– Лорд и леди Грейлинг, – сказал дворецкий, слегка поклонившись, – мы рады видеть вас в резиденции. Позвольте мне от лица всех слуг выразить свои соболезнования по поводу смерти мистера Олкотта.
Ей не пришло в голову, что все люди из Лондона, которые не присутствовали на похоронах, могли испытывать необходимость выразить свои соболезнования по поводу смерти Эдварда. Каждое такое проявление вежливости служило напоминанием об их обмане.
– Спасибо, Хоскинс, – сказал Эдвард. – Я не задержусь. Проследите, чтобы моя лошадь была готова.
– Хорошо, милорд.
Взяв Джулию под руку, Эдвард повел ее по лестнице, ведущей к спальне.
– Я не думала, что ты нас покинешь.
– Мне нужно поговорить с Эшем.
– Это кажется довольно рискованным. Мне следовало подумать о том, что твои друзья могут раскрыть наш обман…
– Они уже знают.
На вершине лестницы она повернулась к Эдварду лицом и с застывшей на губах улыбкой вопросительно посмотрела на него.
– Он и Локк поняли, кто я на самом деле, еще в день похорон. Если уж на то пошло, Эш был довольно настойчив, уговаривая меня раскрыть тебе правду. Вот почему мне очень важно поговорить с ним как можно скорее. Эш должен принять к сведению, что ты знаешь правду, прежде чем решит рассказать ее тебе. – Он коснулся пальцами ее щеки и добавил: – Не волнуйся. Он не будет возражать, как только я объясню ему все.
– Может, мне стоит пойти с тобой?
– Будет лучше, если я пойду один. Уверен, он будет выражаться такими словами, которые не предназначены для ушей леди.
– Он подумает обо мне плохо?
– Нет, если не хочет получить удар в лицо.
Она слегка рассмеялась:
– А Локк?
– Он не приедет в Лондон на сезон. Возможно, мы остановимся в Хэвишеме на обратном пути.
Ей не пришло в голову, что кто-нибудь из них может быть в курсе о ней и Эдварде, но она знала, что Эдвард доверяет своим друзьям.
– Когда я вернусь, мы отправимся на прогулку в парк. Будем возвращаться в высшее общество Лондона.
– Я с нетерпением жду этого.
Ложь. Она скорее боялась этого, боялась, что ошибется и выдаст их.
Наклонившись, он накрыл ее губы своими, и она забыла обо всем. Она всегда таяла от его ласк и не могла объяснить, почему даже после ста поцелуев он все равно имел власть над ней.
Отстранившись, он усмехнулся и сказал:
– Я скоро вернусь.
– Я буду ждать.
– Люблю, когда ты говоришь подобные вещи.
Он бросился вниз по лестнице, прежде чем она смогла остановить его и предложить уединиться в спальне. Господи, какая же она наглая! Он погубил весь ее здравый смысл.
Эдвард скакал по знакомым улицам и надеялся, что сможет успокоить Джулию во время прогулки в парке. Он надеялся, что никто не узнает в нем Эдварда. У них не было причин сомневаться в его личности. У него не было причин лгать. Он – граф Грейлинг. Это все, что нужно знать высшему обществу.
Чем ближе они подъезжали к Лондону, тем мрачнее становилась Джулия. Он пытался отвлечь ее поцелуями, но даже они не смогли расслабить ее, когда они въехали в город. Одной из вещей, которые он любил в ней, было ее отношение к репутации и ее влиянию на перспективы Альберты. Скандал мог испортить светлое будущее ее дочери, поскольку дамам, к сожалению, не прощали многое из того, что сходило с рук джентльменам. Возможно, именно поэтому они больше заботились о своем положении в обществе. Мало кто из дам имел средства для жизни, и брак был единственным выходом для них.
Теперь у Эдварда были титул, власть и богатство. Матери могли бы закрыть глаза на его похождения, если бы посчитали его хорошей партией для своих дочерей. А вот женщина с плохой репутацией могла быть лишь любовницей, и мужчины охотно пользовались этим, когда руководствовались только своим желанием.
Но Эдварда к Джулии тянуло не только желание. Он восхищался ее силой, ее преданностью правильному пути, несмотря на всю привлекательность неправильного. Собственно, из-за этого он любил ее еще больше.
Остановив лошадь перед резиденцией Эша, он быстро обернул поводья вокруг коновязи и бросился вверх по лестнице, переступая сразу через несколько ступенек. Он не ожидал конфронтации, но должен был поговорить с Эшем начистоту. Он постучал, немного подождал, и дверь перед ним отворилась.
– Лорд Грейлинг, – сказал лакей.
Эдвард поборол желание оглянуться и найти глазами Альберта, образ которого возникал каждый раз, когда кто-то обращался к нему по титулу. Он должен был побороть его ради Джулии и их отношений.
Передав шляпу и перчатки лакею, он спросил:
– Где я могу найти герцога?
Появление графа было естественным порядком вещей. Прислуга хорошо знала, что его визит не требует объявления.
– Он в библиотеке, милорд.
Эдвард прошел прямо по коридору. Возле двери не было никого, и это его устраивало. Он не хотел, чтобы их разговор подслушали, тем более что он, скорее всего, пройдет на повышенных тонах. К слову, Эдвард не собирался кричать.
Эш сидел за столом и что-то писал. Подняв голову, он отодвинул стул и встал.
– Эдвард. Я как раз писал тебе, чтобы узнать, собираешься ли ты в Лондон.
– Почему бы и нет?
– Ты рассказал ей правду, не так ли?
– Да.
Эш кивнул, и Эдвард принял это как знак одобрения. Его давний друг подошел к буфету и налил виски в два бокала. Передавая Эдварду один из них, он спросил:
– Как она это восприняла?
– Как ты и предсказывал: ее сердце было разбито, она хотела, чтобы я умер, и надела траур.
– Вам обоим было тяжело, но откровенность – наименее сложный путь. Полагаю, ты собираешься сделать объявление в «Таймс».
– На самом деле нет.
Эдвард сделал большой глоток виски и, не сводя глаз с Эша, добавил:
– Я собирался попросить тебя держать все в секрете.
Эш задумчиво наклонил голову и сжал губы:
– Прошу прощения?
– Я люблю ее, а она любит меня. Мы будем жить, как жили раньше. Люди будут думать, что Эдвард мертв, а я продолжу выдавать себя за Альберта.
– Ты сошел с ума?
– Наше положение в обществе не позволяет нам отправиться в какой-нибудь приход, где нас не знают, и пожениться. Нас знают в высшем обществе. Боже, нас знают даже члены королевской семьи. Для нас единственный способ жить в браке – это молчать о смерти Альберта. Скажи мне, что я ошибаюсь.
– Но ты не Альберт. Это незаконно, вы не женаты.
– Никто, кроме тебя, Локка, Марсдена, Джулии и меня, никогда не узнает об этом.
Эш развернулся, прошел через всю комнату, остановился и произнес:
– Если хотя бы один человек что-то заподозрит…
– Никто ничего не заподозрит. С чего бы кому-то заподозрить, что я не Альберт? Идея о том, что я притворяюсь братом, смехотворна. Как будто Эдвард мог взять в жены женщину, которую ненавидел. С чего бы кому-то даже думать о том, что не Эдвард покоится в гробнице Эвермора? Я – законный наследник, Эш. Никаких уловок. Все, что я делаю, объясняется моим желанием быть с женщиной, которую люблю. Разве кто-то пострадал от нашей лжи? Мне кажется, что, если я сейчас признаюсь обществу во всем, подобное откровение принесет больше вреда, чем пользы.
Эш опустился на стул и наклонил голову:
– Ты уверен, что любишь ее?
– Это единственное, в чем я полностью уверен. Я люблю ее всем сердцем. Неужели ты откажешь нам в возможности жить вместе только из-за какого-то глупого закона?
Эш поднял голову и ответил:
– Мы могли бы поработать над тем, чтобы изменить его.
– Как долго это займет? Что делать, если у нас появятся дети, а закон все еще не будет принят? Нам придется отказаться друг от друга? Признайся, ты бы смог сказать Минерве, что вы будете вместе, но не сейчас?
– Будь ты проклят.
Эдвард понял, что должен был задать ему этот вопрос еще в самом начале. Ни для кого не было секретом, что Эш обожал свою жену и был готов сделать ради нее что угодно.
Эш встал и сказал:
– Если ты любишь ее даже вдвое меньше, чем я люблю Минерву…
Эдвард был готов держать пари на все свое состояние, что он любил Джулию так же, как Эш – Минерву, если не сильнее.
Герцог Эшбери поднял бокал и торжественно провозгласил:
– Эдвард, я желаю вам всего счастья в мире. Я буду хранить твой секрет и с этого момента признаю тебя Греем. Я молю Бога, чтобы тебе повезло больше, чем мне.
Эдвард допил свой виски, стараясь не обращать внимания на дурное предчувствие, зародившееся в нем.
– Не делай такой перепуганный вид, Джулия.
Сидя верхом на лошади у входа в Гайд-парк, Джулия взглянула на Эдварда.
– Я чувствую себя так, словно на мне висит табличка, гласящая: «Самозванка».
– Ты не самозванка. Самозванец – это я.
Он сказал это так небрежно, с такой легкостью, словно его это совсем не беспокоило. Он исполнял роль уже давно.
– Я боюсь, что выдам нас.
– Мы обменялись клятвами. Я твой муж настолько, насколько могу им быть. Помни это. И помни, что я люблю тебя до безумия.
Она протянула ему руку. Когда он накрыл ее своей, Джулия сильно сжала ее.
– Я тоже тебя люблю. Очень. Видя нашу преданность друг другу, люди ничего не заподозрят.
– Обещаю тебе, что никто не будет искать во мне Эдварда.
Кивнув, она отпустила руку и сказала:
– Не забывай, что ты глухой на правое ухо.
– Немногие это заметят. Альберт стеснялся своей глухоты. Только самые близкие знали о ней.
Она улыбнулась своим воспоминаниям. Ей все легче давалось думать об Альберте без угрызений совести и печали.
– Я забыла об этом. Он рассказал мне о своей проблеме прямо перед тем, как попросить моей руки. Словно его глухота могла повлиять на мою любовь к нему.
– Мне нравилось его дразнить.
– Нет! Ты не был таким жестоким.
Эдвард кивнул и добавил:
– Когда мы находились в окружении людей, я догадывался, что брат не слышал чьих-то слов, потому что он просто кивал и улыбался. В таких случаях я придумывал смехотворное возражение, а Альберт отвечал. Все продолжалось до тех пор, пока остальные не начинали думать, что мы свихнулись.