молодости он хотел быть богословом, изучал иврит. Он мог читать наизусть целые главы из трактата Мишны «Пиркей авот», про который он говорил, что ему нет равных по мудрости в мировой литературе. Он рассказывал мне, что однажды он поссорился с Максимом Горьким, другом своей молодости, из-за того, что тот отказался от их общего плана опубликовать наиболее важные произведения современной литературы на иврите и идише в русских переводах. Он мечтал стать профессором древнееврейской литературы, когда оставит политику. Потемкин был просионист и утверждал что можно повлиять на Сталина чтобы тот поддержал это движение[144] [АГУРСКИЙШКЛОВСКАЯ. С. 515].
Несмотря на провал идеи издания горьковского сборника на русском книжном рынке массово появляется переводная еврейская художественная литература — книги Менделе Мойхер Сфорима, Ицхака-Лейбуша Переца, Шолом-Алейхема, Шолома Аша и др., а в русской литературе возникает и становится достаточно актуальной «еврейская тема». Последняя главным образом развивается пришедшими в ряды русских литераторов писателями еврейского происхождения — Семеном Юшкевичем, Давидом Айзманом, Лазарем Карменом («Одесский Горький»), Александром Кипеном, Владимиром Жаботинским и др. Все они в большей или меньшей степени были знакомы с Горьким и пользовались его поддержкой.
В сборниках издательство «Знание» Горький начинает выпускать произведение русскоязычных еврейских писателей Давида Айзмана и Соломона Юшкевича. В том же 1904 г. происходит его знакомство с Шолом-Алейхомом. <…> В 1907 г. Горький познакомился с еврейским писателем Шоломом Ашем, писавшем на идиш. Аш Горькому понравился, он стал публиковать <его> произведения в сборнике «Знание» и это принесло Ашу всероссийскую известность [АГУРСКИЙШКЛОВСКАЯ. С. 13, 14].
Первое письмо Горького об Ш. Аше, с которого, можно считать, начинаются их личные отношения, касается его драмы «Бог мести»:
М. Горький — И. П. Ладыжникову не ранее 11 февраля 1907 г, Капри.
Драма Аша — вещь сильная по фабуле, но ее русский перевод сделан отвратительно, а потому вопрос о печатании её в сборниках «Знания» — я не решаю[145]. Пожалуйста, посоветуйте aвтору вот что: пусть он пошлет русский перевод Айзману или кому-нибудь другому из литераторов-евреев, хорошо знающих русский язык, — пусть пошлет и просит их исправить возможно лучше русский перевод. Посоветуйте ему также дать эту пьесу Комиссаржевской или Московскому художественному театру, но — укажите, что и для сцены перевод должен быть исправлен, а в этом виде — пьеса проигрывай. Он, должно быть, талантливый человек этот Аш, его «На пути в Сион» — тоже интересная вещь…[146] [АГ (I). С.156].
Следует отметить, что Горький, призывая к активному отношению к жизни, крайне резко относился пессимистическому настрою современной ему литературы. По этой причине он не любил русскоязычного писателя Давида Айзмана, который и сам имел мрачный характер, а в своих произведениях, по словам Горького,
все стонет, плачет, отрицает, подчеркивает страшное, жестокое, не видит за единичными проявлениями борьбы за жизнь ее великий процесс (Письмо Д. Я. Айзману от 21 апреля 1908 года [ГОРЬКИЙ-МиИ. С. 341–342]).
Напротив, Шолом Аш как писатель импонировал ему тем,
что он показывает евреев не как только великомучеников, что уже надоело и что, на мой взгляд, обессиливает авторов, сочиняющих разнообразно скучные плачи на реках русских…[АГ (I). С. 234]
Вот еще два отзыва Горького об этом писателе.
М. Горький — К. П. Пятницкому около 20 мая (2 июня) 1908 г., Капри.
Дорогой друг —
я очень рад, что Ш.-Аш переходит к нам. На мой взгляд, это самый даровитый из современных писателей-евреев, которые, как это видно, уже надоели русскому читателю своим непрерывным плачем на реках вавилонских. Аш изображает евреев как людей, они у него сами дерутся, и — очень недурно. В нем есть тяготение к общечеловеческому… [ГОРЬКИЙ (II).Т. 6. С.246–247].
М. Горький — А. В. Луначарскому после 27 декабря 1907 года (9 января 1908 года), Капри
..сегодня был у меня Шолом Аш, — или это человек, способный писать очень крупные вещи, или я совершенно ничего не понимаю. Это — древний еврей — настоящий древний еврей по настроению. И — это парень который говорит удивительные вещи о Христе, любят его, утверждает, что современная еврейская молодежь по чувству суть христианская