– Обед подан, милорд, – объявил дворецкий. Эдвард даже не слышал, как вошел Ригдон.
Отставив бокал, он протянул руку Джулии и с удовольствием ощутил прикосновение ее кожи.
– По-моему, я не сказал, что ты прекрасно выглядишь сегодня.
– Приятно снять с себя черное, но я не хотела надевать что-то слишком яркое.
– Похвальный компромисс.
– Ты дразнишь меня.
Она прижалась щекой к его руке, и Эдвард вновь уловил аромат роз. Ему стоило немалых усилий вести ее по коридору, борясь с желанием прильнуть к ее губам. Учитывая ее состояние, он не смог бы рассчитывать на продолжение. Кроме того, если бы тогда в саду Джулия почувствовала то же, что и он, она никогда бы не вышла замуж за его брата.
Когда они вошли в столовую, необходимость сесть во главе стола не так сильно давила на него. Он сидел там за завтраком и теперь чувствовал себя увереннее.
Поскольку он обедал с братом, то знал, что Джулия предпочитает сидеть справа от него, а не в другом конце стола. Он проводил ее туда, помог ей сесть, а сам сел на место брата. Отсюда он мог любоваться лишь ее профилем. Вид с его прежнего места нравился ему больше.
Слуги разлили вино и подали первое блюдо. Чтобы не ошибиться, Эдвард должен был внимательно следить за беседой.
– Наверняка ты не только читала в мое отсутствие, – сказал он. Щеки Джулии порозовели, и он подумал, что, возможно, она выглядела так же, когда читала «Мадам Бовари» или другие его книги. – Чем еще ты занималась?
Джулия утонченным движением промокнула губы салфеткой и ответила:
– Я рисовала акварелью. Мое мастерство улучшилось, и я работаю над чем-то особенным.
– Надеюсь, ты расскажешь мне об этом.
Его ответ понравился ей. Угождать ей становилось опасно. Ее улыбка сводила Эдварда с ума.
– Придется подождать, пока я не закончу.
– Когда пожелаешь, – сказал он и отхлебнул вина, наслаждаясь ароматом и отгоняя воспоминания об их поцелуе прошлой ночью. Поцелуи не грозят ребенку. Ему придется придумать другое оправдание, чтобы не касаться этих губ. Оправдание, которое не заставит ее усомниться в себе.
Болтая вино в бокале, он думал о том, что желает выпить целую бутылку, но должен ограничивать себя. Он был слишком жестким и официальным с ней. Чтобы расслабиться, он должен перестать думать об этом.
– Как ты считаешь, Локсли когда-нибудь женится? – спросила Джулия.
Он обрадовался смене темы и ответил:
– Если он хочет наследника, то должен жениться.
– Причина звучит не очень романтично.
– Тем не менее этого достаточно для многих лордов. Хочешь стать свахой?
Она сжала губы и покачала головой:
– Нет. Он мне нравится, и я не хочу, чтобы он провел свою жизнь с первой попавшейся женщиной. Когда ты повез меня в Хэвишем к его отцу, я думала, что сойду с ума. Я не представляю себе, каково это – жить там постоянно. Поместье такое заброшенное.
– Там не настолько плохо, как тебе показалось.
– Ты так думаешь, потому что вы были детьми, когда жили там. Вы придумывали себе приключения. Но женщина, как мне кажется, чувствовала бы себя там очень одиноко.
– Ты чувствуешь себя одиноко в Эверморе?
– Нет, здесь я на своем месте. Это мой дом. Я наслаждаюсь им. Не знаю, сможет ли хоть какая-то женщина сделать Хэвишем уютным.
Он постучал пальцем по бокалу и ответил:
– Эта женщина будет особенной. Но, честно говоря, раньше я думал, что и Эш никогда не женится.
Джулия взяла бокал с вином, вдохнула его аромат и отставила в сторону.
– Как ты думаешь, Эдвард женился бы когда-нибудь?
Он медленно покачал головой:
– Нет.
– Мне грустно, что он умер, даже не испытав любви к кому-либо.
– Я не говорил, что он никогда никого не любил.
Ее глаза расширились.
– И кто же она?
– Та, с которой он не мог быть вместе.
– Значит, она была замужем.
– Возможно, она была служанкой.
– Нет, если бы она была служанкой, то он женился бы на ней, чтобы шокировать весь Лондон.
Он усмехнулся:
– Ты знала Эдварда лучше, чем я предполагал.
– Меня бы не удивило, если бы он женился на женщине с плохой репутацией или, по крайней мере, на скандалистке.
Она улыбалась, как будто ей понравилось бы, сделай он так.
– Не знал, что ты уделяла ему столько внимания.
Она покраснела и ответила:
– Вовсе нет. Просто однажды это пришло мне в голову. Он никогда не заботился о том, что думают другие.
«Меня заботило твое мнение, – мысленно возразил он. – И, не желая, чтобы ты подумала обо мне плохо, я совершал вещи, которые только подливали масла в огонь». Но вслух сказал другое:
– Полагаю, Эдварду нравилось делать то, что ему запрещали.
– Из этого я заключила, что женщина, которую он любил, была замужем. В противном случае он бы женился на ней.
– Любовь – это слишком серьезное понятие, чтобы я смог описать чувства Эдварда.
– Ты сам применил его к этой ситуации.
– Я оговорился. Он был скорее увлечен ею. Кроме того, хорошая жена не должна ставить под сомнение слова мужа.
– Мы уже давно обсудили тот факт, что я не всегда бываю хорошей женой.
Она снова взяла бокал с вином, вдохнула его аромат и отставила в сторону. Несложно было догадаться, что ей не хватает вина, и он восхищался ее силой воли. Она вновь обратила на него свой взгляд, и у него перехватило дыхание.
– Ты женился на мне не ради наследника. Ты любишь меня.
Ему показалось или в ее голосе прозвучало сомнение? Он не любил ее, но не собирался врать.
– Каждый граф Грейлинг женился по любви.
Она нахмурилась:
– Откуда ты это знаешь?
– Марсден сказал нам.
– Как вообще зашла речь о таком? – В ее голосе слышался скептицизм.
– Когда наши родители умерли, часть историй умерла вместе с ними. Никто не задумывается над тем, чему истории учат нас. Загадки беспокоили Эдварда. Как наши родители встретились? Каким студентом был наш отец? Каждую ночь перед сном он настаивал на том, чтобы мы рассказывали друг другу свои воспоминания о родителях, и записывал их в тетрадь. Когда у нас кончились истории, он начал просить Марсдена делиться своими воспоминаниями. Я думаю, именно поэтому Эдвард любил истории. Ему не нравилось, что их не пересказывают. Вероятно, в глубине души он был савояром.
– Что стало с той тетрадью?
Он покачал головой:
– Я не знаю. Я не вспоминал о ней годами.
– Возможно, ты найдешь ее, разбирая вещи Эдварда.
Скорее всего, нет. Он отдал дневник Альберту, чтобы тот передал его своему наследнику. Может быть, он найдет эту тетрадь, когда будет разбирать вещи брата.
– Возможно.
– Кстати, о вещах Эдварда… Я бы с радостью… нет, радость – это неправильное слово. Мне жаль, что тебе придется разбирать их, но я хотела бы помочь тебе в этом и разделить твою печаль.
Она сознательно хотела разделить его бремя. Бремя ее мужа. Он не должен забывать, кому она собиралась помочь в действительности. Тем не менее из всех женщин, с которыми Эдвард был за эти годы, ни одна не разделила бы с ним его бремя. Их интересовало только то, что он мог им дать. Даже если бы ситуация сложилась по-другому, он бы не знал, как принять такое предложение. Правда состояла в том, что разбирать следовало вещи Альберта, не Эдварда. Он также знал, что ей придется пережить смерть мужа. Возможно, они смогут пережить ее вместе.
Если только она не начнет ненавидеть его до зубовного скрежета.
– Я ценю твое предложение, но сам позабочусь обо всем.
– А как насчет его резиденции в Лондоне? Я подозреваю, что ты захочешь вывезти его вещи оттуда как можно скорее.
– Я не вижу необходимости спешить.
– Но ты тратишь деньги на аренду места, в котором больше не нуждаешься.
– Я могу себе это позволить, – сказал он слишком резко и продолжил уже более мягко: – Я не хочу оставлять тебя одну, пока не родится ребенок. А ты, естественно, не сможешь отправиться в Лондон.
– Ты можешь послать туда слуг, и они соберут вещи Эдварда…
– Нет!
Лондонская резиденция была все еще нужна ему, потому как Джулия с ребенком должны были остаться в поместье.
– Этот вопрос может подождать. Я закончил с ужином, а теперь извини меня…
Она попыталась остановить его, но несказанные слова застряли в горле.
– Прости, я не хотела давить на тебя. Я знаю, что когда ты будешь разбирать его вещи, то поймешь, что он действительно ушел. Ты позаботишься обо всем, когда будешь готов.
– Я думаю, это случится не раньше, чем мы отправимся на лондонский сезон.
Она кивнула и мягко улыбнулась. Почему она была настолько понимающей?
– Я собираюсь в библиотеку, чтобы насладиться послеобеденными напитками.
– Я пойду с тобой.
Он не хотел, чтобы Джулия шла с ним. Ему требовалось время, чтобы восстановить равновесие.
– Но ты не пьешь.
– Я знаю, что после обеда ты любишь проводить время в размышлениях. Я просто почитаю. – Она нежно сжала его руку и отпустила. – Я провела слишком много ночей без тебя. Обещаю, что не буду мешать.
Как она могла не мешать ему, если сидела в кресле напротив? Эдварду пришлось налить себе в два раза меньше скотча. Она что, читает «Грозовой перевал»? Глядя на пламя, он вдыхал аромат роз, исходивший от нее, и слушал ее тихое дыхание. Он чувствовал ее присутствие так, словно она сидела у него на коленях. Она вряд ли смогла бы читать, если бы действительно сидела у него на коленях. Он впился бы в ее губы, его руки скользили бы по ее спине и плечам. Он расстегнул бы ее платье, раздел ее до…
– Я думаю, ты должен записывать свои воспоминания.
С ужасом, что его странные мысли можно прочесть по лицу, Эдвард повернулся к Джулии и с облегчением обнаружил, что она смотрит на него с невероятной безмятежностью. Ее лицо не выражало никаких подозрений.
– Прости…
– Ты сказал сегодня, что со смертью родителей вы потеряли часть историй. Пока твои воспоминания об Эдварде еще свежи, ты должен записать их для своих потомков. Иначе как еще они узнают о нем?