Она шагнула вперед, упершись ему в грудь, и насладилась его резким вздохом. Глядя в его потемневшие глаза, твердо сказала:
– Если для того, чтобы быть вместе с тобой, мне придется жить во лжи, я согласна на это.
– Джулс…
Он притянул ее ближе, обнял и начал целовать ее шею, щеки и висок.
Джулия крепко прижалась к нему. Она боролась с этим решением, но знала, что оно единственно верное. Она хотела спать с ним в одной постели, рожать ему детей и быть его женой.
Чуть отстранившись, он взял ее лицо в ладони, посмотрел ей в глаза и торжественно произнес:
– Я, Эдвард Олкотт, обещаю любить, чтить и заботиться о тебе, пока смерть не разлучит нас. Я обещаю стать тебе самым лучшим мужем, которым может быть мужчина.
– Я, Джулия Олкотт, обещаю любить, чтить и заботиться о тебе, пока смерть не разлучит нас. Я обещаю стать тебе самой лучшей женой, которой может быть женщина.
Наклонившись, он взял ее левую руку и коснулся кольца на ее пальце.
– Можно?
Сглотнув, она кивнула. Он осторожно снял кольцо и положил его на свою ладонь.
– Я мог бы купить тебе новое кольцо, но я знаю, как много оно для тебя значит. Я не хочу забирать его у тебя. Я хочу добавить к нему свои клятвы. Поэтому, если ты не возражаешь… – Он вернул кольцо на ее палец и сказал: – Этим кольцом… я беру тебя в жены.
От осознания, насколько он бескорыстен в своей готовности почитать ее прошлое, на глазах Джулии выступили слезы.
– Я люблю тебя, Эдвард.
Его губы прижались к ее губам с такой страстью и силой, что она могла бы упасть, если бы не его крепкие объятия. Его язык проскользнул в ее рот, пробуждая в ней те чувства, которые были спрятаны глубоко в ее сердце. Она ощутила одновременно и свою слабость, и свою силу.
Они дразнили друг друга несколько недель. Неудивительно, что все ее чувства усилились и обострились, хотя именно страсть стала искрой, воспламенившей потаенные желания.
Совершенно неожиданно он подхватил ее и на руках вынес из комнаты.
– Я хочу взять тебя в кровати.
Счастливо смеясь, она обняла его за плечи, уткнулась лицом в шею и поцеловала, ощущая солоноватый привкус его кожи. Она хотела его с яростью, которая пугала и возбуждала ее. Он заставил ее почувствовать себя живой, свободной и раскрепощенной.
Оказавшись в ее спальне, они снимали одежду, в спешке разбрасывая ее по полу. Только в этот раз все было иначе. Он был другим человеком, человеком, которого она знала и при этом не чувствовала ни малейшего сомнения в том, как вести себя в их брачную ночь. Возможно, это объяснялось тем, что она уже не была невинной. А может, тем, что она была духовно близка с Эдвардом.
Когда он снял брюки, она потянулась и коснулась шрама на его бедре. Он застыл.
– Ты получил его не в Африке, не так ли?
– Нет. На Востоке. Несколько лет назад.
Ей предстояло узнать о нем еще много всего. Шагнув вперед, она прижалась к нему и погладила его широкие плечи и жилистые руки. Почему она поверила, что четыре месяца в Африке могут сделать человека физически совершенным? Он добивался этого годами во время походов по пересеченной местности, восхождений в горы и преодоления всяческих препятствий. Он предпочитал проводить за столом как можно меньше времени. Он будет плавать с ней по Темзе, кататься по Гайд-парку и скакать по холмам. Он поможет арендаторам управлять скотом и полями. Он поставит вдову с сыном на ноги.
Он отправится за клубничными пирожными в ужасную погоду.
– Я люблю тебя, Эдвард, – повторила она, зная, что никогда не устанет говорить ему об этом. Слов никогда не будет достаточно.
Он закрыл глаза и опустил голову. Когда он вновь открыл их, в них отражался целый океан любви. Эдвард подтолкнул ее к кровати, прижался к ее губам и опустил на матрац. Его шероховатые руки путешествовали по ней, заставляя стонать.
Он переместился, устроившись между ее ног. Поднявшись на руках, он навис над ней, глядя в глаза.
– Скажи что-нибудь непристойное.
Она покраснела от стыда:
– Ты не должен был слышать этого.
– И все же я услышал, и твои слова возбудили меня.
Он наклонился, поцеловал ее и снова поднялся.
– Я же сказал, что тебе не нужно притворяться со мной.
Канун Рождества. Тогда он узнал ее маленький секрет. Она отвернулась.
– Смотри на меня, когда произносишь непристойности. Ты увидишь, как они мне нравятся.
Она провела пальцами по его волосам и облизнула губы.
– Я хочу почувствовать твой член внутри себя.
Дико зарычав, он сделал толчок, вошел в нее глубоко и заполонил все ее естество. Эдвард не сводил с нее глаз.
– Мне нравится, что ты горячая и влажная.
Смеясь, она притянула его к себе, открыла рот и позволила их языкам следовать тому же ритуалу, что выполняли их тела. Она чувствовала себя освобожденной. Ей не хотелось ничего скрывать. Он принимал ее такой, какой она была. Она впилась ногтями в его спину. Эдвард застонал и ускорил ритм толчков.
Она отдалась ощущениям. Ни одна ее часть не осталась нетронутой, нелюбимой. Он отдавал ей все, позволяя ей делать то же самое. Она ощутила их связь тогда в саду и испугалась. Теперь же эта связь делала ее смелее.
Она могла прикасаться к нему, как ей хотелось. Она могла говорить ему все, что хотела, не сдерживаясь и не боясь порицания.
С ним она могла быть целиком и полностью собой.
Была целиком и полностью собой. Была даже больше чем самой собой, когда исчез весь мир. Она была собой с ним, с этим мужчиной, который открыто принимал ее порочность. Который сделал ее своей.
Выкрикнув его имя, она провалилась в пустоту, в которой существовала лишь радость. Она падала, ее тело изгибалось, а он прижимался еще сильнее. Сквозь его рычание она слышала свое имя.
Они достигли вершины вместе. Сплетение блестящих, потных тел. Их дыхание было прерывистым.
Повернувшись на бок, он прижал ее к себе. Они долго молчали, переводя дыхание и нежась в сиянии затянувшегося удовольствия.
– Ты думала о нем? – спросил он тихо.
Она провела пальцами по его груди и ответила:
– Нет.
– Даже на секунду?
Поднявшись на локте, она посмотрела на него сверху вниз.
– Что ты действительно хочешь узнать?
– Когда ты смотришь на меня, ты видишь его?
– Я вижу только тебя, Эдвард. Вот уже несколько недель. Я знаю, что вы похожи друг на друга, но я вижу твою особенность, которую раньше не замечала. Я люблю его.
Он закрыл глаза и сказал:
– Я знаю. Мне не следовало спрашивать о нем.
Она ласково коснулась его губ:
– Открой свои прекрасные карие глаза.
Когда он выполнил ее просьбу, она сказала:
– Я люблю его, и я люблю тебя. Любовь, которую я испытывала к Альберту, отличается от любви, которую я испытываю к тебе. Она не сильнее и не слабее. Она просто другая. Я не могу выразить это словами. Ты сказал, что если я буду чувствовать к тебе хоть небольшую частичку той любви, которую испытывала к Альберту, то тебе будет достаточно этого. Моя любовь к тебе – это не частичка. Это что-то большее. Я не могу сравнивать или противопоставлять то, что я чувствую к вам обоим. Конечно, время от времени я думаю о нем, но не в такие моменты. Ты был с другими женщинами. Разве ты думал о них, когда был со мной?
– Конечно нет.
– Вот и все.
Эдвард улыбнулся и добавил:
– Ни одна из них не говорила непристойности.
– Готова поспорить, что ты знаешь целое множество слов и фраз, которым можешь научить меня.
– Я научу тебя всему, что тебе нравится.
– Я боялась, что ему это не понравится, что он перестанет уважать меня из-за этого, поэтому я шептала эти слова только в его глухое ухо. Ты знаешь меня лучше, чем он, и я боюсь, что это несправедливо.
– Он любил тебя, Джулия. Он был счастлив с тобой. Не думай об этом сейчас. То, что между нами все по-другому, не делает ваши отношения хуже или лучше. И я согласен с тобой: их нельзя сравнить.
Она была рада, что они не занимались любовью раньше.
– Я так сильно люблю тебя.
Он улыбнулся и ответил:
– Давай посмотрим, сможешь ли ты любить меня еще сильнее.
Перекатившись, он с энтузиазмом принял собственный вызов.
Глава 22
Когда первый из их четырех экипажей остановился перед лондонской резиденцией, Джулия глубоко вздохнула. Одно дело – играть роль у себя в поместье, где их редко посещали гости, а другое – Лондон. Им предстояли ежедневные визиты и встречи. Не говоря уже о вихре вечеринок, балов и ужинов, которые они должны были посетить.
Она почувствовала, как рука Эдварда, графа Грейлинга… Грея (она должна была называть его по титулу) накрыла и сжала ее руку.
– Еще не поздно передумать. Я могу помочь тебе и Элли расположиться, а потом отправлюсь в свою резиденцию.
Наклонившись, она поцеловала его:
– Я не передумала. Я замужем за графом Грейлингом.
– Никто ничего не заподозрит.
Лакей открыл дверь экипажа. Грейлинг вышел и подал ей руку. Эдвард казался таким уверенным, и все же она подозревала, что он испытывал явное неудобство. Существовало слишком много возможностей для ошибки, которая могла уничтожить их единственный шанс быть вместе и их репутацию. Но их любовь стоила подобного риска.
Джулия уже не могла себе представить свою жизнь без него. Целомудренные отношения казались едва ли возможными, принимая во внимание страсть, которая существовала между ними. Она все еще удивлялась тому, как ему удалось держать свои чувства под контролем в течение стольких лет.
Когда они поднялись по ступенькам, другой лакей открыл перед ними дверь резиденции.
– Милорд, миледи, добро пожаловать домой.
– Спасибо, Джон, – сказала она.
Эдвард запомнил имена всех главных слуг, но отличить одного высокого темноволосого лакея от другого было задачей посложнее, поэтому она собиралась облегчить ее, хотя ему и не требовалось знать всех слуг по имени.
Войдя в резиденцию, она глубоко вдохнула знакомый запах. Цветы украшали вход, отполированный пол блестел, везде царили чистота и порядок.