гда все произошло. Как, впрочем, и у Светланы Климовой. Поэтому от влюбленной парочки можно было сейчас отстать. Если только на свет не выплывут другие улики.
Когда Барсуков доложил все, что ему удалось нарыть, своему шефу, тот только в ответ недовольно пожевал губами:
– Будем копать дальше. И глубже.
Глава 33.
Павел
Два года назад.
– Улыбнись, и всё получится! – Ульяна стояла в дверях и улыбалась.
Мы с ней вместе учились в школе. Она – мой хороший верный друг, и я ей за это благодарен.
Я с трудом набрался сил и растянул губы в улыбке. Настроения совсем не было. Никакого.
Если бы все было так просто…
– Может, кофе? – она слегка изогнула свою бровь, вопросительно взглянув на меня.
Я отрицательно покачал головой.
Все рушилось к чертям собачьим.
Вчера этот «гениальный придурок» Синицын вдруг сообщил мне, что – оказывается! – Агата уже ничего не была должна Сулейманову. Долг выплатили деньгами из фонда, который организовал сбор средств. И об этом даже Стелла знала! А я – такой осел – повелся! И как Синицын не проверил досконально информацию, прежде чем сообщил ее мне? Профессионал, твою ж…
Я влип в такие разборки, поддавшись эмоциям, непроверенным фактам, доверился информации, добытой этим горе-сыщиком. Похоже, в его стопроцентной раскрываемости дел появился нераскрытый процент. И уж я точно позабочусь, что об этом проценте узнали все. Не будет у него больше клиентов.
Я сидел за своим столом, обхватив голову руками.
– Может, не стоит так убиваться, – услышал я вкрадчивый голос своей помощницы совсем рядом с собой.
Я поднял глаза. Она уже стояла около моего стола.
– Вот что мне делать? Как быть? Как узнать того, кто писал письма любовные Агате? Мне кажется, это как раз тот недостающий элемент общей картины. Недостающий кусочек пазла.
Я уже говорил Ульяне про эти письма. Спрашивал, не знает ли она, кто такой этот таинственный «А».
Они поддерживали дружеские отношения с Агатой. Вдруг Агата с ней поделилась личным? Вряд ли, конечно. Это было бы очень глупо с Агатиной стороны. Но попытаться стоило…
Мои надежды на осведомленность Ульяны были напрасными. Никакого «А» она не знала, конечно. Может, догадывалась хоть чуточку? Нет, и не догадывалась совсем.
– Я вот подумал: может Артурович? Салават Артурович? Что думаешь?
– Не знаю. Вряд ли. Вряд ли такой человек будет писать любовную лирику. Не тот человек. Не тот характер, – как-то особенно горько ухмыльнулась она. – Здесь человек тонкой душевной натуры необходим. Тонкой душевной организации. Поэтически настроенный. А не этот варвар.
– Может, ему под заказ кто написал?
– Вообще не думаю, что он способен на такое изливание чувств. Ты же говорил, какие трогательные, за душу хватающие строки там написаны. А он из разряда «круши-ломай».
Я вздрогнул: мне было лихо.
– А потом, с чего ты решил, что человек, влюбленный в Агату, ее убил? – задала она правильный вопрос. – Писать письма любимой – это вовсе не значит убить ее. Если, предположим, это несостоявшийся поклонник. Но вот так сложилось. Безответная любовь. Плачь и рыдай. Зачем убивать свою любовь? Не логично как-то.
– Если действовать с точки зрения логики, то, может быть, и да. Не логично. А если он маньяк какой? Не доставайся типа никому, раз мне не досталась.
Она болезненно дернула плечом и нахмурила брови:
– Не знаю. С такими жуткими личностями я не знакома вовсе и психологический портрет мне их составить сложно.
– Портрет уже составили. Не переживай, – отмахнулся я.
– Кто составил? – в ее темно-карих глазах засверкал интерес.
– Есть тут грамотные спецы. Увидели между строк, что человек, написавший эти любовные записки, – неадекватный.
– Как такое можно увидеть?– взвилась она.
– Я и сам не понимаю. Но Зернов божится, что специалист хороший определял. Профи в своем деле.
– Нуу…– с сомнением протянула она, – раз профи, значит, можно верить, – неуверенно пожала она плечами.
И я, наверное, с ней бы согласился. Но не очень верилось в эти чудеса.
– До сих пор так и не удалось выяснить, кому принадлежат отпечатки пальцев на письмах.
– А кого проверяли? – с интересом спросила она.
– Всех ее конкурентов и товарищей по спорту. Даже у Стеллы взяли. Совпадений не обнаружено. Мне вчера Зернов звонил.
– А у нас в офисе не брали ни у кого отпечатки? – с интересом спросила она.
– У нас в офисе? Зачем? – с удивлением посмотрел на нее и осекся: «А что, если и вправду кто-то из моей компании? Она не раз была здесь. Все ее знают. И вполне мог появиться вот такой неадекватный воздыхатель, который засыпал ее любовными своими излияниями.
Может, она и сама не знала, кто это.
Но в таком случае, зачем только ей было прятать эти письма так глубоко, если они ей были безразличны? Вот это уже был следующий вопрос. Хотя, вполне возможно, они тешили ее самолюбие. Да и стихи были ничего, если честно».
– Знаешь, это хорошая идея, – поблагодарил я ее. – Надо позвонить Зернову. Пусть пригонит своих экспертов.
– А как там на квартире у Агаты? Больше никто не появлялся? Не засекла его больше соседка Агатина?
– Вроде, нет. Не знаю, нашел ли он то, что искал…
В этот миг мой телефон подпрыгнул на столе, заходясь в мелодии звонка.
Я взял трубку, знаком показывая Ульяне, чтобы она задержалась.
В телефоне я услышал голос соседки Агаты из семнадцатой квартиры:
– Павел, у меня для Вас очень важная новость!
– Богатой будешь. Только про тебя сейчас говорили.
«Наверное, закраснелась там», – подумал я, потому что в ответ на мои слова было молчаливое сопение в трубку.
– Хотелось бы не богатой быть, а любимой… -промычала она.
Аааа…
– Что ты мне хотела сказать? – прервал я молчаливый монолог ее мыслей.
– Я сейчас вынимала скопившуюся за несколько недель почту из своего почтового ящика. И обнаружила там письмо, адресованное Агате. Оно, видимо, случайно мне в ящик попало. По ошибке. На конверте нет обратного адреса. И от кого оно-тоже нет. Что-то мне подсказывает, что это очередное письмо от того «А», которого Вы ищете. И о котором никто ничего не знает.
– И что в письме?
Ульяна пристально глядит на меня, прислушиваясь к разговору.
– Что Вы! Как можно! Я не могу вскрывать и читать чужие письма. Приезжайте. Сами посмотрите.
«Но письмо ведь и не мне адресовано», – хотел было сказать я.
Но, конечно, девушка права.
Поеду, пожалуй.
– Сейчас буду, – кратко сказал я в трубку, заканчивая разговор.
– Кто это? – Ульяна стояла рядом и внимательно слушала мои ответы.
– Соседка Агаты нашла в своем ящике почтовом письмо Агате. Поеду – узнаю, что там.
– Удачи, – промурлыкала моя помощница и поцокала к выходу из моего кабинета, умело крутя бедрами.
***
Рита протянула мне запечатанный конверт.
Я повертел его в руках и аккуратно вскрыл.
Чтобы не оставить отпечатков пальцев, я даже одел одноразовые перчатки.
Письмо уже было не в стихах.
«Если ты выйдешь за него замуж, я себя убью!
Нет! Я лучше убью тебя!!!!!
Так будет лучше!
Для тебя!
И для меня!
Твой А».
Белый стих, в общем.
И такой импульсивный. Столько восклицательных знаков!
Теперь и я получше пригляделся к характеру письма. Я рассматривал его, как психолог, и видел за этими строчками абсолютно неуравновешенного типа.
Прямая угроза, в общем.
И эта угроза уже была приведена в исполнение.
А письмо завалялось в чужом почтовом ящике и так и не дошло до адресата.
Я взвыл.
Если бы эта дура Рита почаще проверяла свою почту, то Агата была бы сейчас жива!
Получив такую прямую угрозу, она наверняка бы обратилась ко мне. А я принял бы все меры безопасности. И она была бы жива.
Я наблюдал за всем произошедшим уже в зеркало заднего вида.
Ничего уже нельзя было изменить, отмотать назад.
Боль утраты с новой силой захлестнула меня, лишая возможности дышать.
«Как я держусь только все это время? Только на одной силе воли и желании отомстить. Отомстить за смерть Агаты».
Я сжал кулаки до хруста костяшек.
Потом я перевел взгляд на Риту, стоявшую в замешательстве возле меня, и буквально изрешетил ее стрелами своего гнева и боли, которые разрывали меня на мелкие части. Если бы они были пропитаны ядом, то думаю, она бы не выжила…
Слова растерялись по закоулкам души.
Я вышел от нее, не сказав ни слова.
Глава 34.
Кира
У меня сегодня всего одна пара. Разгрузочный день.
Я сижу и в пол-уха слушаю лектора.
А сама думаю о голубых глазах. Вспоминаю его голос, его руки, его губы. И внутри живота все завязывается в сладостной муке.
Неужели он позвал меня на свидание? Это же свидание, так ведь?
Просто так, не пойми кого, он не стал бы звать, так ведь?
Внутри все поет.
«Какие вот только планы у него на тебя? Накормить, напоить, спать уложить? – ехидно вклинивается рассудок. – Опять плакать хочешь?»
Брр…опять ты. Вот язва. Проснулся. С добрым утром! Уже день близится к завершению.
Павел Буров – ослепительный красавец, к тому же богатый, непристойно богатый мужчина. И я – простая девушка из провинции, совершенно далекая от тех стандартов хищных и ослепительных женщин, которые обычно сопровождают таких мужчин. Даже надеть нечего в ресторан.
И что он мог найти во мне такого интересного? Не вяжется как-то наша пара у меня в голове.
«Да-да. Посмотри на себя», – поддакивает зануда в моей голове.
Но все равно где-то в глубине моих мыслей просачивается родничок надежды. Надежды на то, что он увлечен мною. Сильно увлечен. И это не просто страсть и вожделение. А нечто большее.
Из моих мечтательных фантазий меня вырывает голос Ангелины: