Алина дернулась туда, но к ней подобрался один из нейров, схватил за крыло – и она шарахнулась от него, вскочила на ноги. Ее поймал другой, бросил, извивающуюся, колотящую ногами, в центр круга, образовавшегося из наемников, и те захохотали, то дергая ее на себя, то толкая от одного к другому. Один толкнул слишком сильно – Алинка упала, задыхаясь от страха и ярости, подняла голову: Тротта за спинами ловчих освободили от веревок и, подхватив под руки, потащили в сторону. Крылья и ноги его безвольно волочились по грязи. Алина снова бросилась за ним, но наткнулась на лапы мужика с перекошенной рожей и гнилыми зубами, увернулась, почти проскользнув мимо опешивших наемников – но тут они очнулись, ее схватили и, вывернув руку, снова швырнули на землю.
Кривляющиеся, гогочущие. Ей было больно, очень страшно, и сердце колотилось так, что вздохнуть было невозможно. Она выдохнула, отползая от очередного приближающегося ублюдка, попыталась обернуться в птицу – но кровь не откликалась, и не теплели кончики пальцев, как перед ударом плетьми. И она сделала, что могла, – зачерпнула горстью грязь и швырнула склонившемуся над ней нейру в лицо, а потом, развернувшись, побежала от него, но он с ругательствами схватил ее сзади, снова заламывая руки.
– Сорочку сдерни с нее! – крикнул кто-то, и наемник потянул вверх тонкую ткань. Алинка через боль в руке развернулась, двинула коленом ему между ног и отскочила, затравленно озираясь. Ловчий корчился, остальные сгибались от смеха, тыкая в неудачника пальцами. К ней двинулся второй, расставив руки, она сжалась и почти зашипела, готовая кусаться и драться до последнего, когда все вдруг замолчали и склонились в поклонах.
– Тха-нор Венши, тха-нор Венши! – со страхом и благоговением бормотали наемники.
В круг вступил огромный человек, похожий на быка, с тяжелым квадратным лицом и патлами темных волос на плечах, сам мощный и широкий, одетый в кожаные штаны и тунику до колен. На толстой шее его блестел золотой обруч, на запястья и над локтями были надеты браслеты прямо поверх рукавов. На поясе висели нож и топорик.
Мужчина был ростом с Матвея, только по Матвею видно было, что он добрый. А здесь стоило только посмотреть на холодные глубоко посаженные глаза и жестокую складку у рта, чтобы понять: этот не знает доброты.
Алина замерла, наблюдая, как он приближается. Он один внушал больше страха, чем все окружающие. Мужчина остановился, глядя на нее, протянул огромную руку, сжал крыло, дернул за пух.
– Наконец-то! – и голос его был похож на рев, а в глазах мелькала жестокость. – Хенши, получишь все золото, что отдадут за нее жрецы.
– Я не за золото служу тебе, тха-нор, – почтительно откликнулся ловчий. Тха-нор отмахнулся, подергал Алинкины волосы, будто она была неживой, и, держа за затылок, потянул ее подбородок вниз, заставляя открыть рот. Сунул туда палец, провел по зубам – принцессу чуть не стошнило, и она попыталась укусить его. Но Венши, не дернувшись, сжал второй рукой ее шею – и она придушенно задышала, а он невозмутимо убрал палец изо рта и хмыкнул.
– Баба как баба, только красивая, здоровая, да еще и с крыльями, – он вдруг оттянул край сорочки, заглянул туда и огромной рукой стиснул ей грудь. Алина забилась, отшатываясь и закрываясь крыльями. Он ее не удерживал, расхохотался, как над забавным зверьком.
– Она Йешти зарезала, – сообщил нор Хенши. – Осторожней, тха-нор. Совсем дикая.
– Чтоб я еще баб опасался, – продолжая смеяться, отмахнулся хозяин замка. – А диких я люблю, дикие на ложе слаще покорных. Было бы время… хотя… – Он с жадным интересом посмотрел на Алинку и повернулся к нору. – Хенши, пошли вестника жрецам, пусть прилетают, забирают. А я сначала со второй твоей добычей поговорю, – в голосе его появилось хищное предвкушение, – а потом и с этой потолкую. Колдун ее распечатать уже наверняка успел, так что не убудет и боги не обидятся. Да, девка? – и он, притянув к себе принцессу, с жадностью впился губами ей в шею – а потом отшвырнул на землю, отворачиваясь в ту сторону, куда утащили лорда Тротта. Перед его взглядом расступились наемники, и он довольно похлопал себя по бедрам, снимая с пояса топорик, и направился вперед.
Тха-нор Хенши
Тротта бросили на землю у стены замка, и он лежал на боку со связанными руками и ногами, лицом в грязи. Тха-нор подошел ближе, деловито поднял одно крыло, замахнулся – и Алина зажмурилась, каменея от знакомых уже звуков разрубаемой плоти. Ее трясло, и хотелось кинуться вперед, но ноги не могли сделать и шага. Охранник, приставленный к ней, и не удерживал ее особо, видимо, захваченный кровавым зрелищем.
Рубил тха-нор долго, с удовольствием покрякивая, и она все это время тяжело дышала и не смотрела туда. А когда наступила тишина, все же взглянула и всхлипнула от ужаса.
Лорда Макса растянули на серой стене крепости у самой земли, заковав шею, ноги и руки в каменные кандалы. Крылья лежали перед ним, а по стене за его спиной текла кровь. Он все еще был без сознания – голова безвольно клонилась на грудь, – и по жесту тха-нора на него вылили колоду воды. А потом еще одну.
И инляндец наконец зашевелился и открыл мутные глаза.
Макс Тротт не сразу понял, где он. И не сразу вспомнил. По лицу текла вода, тело было наполнено болью, голова гудела, отзываясь мучительными вспышками на движения глазных яблок. Горели места ранений, горела спина. Регенерация уже началась, и тело зудело, но сил явно было недостаточно. Перед глазами все расплывалось – он дернул головой, чтобы прийти в себя, и его вырвало горячей желчью, обжегшей и горло, и губы. Он выплюнул остатки и закашлялся, едва не теряя сознание от боли.
– Мне нужно, чтобы он видел, кто его убьет, – раздался раздраженный рев. – И не сдох раньше! Еще воды!
Его снова облили, и туман перед глазами наконец-то начал рассеиваться. И Макс увидел – и свои крылья, и огромного тха-нора, и принцессу далеко за его спиной, прижавшую руку к губам, чтобы не закричать, удерживаемую одним из ловчих, – испуганную, измученную, но живую! И толпу наемников, которые подходили все ближе, глядя на него со злорадством и тщательно скрываемым страхом. Привязанных охонгов и раньяров у стен, одного улетающего раньяра и даже одного тха-охонга, чья огромная башка возвышалась за крепостью.
Макс медленно – от движений снова подступила тошнота – повернул голову в одну сторону, в другую. Он висел на стене, и руки его были закованы в каменные кандалы, скрепленные каменными же колышками.
– Я подготовился к твоему появлению, как видишь, – довольно проговорил тха-нор, принимая из рук одного из наемников кнут. – Все на свете гниет, кроме камня, так что эти украшения для тебя. Камень ты не сможешь рассыпать прахом. И вынуть тебя отсюда можно только по частям. Что я потом и сделаю.
Макс перевел взгляд на Алину – она смотрела на него с отчаянием и надеждой, и он, не в силах вынести ее испуганный взгляд, опустил глаза. Он не знал, как ее спасти. И не знал, как выбраться. Даже если сейчас призвать Дезеиды – он не сумеет так вывернуть ладонь, чтобы разрезать камень.
«Отец».
Молчание.
«Отец!»
Где-то на краю сознания слабо колыхнулась темная прохлада и затихла.
«Помоги. Пожалуйста. Не мне – ей. Помоги!»
Молчание.
Раздался свист – кнут вспорол кожу на животе, и Макс, оскалившись от боли, дернул лицо к небу. Тха-нор подошел вплотную к нему, провел рукой по ране, с удовольствием облизал ладонь. В глазах его разгорались огоньки садистского безумия.
– Я Венши, сын убитого тобой Ранши, – он с силой кулаком ударил Макса в лицо, затем в живот и склонился ближе, словно вдыхая его тяжелый стон. – За отца ты будешь умирать медленно и очень больно, колдун.
Отошел, взмахнул кнутом – и снова обжигающая боль по груди, от которой вышибает дыхание, темнеет в глазах и рвутся мышцы, потому что тело пытается спастись. Макс, отдышавшись, опять нашел взглядом принцессу. Она, не отрываясь, смотрела на него, и по щекам ее беззвучно катились слезы.
Боги, девочка, как же вытащить тебя?
– Зачем тебе убивать меня, тха-нор? – спросил он, пытаясь выиграть время. Голос был похож на карканье. – Отца ты не вернешь, а я знаю, где лежат слитки золота размером с голову охонга, волшебные камни, в которых можно видеть будущее. Могу показать их тебе.
Вот так… если пойдет за золотом, можно сбежать… найти ее…
– Золото у меня есть, а будущее я тебе и так могу предсказать, – расхохотался Венши, размахиваясь. – Ты умрешь сегодня, колдун. А если бы ты мог его видеть, ты бы не попался.
Свистнул кнут – раз, два. Макс застонал: каждый следующий удар ложился поверх предыдущего, принося все большую боль. Замолчал, хватая ртом воздух, судорожно оглядывая двор. Ворота открыты. У стены за спиной Алины охонги. На нее уже почти не обращают внимания – столпились вокруг тха-нора, жадно смотрят, подхохатывают, ставки делают, сколько пленник продержится, не сдохнет. Ее страж тоже смотрит завороженно и не держит принцессу. Стражники с ворот спустились вниз, подошли к толпе – не хотят пропускать потеху. Если ей удастся сесть верхом… как, как ей удастся?
– Что-то ты плохо кричишь, – сказал Венши, растягивая слова. – Принесите жаровню! Пора припечь и посмолить его.
Макс снова посмотрел на Алину. Настойчиво, в глаза. Перевел взгляд на ворота – и она оглянулась. И испуганно посмотрела на него.
Иди, девочка. Быстро. Я отвлеку.
Она неуверенно сделала шаг назад, и Макс едва заметно кивнул. Еще шаг. Никто на нее не смотрел, даже Хенши, – только на него.
– Я знаю пещеру, – сказал он громко. – Там столько золота, что хватит слитками обложить твердыню в три слоя и еще останется. С таким приданым можно и на внучке императора жениться…
Шаг, еще шаг. Замерла. Безумие, конечно. До ворот далеко. Но вдруг получится?
– И вторую знаю. Там рубины размером с кулак и изумруды с глаз раньяра.
Наемники возбужденно загалдели. Принцесса сделала еще несколько шагов.