Пока принцесса, зажав в руках мешок с крупой, с восторгом и трепетом в глазах слушала прародителя – лицо ее было как у ребенка, которому рассказывают страшные сказки, – Макс выпотрошил последнюю рыбину и бросил ее на угли рядом с котелком запекаться. Взял с колен Богуславской мешок – все равно толку не было – и сел у костра перебрать. Алина покраснела от смущения, поспешно помешала суп ложкой. Вода уже кипела, остро пахло вареной и печеной рыбой, шумел ветер в папоротниковых листьях. Бог молчал, клубясь темнотой, и Тротт решил задать тот вопрос, ради которого он и вел принцессу сюда.
– Великий, – позвал он, и Жрец снова соткался из тьмы, перевел на него взгляд наполненных тьмой глаз, – можешь ли ты вернуть ее на Туру?
– Нет, – ожидаемо ответил первопредок. Богуславская вздохнула, опустила голову, часто-часто моргая. Точно сейчас начнет плакать.
– И никакого способа вернуться нет? – уточнил Макс.
– Для нее способ один, птенец, – покачивая посох в ладонях, проговорил Черный, в упор глядя на Тротта зелеными хищными глазами. – Пройти через межмировые ворота. Тогда дар-тени соединится с человеческой половиной, и она очнется.
– Все-таки через портал, – тяжело пробормотал Тротт. Засыпал крупу в котелок, отряхнул руки, не глядя на Алину – потому что этот способ был самоубийством. Проще было дождаться здесь смерти вместе с богом.
Но он, конечно, поведет ее к порталам. И все сделает, только чтобы она жила.
– Но п-почему так? Почему я не могу в-вернуться, как л-лорд Тротт? – явно стараясь не заплакать, спросила принцесса. – Просто подумав об этом?
Жрец с непонятным выражением смотрел на нее.
– Ты знаешь, почему на Лортахе нет других женщин дар-тени, кроме тебя? – спросил он.
– Потому что в них слабее ваша кровь? – предположила Богуславская.
– Нет, пташка, – усмехнулся бог. – Сила крови, как и сила духа, не зависит от того, женщина ты или мужчина. Но каждая женщина мира, есть в ней божественная кровь или нет, находится одновременно и под покровительством Синей. Это крепкая привязка к Туре, которая не дает проваливаться сюда. А у тебя нет привязки, маленькая пташка. Значит, сестра моя лишила тебя ее.
– Но почему? – еще больше расстроилась принцесса.
– Чтобы ты могла попасть на Лортах, конечно, – снисходительно объяснил Жрец, и она открыла рот, чтобы что-то сказать, но только выдохнула и помотала головой, с отчаянием глядя на Тротта. И Макс спросил за нее – то, что она боялась спросить:
– Зачем ей нужно было попасть сюда?
Черный Жрец покатал в руках посох и поднял на них полные тьмы глаза.
– Чтобы вы вдвоем помогли мне вернуться на Туру, птенцы. Тогда и дети мои, запертые здесь, вернутся со мной, соединятся со своими половинками. Я не могу пройти через порталы, но вы можете. Затем и ждал вас. Затем, понимаю уже, сестра моя и плела долгие века свою пряжу случайностей. Затем и другие дети мои, не ведая этого, творят предначертанное. Кровь на себя берут за мой проступок давний, но без их греха, как и без вашей помощи, не выйти мне отсюда. Одной рукой мою свободу приближают, другой Туру ослабляют, расчищая путь не только мне, но и врагам.
Тротт вспоминал предсказания, которые озвучивал Мартин, вспоминал и вулканическую долину, в которой его сородичи и Данзан Оюнович каким-то образом смогли так активировать портал, что он не закрывался, пока не залило его лавой, и сквозь него лились эманации Черного. И как тяжело было ему, Максу, тогда не сорваться. Вспомнил он и гибель Белых королей – именно после нее Богуславскую притянуло сюда и начали массово открываться переходы.
– Верно мыслишь, сын мой, об этом и говорю я. Это мой тяжелый долг перед братом моим и сестрой, и их жертва мне, – сказал Жрец тяжело. – И угроза миру. Так ослабела после смерти белых владык Тура, что смогли местные боги открыть меж мирами врата, которые почти невозможно закрыть, – и пошли в наш мир армии мира этого. Еще немного ослабнет Тура, и боги Лортаха смогут к нам прийти. А без меня не справятся братья мои и сестра, не смогут отстоять мир.
– Но что могу сделать я? – Принцесса нервно комкала в руках край сорочки. Глаза у нее были красными, и Максу не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, о чем она думает. Одно дело считать, что ты попала сюда по какой-то нелепой случайности. Другое – что от тебя зависит судьба мира.
– Человек, – проговорил Корвин, размеренно катая в ладонях посох и задумчиво глядя на пятую Рудлог, – удивительное создание. Живой сосуд, творение Предвечного Отца. Малый, слабый, но способный принять ауру и добрую, и злую, и крошечную, и огромную. Может тело его вместить и бога – мы с сородичами убедились в этом, когда волей Творца проживали жизни людьми.
– Вы хотите пройти через портал в моем теле? – дрожащим голосом спросила Богуславская.
– В сердце, – невозмутимо уточнил бог. – Это сосуд в сосуде, способный надежно спрятать меня. Но не в твоем. Твоя Красная кровь не вынесет меня. В его, – Жрец повернулся к Тротту, и Макс напрягся, ощущая, как по спине побежал холодок.
– Как это возможно? – поинтересовался он, чувствуя на себе испуганный взгляд Богуславской. Но ему было важно, что не ей придется брать на себя такую ответственность.
– Если уйти в сон, застыть, стать частью ауры твоей в сердечном сосредоточении, то возможно, – проговорил Жрец. – Ты пойдешь через врата, а не я, не моя воля будет, а твоя. Тогда запрет не подействует. Ты силен: должно хватить твоей ауры, чтобы донести меня до врат и не раствориться в стихии моей, а усиленным сможешь и пронести сквозь них. Остальные дети мои слишком слабы.
– Я готов, – без сомнения ответил Макс. – Но ты ведь знаешь, что во мне тоже течет не только Черная кровь.
– Наши с Белым стихии – две стороны одного целого, – улыбнулся Корвин. – Жизнь и Смерть, всегда мы шли рука об руку. Белая кровь не помешает тебе. Наоборот, добавит сил и поможет пережить слияние.
– Пережить? – дрожащим голосом вмешалась принцесса. Она храбрилась, сумела не расплакаться и так отчаянно сейчас волновалась за Тротта, что ему было светло и спокойно.
– Что мне нужно будет сделать для этого слияния, великий? – продолжил он со странным предчувствием.
– Умереть, – буднично ответил бог, и у Макса по позвоночнику вновь повело холодом. – Пронзить свое сердце и добровольно принять меня. Только в мгновение агонии я смогу войти в твое сердце через рану, в твою ауру через пробоину смерти и оживить тебя. Ты станешь моим сосудом, сын мой.
– Лорд Макс? – жалобно прошептала Алина, и он строго взглянул на нее. Принцесса терла руки, будто они озябли.
– Я готов, – сказал Тротт и во второй раз. – Не смотрите на меня с таким ужасом, Богуславская. Мне не впервой ставить над собой эксперименты. Меня больше волнует, как мы успеем долететь до порталов за те недели, что остались у тебя, великий, – он повернулся к Корвину. – И как пройти через защищающие их армии, которые я видел на равнине и о которых говорил мне глава поселения Нерха. Ты будешь спать, а я не бог, чтобы противостоять армиям.
– Ты разумен и думаешь наперед: радует меня это, сын мой, – проговорил Жрец. – Знай, я возьму еще виты с окрестных гор и отправлю нас так близко к вратам, как смогу. Равнина та далеко, сколько идти до нее после переноса останется, не ведаю. Кроме того, придется мне влить еще сил в защиту, чтобы не заметили местные боги моего ухода, и придется держать защиту над нами, чтобы не нашли нас в пути. Возможно, крох моей стихии еще хватит на бой, но не могу я того обещать. Придется тебе рассчитывать только на свое оружие и мастерство, силу своей крови и огонь Красной пташки, который может подпитать тебя, как подпитал в твердыне.
– Да, я хотел знать, как взял ее огонь, – медленно сказал Макс, думая при этом о том, что ему придется в одиночку пробивать путь к порталам и что это совершенно безрассудно и невозможно. – Если мне будет доступна такая же сила, какой я разрушил твердыню…
– Такой же не будет, – покачал головой Черный. – Сила этой девы Рудлог – сила младшая, неяркая. Кровный поиск помог образоваться вашей связи, случилось это потому, что оба вы на грани смерти были, и она, – он кивнул на бледную принцессу, – не жалея себя, желала тебя спасти, а ты ее. Теперь, стоит тебе потратить родовые силы, как ваша связь поможет их восполнить. Но осторожнее: слишком сильно потянешь – потушишь ее огонь.
– Затем она и нужна здесь? – осведомился Тротт. Алина неуверенно улыбалась, видимо, радуясь, что может быть полезной. – Чтобы дать мне силы, и я смог пройти к вратам через солдат императора и инсектоидов?
– Не хватит ее огня на все битвы твои, – усмехнулся Корвин. – Да и не это главное. Пусть ты сильнее всех ныне живущих детей моих, но в мизинце королей династии Гёттенхольд было больше силы, чем в тебе, сын мой. Это не укор, это горе мое, беда моя, вина моя. Ты силен, но недостаточно: способен дойти до портала, но при переходе тьма моя поглотит тебя, и ты, вернувшись на Туру, развеешься. Умрешь, дав мне свободу.
– Я все еще не понимаю, какова роль принцессы, – сухо ответил Тротт. Страх смерти всплеснул и отступил, ибо был привычным – он тысячу раз мог умереть до этого. Но проход к вратам казался безумством.
Жрец с выражением крайнего терпения на лице покачал головой.
– Она – принцесса дома Рудлог, птенец. Она укрепит тебя, ее кровь усилит тебя.
Тротт недоуменно взглянул на Богуславскую – та с ужасом смотрела то на него, то на бога, мгновенно покраснев до невозможности.
– Вы же не имеете в виду… – пролепетала она.
– Ты станешь его женой, пташка, – благосклонно кивнул Черный. И Тротт опустил глаза, потому что внутри, заглушая и шок, и неверие, взвилась такая свирепая радость, такая жажда обладания, что высохли губы и руки сжались в кулаки. Выдохнул, поднял взгляд на принцессу, стараясь ничем не выдать своей непозволительной жадности.
– Ой-ей, – шептала она, уткнувшись лицом в ладони. Крылья ее нервно дрожали. – Ой-ей!