Когда я вернулась из столовой, мое улучшившееся настроение снова померкло: у входа в процедурную обнаружились не только ожидающие перевязок и уколов больные, но и три гостьи. Рыжие, модно одетые, благоухающие дорогими духами, неуместными в пропахшем лекарствами коридоре. Это были супруга бывшего мэра госпожа Фемминс, стройная и очень ухоженная, промокающая сухие глаза платочком, и ее дочери шестнадцати и семнадцати лет – они были представлены мне во время первого визита. Я прошла бы мимо – но жена Фемминса, увидев меня, заломила руки, протянула их ко мне и на глазах у врачей и больных упала на колени.
– Ваша светлость! – возопила она. Из глаз ее, как по команде, потекли слезы. – Прошу вас, помилуйте моего бедного мужа! Он умрет в тюрьме, а мы будем разорены! У нас сегодня арестовали все имущество! Оставили только дом!
Я отстраненно подумала, что Леймин быстро взялся за дело.
– Девочки, ну же, просите госпожу герцогиню за отца!
Дочери ее тоже опустились на плитку пола, краснея и пряча глаза от унижения и неловкости. Мне тоже было противно и неловко, и в груди снова заворочалась злость.
Возможно, я бы сказала просительницам что-то совсем не светское, но тут дверь в процедурную распахнулась и в проеме показалась Нелл.
– Ох ты ж Матушка Богиня! – проворчала она недовольно и сочувственно посмотрела на меня. – Следующий!
К процедурной на костылях попрыгал больной, и создавшейся паузы хватило, чтобы я сумела проглотить резкие слова. Это стоило таких усилий, что Ангелина бы точно гордилась мной.
– Он слабый человек, легко поддающийся влиянию! – сжав руки на груди, рыдала жена Фемминса. – У него слабое здоровье, но ведь не все деньги он получил… не очень праведно! А забрали – все! Не губите, госпожа герцогиня! Пожалейте наших дочерей, они остались без приданого! Только вы можете решить нашу судьбу!
В коридоре собирались люди. Сцена была отвратительной. Внутри меня все кипело от злости и желания высказать ей, что она лицемерка: где были ее слезы, когда на улицах голодали и мерзли беженцы, а мэр наживался на них? Да и о каком приданом может идти речь, когда форты держатся еле-еле?
Но одновременно мне было жаль эту немолодую женщину, в один день потерявшую и положение в обществе, и богатство, хотя, судя по внешнему виду, она сполна пользовалась плодами деятельности супруга. Мне было очень жаль девчонок – они не показались мне при встрече противными и избалованными. Да и прийти с прошением требовало немало мужества, какие бы мотивы за этим ни стояли. Но устраивать в больнице скандал, о котором будут судачить по всему герцогству и за его пределами, ей не стоило.
– Судьбу вашего супруга будет решать лорд Лукас Дармоншир, господин этих земель и мой муж, – сказала я как можно спокойнее. – Вашей же судьбе, как и судьбе ваших дочерей, со стороны закона, как я понимаю, ничего не угрожает. Вас не оставили без крыши над головой, и это хорошо. Теперь встаньте, госпожа Фемминс. Здесь лечебное учреждение, а не моя приемная. – Я перевела взгляд на пациентов и открыла дверь. – Кто следующий на перевязку?
Я ушла в процедурную, не глядя, встали они или нет. Слава богам, у них хватило ума не продолжать сцену.
Но этим дело не закончилось: несколькими часами позднее я увидела дочерей Фемминса на приемке раненых. Их мать воинственно намывала пол и опустила голову, когда я вошла в приемное с ампулами кровеостанавливающего. Возможно, она делала это, чтобы повлиять на меня, но ее упорство и небрезгливость были достойны уважения.
А вечером в процедурную зашел главврач Оуэн Патрисон. Он подождал, пока мы с Нелл отпустим пациентов, потер рыжие усы с проседью и сообщил:
– В госпитале наплыв аристократок, желающих поработать санитарками, ваша светлость. Все вдохновлены вашим примером и хотят служить на благо родины, как герцогиня Дармоншир. Вы спровоцировали невиданный приступ патриотизма среди нашей элиты.
– Ну да, ну да, – пробормотала я. Скорее, кого-то послали напуганные возможными арестами отцы и мужья-коррупционеры, а кто-то воспринял это как новую моду.
– И пожертвования полились рекой, – добавил он. – С просьбами ненароком сообщать вам имена жертвователей.
Я закрыла глаза и вздохнула. Иногда я особо ненавидела людей.
– А что, – вмешалась Нелл бодро, – деньги и рабочие руки нам не лишние ведь, а, доктор? Да плевать, какие у них мотивы. Главное, что зашевелились.
Я посмотрела на нее и улыбнулась. Возможно, ответственность и спокойствие уже пустили в моей душе свои ростки, но до умения принимать людей такими, какие они есть, мне еще далеко.
Наверное, это и есть мудрость, которая мне недоступна.
Глава 8
Шестое апреля, Инляндия, Дармоншир
На третий день ни я, ни Рита в госпиталь не вышли. Нас и леди Шарлотту ночью подняли с постелей, спешно посадили в листолет – за пульт управления сел командир гвардейцев капитан Осокин, – и мы сквозь густой туман полетели в сторону моря.
Иномиряне захватили несколько фортов и сейчас добивали остатки дармонширской армии.
Леди Лотта была бледна и, кажется, молилась. Горничные молчали, Рита сидела с закрытыми глазами, а я, сонная, сжимающая мешочек с оставшимися тремя иглами, прижалась лбом к стеклу и смотрела вниз, стараясь не думать, как там Люк.
Виндерс не спал. Во тьме и тумане сияли тысячи фар: по улицам в сторону рудложского побережья направлялись потоки машин. Те, у кого не было автомобилей, целыми семьями шли к порту, надеясь спастись на одном из кораблей. Я увидела подсвеченные корпуса госпиталя – мы пролетали прямо над ним. К приемному все так же подъезжали скорые, суетились врачи, санитары, которые будут работать до последнего. А я опять бежала.
– Капитан, вы не в курсе, что с госпиталем в замке Вейн? – спросила я вполголоса.
– Леймин занимается эвакуацией, – отозвался Осокин, не оборачиваясь. – Он сделает все возможное, моя госпожа.
Через час мы пересекли пролив и высадились на Маль-Серене. Терласса, столица, находилась с другой стороны острова, а мы приземлились на территории маленького поместья на берегу моря. Солнце еще не взошло, но мы не ложились спать – не сговариваясь, вышли к морю и стояли там, глядя на противоположный берег, туда, где слева в рассеивающемся тумане полыхали далекие вспышки артиллерии. Напротив светил огнями Виндерс, где десятки тысяч испуганных людей искали спасения. Леди Лотта, в темном платке, наброшенном на плечи, обнимала Риту и молчала. А я комкала в руках платье от привычного и мерзкого ощущения предательства и то и дело поднимала к глазам телефон – нет ли известий от Люка.
Ну не может же он, невероятно удачливый, умеющий превращаться в огромного змея и управлять ветрами, погибнуть?
Я вспомнила огромных стрекоз с их челюстями, вспомнила солдат с оторванными конечностями, трупы с вырванными кусками тел и, передернув плечами, потерла кулаками глаза.
Только живи, Люк. Умоляю, живи. Я люблю тебя и ненавижу, но ты уже часть меня, и без тебя я тоже буду мертва.
Зазвонил телефон, дрогнуло и замерло сердце… но это был Мариан.
– Марина, – сказал он быстро, – ты еще в Виндерсе?
– Нет. – Я отошла от леди Лотты и Риты, повернувшихся ко мне с надеждой во взглядах, отрицательно покачала им головой. – Нас эвакуировали на Маль-Серену.
– Хорошо, но остров все равно слишком близко к иномирянам, – хмуро проговорил Байдек. Родной голос из другой, далекой жизни. – Я бы хотел, чтобы ты вернулась в Иоаннесбург, но не уверен, что твоя переноска сейчас сработает. Телепорты не работают.
– Я в любом случае не оставлю мать и сестру Люка. – Я почесала подбородком зудящую руку и плотнее запахнула тонкую куртку. Здесь было тепло, но от нервов меня знобило и снова начинало тошнить. – И я должна узнать, что с ним самим.
Он помолчал.
– Нет известий?
– Нет, Мариан, – сдавленно сказала я и внезапно беззвучно заплакала, сдерживаясь, чтобы он не понял. Хотелось упасть на песок и выть в голос.
– Он наверняка хочет, чтобы вы были в безопасности. И обязательно вас найдет, Марина. Нужно уезжать.
Байдек говорил, а я слышала его как сквозь вату, вдыхая соленый морской воздух и глотая соленые слезы.
– Отправляйтесь к Ангелине. Ситуация в Дармоншире катастрофическая, да и на Юге Рудлога очень сложная. Есть реальная опасность, что Юг захватят до побережья, и остров Иппоталии следующим окажется под ударом. Тогда идти по морю к Пескам будет опасно. Я сейчас вышлю к вам корабль, только запрошу у командира твоей гвардии координаты.
– Не беспокойся, Мариан. – Я прижала трубку плечом к уху, вытерла лицо и начала ожесточенно расчесывать себе руки. – У нас есть и листолет, и корабль. Капитан Осокин сказал, что на Маль-Серене мы пробудем недолго – нас сюда отправили, чтобы срочно вывести из-под удара. А отсюда уже спокойно повезут к Пескам.
– Хорошо, – успокоенно пробормотал он. – Пожалуйста, держи меня в курсе, Марина. И если будут хоть какие-то проблемы, звони.
– Обязательно, – пообещала я. – И, Мариан… – Я прислушалась, присела, коснувшись мокрого песка ладонью. Голова закружилась, но я стиснула зубы и вдавила ладонь глубже. – Я сильнее ощущаю Василину. Она движется. И, кажется, ближе к поверхности.
– Куда движется, Марин? Куда? – Он почти кричал.
Я завертела головой, снова расчесывая себе кожу над брачным браслетом. Бедный Мариан, он совсем извелся. Я хотя бы могла в любой момент убедиться, что Вася жива, а ему было совсем непросто. И он даже поплакать не может.
– Не могу сейчас сориентироваться по сторонам света, тут темно и туман вокруг, – со вздохом пояснила я. – Но я стою лицом к порту Виндерса, а Василина очень далеко и движется наискосок и влево от меня.
Мы простояли на берегу до рассвета. Меня тошнило все сильнее, я до крови разодрала руки, но никак не могла заставить себя направиться в дом – мне все казалось, что стоит уйти, и я пропущу звонок на чей-то телефон или появление Люка. Листолет еще несколько раз летал туда-сюда через пролив – перевезли заспанных детей, затем к