– Пропустили, – хмуро объяснил Майлз. – Смотрите, с левого фланга уже пошли по минным полям. Еще час, и начнется контактный бой.
Действительно, слева, в районе Первого форта, на расстоянии километра от стены раздавались взрывы.
– Справа, у Пятого и Шестого, еще не дошли даже до рвов с нефтью, но второй раз, боюсь, не попадутся. Обойдут. Или заранее подожгут.
– Скорее всего, – вяло согласился Люк, разглядывая круживших над дальним, перепаханным вихрями лесом единичных раньяров с почти гастрономическим интересом.
– Они, конечно, продавят нас до фортов, ваша светлость, – проговорил Майлз. – Не знаю уж, сегодня, или до ночи продержимся. Но пока все идет лучше, чем я ожидал. Погибших у нас, по оперативным сведениям, около пятидесяти, под четыре сотни раненых.
Люк на слове «раненые» оглянулся – туда, где километрах в пятнадцати от фортов виднелись шпили замка Вейн. Марину должны были уже увезти.
– Главное, со стрекозами вы нам подсобили. Их несколько десятков осталось из пяти сотен. Остальное не так страшно. Справимся пока.
– Наверняка вызовут подкрепление, – морщась, сказал Люк. – Где там остановились их ближайшие отряды?
– В Раунферте. Дня три до нас. Подойдут – придется туго.
– Значит, до этого времени надо выбить как можно больше тех, кто уже здесь. – К желанию поесть вдруг присоединилась такая сонливость и слабость, будто он махом и натощак выпил литр коньяка.
– Выбьем, ваша светлость, – пообещал Майлз, моргая белесыми ресницами. – Они нас недооценили. Продержимся. А там, дай боги, и Рудлог на помощь придет. И погоним мы их до Лаунвайта.
– Это у вас правильный оптимизм, полковник, – похвалил командира Люк и едва удержался, чтобы не зевнуть.
– Отдохните, ваша светлость, – посоветовал Майлз. – Два часа у вас точно есть. А то и четыре, если бойцы постараются.
– Да надо бы, – пробормотал Люк и облизнулся. Майлз вдруг отшатнулся и слегка побледнел. – Что? – спросил его светлость подозрительно. – Язык?
– Язык, – осторожно подтвердил командующий. – Раздвоенный. И глаза. С вертикальными зрачками. Может, – он достал отданную на хранение пачку, – покурите, ваша светлость? А то вы так смотрите, будто укусить примеряетесь.
Люк усмехнулся, взял сигарету, задымил с наслаждением. Табак немного приглушил голод. Они еще постояли в башне, наблюдая за боем и обсуждая будущие действия; договорились, что к моменту, когда Люк проснется, его будет ждать подробный доклад о том, сколько орудий повреждено и боеприпасов израсходовано, – дабы знать, что ночью добывать в первую очередь.
Голод снова проснулся, и Люк под грохот орудий шелестяще попрощался с Майлзом и поспешил за форт – ибо понятно стало, что даже десятью порциями обеда он не обойдется.
Через полчаса оголодавший змей выбросил на песок у моря молодую косатку, уже мертвую, – прямо в воде он вырвал ей часть бока и заглотил тут же, давясь от жадности и вкуса крови. На пустынном берегу он и расправился с ней, урча, рывками хватая ее, приседая на передних лапах и топорща перьевой воротник, и потом долго мыл морду и грудь на мелководье, смущенно оглядываясь на огромный череп, обглоданные переломанные ребра и позвоночник. А затем, сонный от сытости и потраченных сил, вернулся в форт, еще раз оценил ход боя – и свалился спать, даже не позвонив Марине, только прочитав сообщение от Леймина, что ее и матушку с Ритой эвакуировали и проблем нет.
Глава 9
Восемнадцатое марта по времени Туры, Нижний мир
Алинке снился Матвей. Он держал ее за руку и басил: «Просыпайся, малявочка. Просыпа-а-айся».
Она не видела его, но ощущала тепло ладоней и как затекло ее собственное тело, чувствовала лекарственный резкий запах – и рванулась туда, на голос Ситникова, стараясь вернуться, как учил ее этому Тротт. Не зря же она пыталась это сделать каждый день.
– Не знаю, что тебе еще рассказать, – говорил Матвей, а она стремилась к нему, одновременно отстраненно удивляясь, что он делает рядом. – Все, что обычно, наверное. Скоро будет два месяца, как ты спишь. Мне сказали, нужно говорить с тобой, это может помочь. Возможно, придется тебя и профессора эвакуировать, враги близко. У нас война, Ал…
– Позвольте, – перебил его женский голос. – Нужно закончить процедуру.
Алина почувствовала, как ей в плечо входит игла, попыталась двинуться, заговорить, закричать – и уже почти сделала вдох своим туринским телом, как ее швырнуло обратно, словно она наткнулась на упругую стенку – и принцесса проснулась, заморгала, глядя на грубые бревна стены. Скривила губы и закрыла глаза, потому что очень захотелось плакать. С одной стороны, ей жутко хотелось вернуться домой, с другой – она не представляла, как оставить здесь половинку себя.
Еще стояла ночь, и она повернулась, глядя на лежащего к ней спиной профессора – одно крыло его свисало с кровати и касалось пола, другим он прикрылся, – и передернула плечами, потому что, несмотря на духоту, ей было зябко.
Алине показалось, что спина его напряглась, и принцесса, отогнав дурное детское желание пойти лечь рядом, плотнее укуталась в рогожку и снова попыталась уйти на Туру. Можно же попробовать, а потом вернуться сюда! Но у нее не получалось, и она, измотанная, так и заснула после очередной попытки с тяжелым ощущением на душе.
Утром Алина сквозь сон услышала, как встает с кровати профессор Тротт, и чуть приоткрыла глаза. Она лежала спиной к нему. В доме уже было светло, с улицы слышались кудахтанье кур, меканье коз и женские голоса – и принцесса зажмурилась, снова вспоминая все, что случилось накануне, и чувствуя, как начинают гореть щеки. Ни за что не повернется! Сейчас он выйдет, и не надо будет здороваться, смотреть на него и краснеть. По крайней мере пока.
Если бы она могла не краснеть! Вот ее сестра Ангелина ни словом, ни жестом не показала бы своего смущения. И принцесса слушала шаги лорда Тротта и старательно изображала, что спит.
– Вам нужно поработать с дыханием. – От его сухого голоса Алина дернулась и замерла. – Даже ребенок понял бы, что вы не спите, ваше высочество.
– Я сплю, – пробормотала она упрямо и немного жалобно.
Инляндец едко хмыкнул, и Алинка, вздохнув от собственной трусости, повернулась на лавке и села, прижав к груди коленки, положив на них крылья и откинувшись затылком на неровные бревна стены. Дунула на волосы, лезущие в глаза, огляделась. На столе уже стоял нехитрый завтрак – видимо, кто-то из оихар Тротта заходил, когда она спала, – из окна на кувшины и плошки, на строганый пол падали лучи солнца, в которых плясали пылинки. Она настороженно, исподлобья посмотрела на спутника – он одевался, быстро натягивая через голову сорочку, и принцесса почти завороженно наблюдала, как скрываются под грубой серой тканью косые мышцы живота. Подняла взгляд – и щеки запылали еще больше.
– Закончили осмотр? – все с той же обидной едкостью поинтересовался Тротт, без помощи рук выправляя крылья из разреза сорочки. Алина смущенно заморгала, потерла сонные глаза и со стоном сползла обратно на лавку, на бок. Потянулась.
– Я не выспалась, – пробурчала она мрачно. Тротт бросил на нее взгляд и отвернулся. – И вообще я с вами не разговариваю, профессор!
– Я уже понял, – пробормотал он, склоняясь над большим сундуком.
– Мне, конечно, не стоило на вас кричать, – покаялась она.
– Неужели? – с ехидцей откликнулся инляндец, перебирая какие-то вещи.
– А вам не стоило… не с-стоило…
– Не стоило, – раздраженно подтвердил он и, повернувшись, кинул ей длинную сорочку и темную юбку. – Позавтракаем, перестираете свою походную одежду, – он сел на кровать, склонился, надевая ботинки. – Потом подойдете ко мне, я обрежу вам волосы.
Венин
Алина подергала себя за волнистую отросшую прядь и кивнула.
– Завтра с утра выдвигаемся дальше, – продолжал он. – Нас будут сопровождать другие дар-тени, сегодня вы их увидите у главы поселения. Помните, что лучше молчать. Придержите свое любопытство и бойкий язык, принцесса.
– Да, лорд Тротт, – пробормотала она, погладила шершавую ткань юбки. – А чье это?
– Далин, – буркнул инляндец, поднимаясь. – Она не будет против.
Алина очень сомневалась, что кому-то было бы приятно, если бы его вещи отдали другому. Но озвучивать свои сомнения не стала. Лучше потом потихоньку спросит.
– Вы ночью просыпались, – сказал Тротт, не глядя на нее. Алина непонимающе нахмурилась – и тут же на нее нахлынули воспоминания, заставившие снова скривить губы и заморгать.
– Мне снилась Тура, – проговорила она тихо. – И Матвей. Будто он рядом. И доктор делал мне укол. Я думала, что смогу вернуться туда, лорд Тротт. Наверное, приснилось. Матвей говорил какую-то ерунду. Будто у нас война.
– Не приснилось, – Тротт пошел к двери. – Там действительно война, я вчера узнал. Открылись устойчивые порталы, соединяющие Туру с Лортахом, и сейчас там воюет армия императора.
– Вы мне не рассказали, – с упреком произнесла она.
– Не успел, – бросил он сухо, и Алина снова покраснела, глядя на захлопнувшуюся дверь.
Женщины вовсю занимались домашними делами: Венин доила мелкую козу, Далин с крыльца кормила лохматых кур; умывшаяся Алина, воспользовавшись тем, что Тротт пошел к ванрану, тронула слепую за плечо и спросила, можно ли взять у нее одежду.
– Охтор сказал, что отдал ее тебе, – с удивлением и настороженностью проговорила слепая. – Зачем спрашиваешь?
– Она же твоя, – с неловкостью объяснила Алинка.
– Он хозяин, – Далин щедро сыпанула курам какого-то мелкого зерна, и те заквохтали, бросаясь на угощение. – Он решает.
Голос ее был грустным, и она как-то тяжело вздыхала, поворачивая незрячее лицо в сторону принцессы. На крыльцо поднялась Венин, держа в руках широкую плошку с молоком, сдула с поверхности шерстинки и, отпив немного, предложила Далин – та взяла с благодарностью, потом протянула Алине. Принцесса не отка