Леля думала, глядя на старинную подругу: «А что бы я без нее тут делала? Да спятила бы!»
Галочка ближе к вечеру начинала нервничать и смотреть на часы.
– Извини! – краснела она. – Рыжий заждался!
Леля усмехалась:
– Галочка! Кот не собака! С ним же не нужно гулять!
А Галочка смущалась еще больше и объясняла, что Рыжий скучает и ждет ее возле двери. Биологические часы у котов работают исправно, и он четко знает, когда хозяйка придет.
– Ну а если задержишься? – не унималась Леля. – Что с ним случится?
Галочка удивлялась непониманию подруги:
– Да ничего не случится! Вода есть, еда есть! Но он будет скучать! Тосковать и нервничать. Разве этого мало?
Леля вздыхала:
– Да нет, конечно. Конечно, иди! – И с раздражением добавляла: – Я ведь тебя не держу.
И, глядя ей вслед, качала головой: «Бедная Галочка! Совсем чокнулась. Кот будет нервничать, господи! Скучать – вот ведь проклятое одиночество. Страшная штука для баб».
И тут же чувствовала себя счастливой, необходимой, нужной – для всех. Что там говорить – и вправду счастливица! Все у нее есть – дочь, муж, деньги, работа. А потом будут внуки! Конечно же, будут! А в подробности мы вдаваться не станем – под каждой крышей свои мыши, знаете ли…
Через восемь дней муж, держа Лелю под руку с одной стороны и медсестру Клаудию – с другой, уже медленно шагал по коридору. Это была их первая победа.
Галочка звала ее в гости – много раз. Уговаривала посмотреть город и пройтись по магазинам: «Тебе же интересно, правда? И это тебя наверняка отвлечет».
Леля смеялась: «Галочка, милая! Тебе, наверное, трудно представить, но у нас нынче есть все! Все, понимаешь? И тряпки, и обувь. И те же самые магазины, что и у вас! И шляться по ним я, честно говоря, ненавижу. Для меня это тяжкий труд, а не удовольствие – вот как бывает».
Галочка смотрела на нее во все глаза и никак не могла поверить: «Да, Лелечка! Ты права – трудно представить! Чтобы все было? Нет, невозможно!»
Но погулять все же решили. И посмотреть Галочкину квартиру. «Господи! – с досадой думала Леля. – Ну что, я не видела квартир? А деваться-то некуда. Галочка мечтает похвастаться. В конце концов, это я переживу. А Галочке будет приятно».
Все это время старая подруга поддерживала Лелю как могла, это чистая правда. И она чувствовала себя не одинокой – что тоже было не лишнее, – как не уважить?
Словом, собрались. Муж отпустил легко, Леля даже удивилась.
– Конечно, пойди погуляй! Ты тут, поди, совсем закисла.
Какое благородство, с иронией подумала Леля и тут же устыдилась: с него сейчас взятки гладки, а вот она… Стерва она, везде ищет подвох.
День, выделенный под это дело, оказался на редкость погожим – светлым, солнечным и очень теплым.
У Галочки был выходной, и она подъехала к зданию гостиницы встретить подругу.
Сели в автобус, доехали до центра города и пошли гулять.
Город Лелю ничем не удивил: обычный европейский, чистый и удобный. Никаких особых достопримечательностей. Во время войны его почти разрушили, а потом с немецкой тщательностью восстановили, и он стал даже вполне уютен и мил.
Погода прогулке способствовала. Прошлись, зашли в кафе выпить кофе, заглянули мимоходом в обувной магазинчик, где Леля без примерки быстро купила легкие и теплые угги – на следующей неделе обещали похолодание.
А потом поехали к Галочке. Добрались быстро – Леля устала и настояла на такси, хотя Галочка активно сопротивлялась. «Транспортная сеть у нас замечательная, метро, автобусы ходят исправно. Глупость какая – брать такси!» – долго не унималась она.
Но Леля сослалась на разболевшиеся ноги, Галочке пришлось согласиться.
Ехали и вправду минут пятнадцать. Наконец остановились у обычного многоэтажного дома, стоявшего на краю густого парка.
– Видишь, как зелено, – гордо сказала Галочка.
Было зелено, но совсем близко прогрохотала электричка – да так громко, что непугливая Леля вздрогнула.
Галочка слегка смутилась и быстро зашла в подъезд. Подъезд был, разумеется, чистым. И чистым был лифт, привезший их на двенадцатый этаж. Германия, да.
– У нас есть кладовка, – радостно сообщила Галочка, указав на дверь напротив квартиры. – Метров десять, не меньше! Храню там всякие воспоминания, – грустно вздохнула она. – В основном мамины вещи.
Наконец Галочка отперла входную дверь, и Леля шагнула внутрь.
Все выглядело ровно так, как она себе и представляла, даже подивилась своему дару предвидения. Узкая прихожая с вешалкой, коврик у порога. Слева маленькая кухонька, метров пять или шесть – совсем как в наших хрущевках.
Гостиная, как называла эту комнату Галочка, тоже была совсем небольшой, метров двенадцать.
– Бывшая мамина, – грустно вздохнула она. – Ну а эта моя! – И распахнула дверь во вторую комнатушку – метров девять или около того.
Узенькая девичья кровать под однотонным пледом, торшер на тонкой ноге. Тумбочка с книгами. На стене знакомый коврик – олени, лес и озерцо.
Неужели из того времени, из Москвы?
– Нет, – рассмеялась Галочка. – Купила здесь, на флимаркете, у какой-то польки. Как в нашем детстве, правда? Ностальгия!
В детстве Лели такого коврика не было – маме было все равно, интерьер ее не волновал, а у деда Семена был отменный вкус. Даже странно – в кого?
Ковры дед покупал настоящие, если не персидские, то узбекские или туркменские. А вот подобную «пошлость» – его слова – презирал.
Конечно, книжный шкаф. Простые шторы на окнах.
Ну и в гостиной слегка потертый диван, небольшой и довольно древний телевизор: «Покупали еще при маме, мне он и почти не нужен, я лучше почитаю, правда ведь? Или послушаю музыку».
Леля кивнула и чуть пожала плечом: наверное, да.
Телевизор и она не смотрела по простой причине – некогда было.
На журнальном столике стояла корзинка с мотками шерсти, из которых торчали блестящие спицы. «Вот ведь, ни в чем я не ошиблась, – подумала Леля, – провидица просто».
В мягком и глубоком кресле лениво потягивался кот, судя по всему только что пробудившийся от сладкого сна.
– И не нервничает совсем! – усмехнулась Леля. – Дрых себе и дрых! А ты волновалась!
Галочка взяла его на руки и что-то шепнула – кот широко зевнул и мягко прыгнул на пол.
Уселись на диване, и Леля почувствовала, как слипаются глаза – сказались многодневная усталость и нервозная обстановка. Галочка предложила прилечь и заботливо прикрыла ее одеялом.
Спалось хорошо. И довольно долго – проспала она часа два, не меньше. И когда открыла глаза, почувствовала, что здорово отдохнула. Наверное, сказалась домашняя обстановка: гостиница, как ни крути, была казенной, «прибольничной».
Потом пили чай с кексом, и на душе у Лели было тепло и спокойно, наверное, впервые за последние месяцы.
Тот вечер располагал к откровенности, и Леля спросила у Галочки про личную жизнь. Та смутилась, замахала руками:
– Что ты! Что ты, Лелечка! Я так привыкла! Да не приведи господи, что ты! Мне этого не надо ка-те-го-ри-чес-ки, слышишь? Ну, ни по-какому, уж ты прости! Да и представить страшно: здесь, в моем доме? И кто-то чужой? Какой-то мужик? Бр-р-р! Кошмар! Поверь, дорогая, мне прекрасно одной! Так тихо, спокойно. Да я и не одна. Со мной же мой Рыжий! И не смейся, он мне родной! Впрочем, тебе не понять, и слава богу! Но вот, честное слово, клянусь, мне хорошо! И жизнь так сложилась, что сделать? Да, одинока. Ни мужа, ни детей.
Но здесь не так страшно, не так, как у вас в России! Я про стакан воды, который некому подать. Здесь есть социальные службы и всякое прочее. Все принесут, все доставят. В конце концов, есть пансионаты. Можно отдать свою квартиру и жить королевой! Будут и еда, и медицина, и даже развлечения.
Здесь нет голодных и нищих, нет забытых и брошенных, ты понимаешь? Поэтому я не боюсь ни старости, ни дряхлости, ни болезней.
Леля молчала. Потом кивнула:
– Да, да! Ты права! А с мужчинами? Ну в молодости? Не сложилось?
Галочка досадливо махнула рукой:
– Да не о чем говорить! Когда это было? Был… один. Немец, да. Мой коллега. Почему не сложилось? Разные мы! Все видим по-разному, как ни крути. Да и мама болела. А зачем ему чужие проблемы? Они этого не любят. Его устраивало так: я приезжала в пятницу и оставалась у него до воскресенья. Готовила, прибиралась, гладила ему рубашки и брюки. А он за это меня водил в кино или в кафе. Такие вот отношения. Ни разу цветочка не подарил или коробки конфет! Расчетливые они страшно, ты мне поверь! Зовут в гости, а на столе орешки и кофе. И всё, понимаешь? Как вспомню про наши столы в России… И про женитьбу так и не заговорил. Ну и что? Мне это надо?
Леля кивнула:
– Да, ты права.
– А мне и вправду одной хорошо, – продолжала Галочка. – Точнее, не одной, а с моим Рыжим. И я ни о чем не жалею. Потому что глупо о чем-то жалеть, раз так сложилось. Значит, такая судьба. Полно же одиноких и счастливых женщин. Нет, правда, Леля! Это мой мир. Да и поверь, вот если бы сейчас в моей жизни – хотя и представить-то невозможно, – если бы сейчас появился мужчина, я бы отказалась от этого наверняка. Зачем мне все это? Чужие привычки, чей-то нелегкий характер? В наши-то годы! А, Лель? Это смолоду хорошо привыкать.
Леля снова кивнула:
– Да нет, это как раз я понимаю. Но все-таки как-то… против правил, нет? Против всех жизненных правил. Нам же нужно заботиться о ком-то, что-то отдавать? – Она замолчала, а потом вдруг добавила: – Может, ты, Галка, права! Все хорошо вовремя, всему свое время!
– А у тебя? Все сложилось? Ну с мужем? – поинтересовалась подруга.
– По большому счету, наверное, да. Вернее, точно – да. А если с подробностями и уточнениями… Знаешь, семейная жизнь – нелегкая штука. Мы не всегда понимаем друг друга, если по правде. Я все время чего-то ждала от него. Знаешь, когда прошли первая страсть и ослепление, я многое поняла. Не совсем он мой человек! Не совсем тот, кто мне бы был нужен, – по многим статьям. И я не совсем та, понимаешь? Не совсем та, кто нужен ему. Отношения у нас хорошие, но… братские, что ли? Добрые соседи, старые друзья. А все остальное куда-то ушло. Вот часто думаю: а было ли, а? Брак мой не то чтобы несчастливый… Просто неудачный, вот так. Не совпали мы, понимаешь? Слишком мы разные. Да что сейчас говорить, когда такая беда.