– А вас не волнует, что она может рухнуть, осознав свое бессилие?
Франсуа равнодушно пожал плечами.
– С какой стати это должно меня волновать? Мы оба знаем, что я женился на Катрин ради ее приданого. Как только вы вечером уедете, моя миссия будет окончена. Я предлагаю вам преимущества своего опыта как беспристрастный наблюдатель.
– И как шпион. – Голос Жюльетты дрожал. – Филипп сказал, вы шпион Дантона.
– Это правда.
– И убийца.
– Я убивал мужчин.
– И тем не менее смеете говорить мне, что я…
– А вы бы лучше спросили себя, почему вас так расстроили мои слова, что вы потеряли самообладание, стараетесь унизить меня и швыряетесь оскорблениями. – Франсуа направился к двери. – Если вас действительно заботит благополучие Катрин, то вы найдете возможность оставить ее в покое, чтобы она защищала себя сама, как только вы приедете в Вазаро.
Он вышел из салона.
Это не правда. Катрин нуждается в ней.
И все же она выглядела поразительно хорошо, вернувшись сегодня утром. И только когда Жюльетта снова стала отдавать распоряжения, летаргия Катрин вернулась.
Жюльетта ощутила, что слезы жгут ей глаза, и сердито заморгала. Совершенно необязательно, чтобы Франсуа оказался прав. И ей незачем оставлять Катрин, даже если в его словах есть крупица правды.
"Вы душите ее.
Вы губите ее.
Никого нет хуже для Катрин, чем вы.
Или это вы нуждаетесь в ней?"
Она-то считала, что делает все для блага Катрин. Теперь она уже ни в чем не была уверена. Слова Франсуа задели самые потаенные струны ее души.
Жюльетта медленно вышла из салона и поднялась по лестнице.
Катрин лежала на кровати, уставившись в потолок пустым, затуманенным взглядом. Она была в том же состоянии, что и в последние несколько недель. И теперь, после того как Жюльетта уловила проблеск живости на лице подруги всего несколько минут назад, это стало новым потрясением.
Выдавив из себя улыбку, Жюльетта села на постель рядом с подругой.
– Франсуа сказал, ты испугалась вчера вечером.
– Да, там были люди в гостинице, напомнившие мне о… – Катрин замолчала. – Я хотела убежать и вернуться сюда, но Франсуа мне не разрешил. Я знала, что ты не позволишь никому причинить мне боль.
– И благодаря мне ты чувствуешь себя в безопасности?
– О да! Ты от всего меня ограждаешь, мне не надо ни о чем беспокоиться.
«Вы не позволите ей встать на ноги».
Беря за руку подругу, Жюльетта почувствовала, как ее надежда, что Франсуа ошибается, разлетается.
– Расскажи мне, что случилось вчера ночью.
Катрин не взглянула на нее.
– Мне не хочется разговаривать. Могу я теперь пойти в сад?
Катрин будет там сидеть в мечтательной тишине. А потом уедет в Вазаро, и тишина отправится с ней. Почему? Да потому, что рядом будет Жюльетта, ограждающая Катрин от всего, что может потревожить эту тишину.
– Да, ты можешь пойти в сад, – тупо сказала Жюльетта. Матерь Божья, как же она не хотела, чтобы Франсуа оказался прав!
Жан-Марк подсадил Катрин в экипаж и посмотрел мимо нее на Филиппа, устроившегося на сиденье напротив.
– Пошли курьера, как только приедете в Вазаро. Я хочу знать, как вы доехали и вообще обо всем.
Филипп кивнул.
– Я позабочусь о них, Жан-Марк.
– Это уж точно, черт бы тебя побрал! Где Жюльетта?
– Она вернулась в дом за шалью, которую Катрин оставила в саду.
– Эчеле встретит вас еще до того, как вы доберетесь до поста, чтобы убедиться, что вы без труда минуете его. А у тебя бумаги есть?
– Я же не дурак, Жан-Марк.
Жан-Марк повернулся и направился к дому. Жюльетту он встретил у парадной двери. Темно-зеленое дорожное платье и шляпка в тон очень шли ей. Через левую руку она перекинула голубую шелковую шаль.
– Взяли? Отлично, садитесь в экипаж.
– Почему вы не едете с ней, Жан-Марк? – Голос Жюльетты звучал тихо, ее лицо скрывали поля шляпы. – Это вы должны ехать с ней. Она же ваша подопечная.
– По-моему, вы не раз указывали на это! – сухо произнес Жан-Марк. – Я не могу сейчас уехать из Парижа. В Национальном конвенте в разгаре дебаты, следует ли конфисковывать еще корабли для флота. Если я их не остановлю, они утащат с моих верфей даже те корабли, что еще строятся.
– Снова дела?
– Если возникнут трудности, Филипп пошлет за мной. Как только минуете пост, будете в безопасности. В Вазаро – свой мир.
– Меня не это волнует. – Жюльетта устремила взгляд на экипаж. – Просто я считаю, что вы должны…
– Посмотрите на меня. – Жан-Марк схватил девушку за руку. – Я хочу видеть ваше лицо. Вы что-то слишком подавлены.
Жюльетта подняла голову, и Жан-Марк увидел, что в ее глазах стоят слезы.
– Вы нужны ей, Жан-Марк.
Он покачал головой:
– У нее есть вы, а я приеду в Вазаро через несколько месяцев. Так будет лучше, малышка. Долго я так продержаться не смогу. Вы все еще ранены, а я не привык к стезе добродетели.
– Не понимаю, о чем это вы.
Жан-Марк криво усмехнулся.
– Знаю, не понимаете. Но если бы я поехал с вами в Вазаро, вы бы узнали это за несколько дней. Я мог бы даже позаимствовать у Филиппа его домик цветов.
– Я не ранена. – Жюльетта отвела глаза от его лица.
– Это что, приглашение?
Кровь прилила к щекам Жюльетты.
– Все это не имеет никакого отношения к Катрин. Вы говорите загадками.
– Загадками, которые вы бы легко разгадали, дай себе труд. Вы всегда знали ответ, но предпочитали его игнорировать. – Жан-Марк последовал за Жюльеттой. Он подсадил ее в экипаж рядом с Катрин. – Не сомневаюсь, что вы прекрасно обойдетесь без меня в Вазаро. – Жан-Марк слабо улыбнулся. – До свидания, Жюльетта.
– До свидания. – Взгляд девушки отчаянно цеплялся за Жан-Марка. – Я не имела в виду, что не могу без вас обойтись. Я только хотела сказать, что это ваша ответственность, а не моя – заботиться о Катрин. По-моему, вы должны…
– До свидания, Жюльетта, – повторил Жан-Марк, захлопывая дверцу экипажа и давая знак кучеру.
Жюльетта высунула голову из окна, и Жан-Марк с изумлением увидел, что слезы катятся по ее щекам. Это было совершенно не похоже на Жюльетту – так демонстрировать свои слабости.
– Вы меня никогда не слушаете. Я пытаюсь сказать вам…
Экипаж рывком рванулся с места, а Жан-Марк остался на тротуаре, глядя им вслед.
Все будет хорошо. Эчеле даст знать, как только они проедут пост. И все же Жан-Марку стало не по себе – ноющее чувство беспокойства и тревоги охватило его душу, когда он вспомнил лицо Жюльетты. Он неожиданно пожалел, что не поехал с ними.
Что за глупости! Его место не в Вазаро с Жюльеттой, а здесь, в Париже.
Спустились сумерки, когда Робер вошел в кабинет Жан-Марка и стал зажигать свечи.
– Только что прибыл курьер от месье Эчеле.
– Да?
– Экипаж миновал пост.
– Слава богу!
Робер согласно кивнул:
– Сказать Мари, что вы сейчас будете ужинать?
Жан-Марк снова взялся за перо.
– Я спущусь. Мне надо закончить кое-какую работу.
Робер остановился у двери.
– Я хотел спросить, что мне делать с картиной, месье?
Жан-Марк поднял голову.
– С картиной?
– Мадемуазель Жюльетта рисовала с меня портрет и оставила ее на мольберте в саду. Наверное, забыла.
– Да. – Жюльетта слишком дорожила своей работой, и для нее бросить незаконченную картину было совершенно необычно. Значит, что-то ее чрезвычайно расстроило, больше, чем предполагал Жан-Марк. – Поставьте в ее комнату.
– Да, месье. – Робер закрыл дверь.
В ее комнату? Жюльетта находилась в доме совсем немного времени. И тем не менее все, к чему она прикасалась, как бы вбирало ее индивидуальность, несло на себе неизгладимый отпечаток ее личности. Упрямая, непредсказуемая и своевольная, она каким-то образом умудрилась зацепить за сердце Жан-Марка больше, чем любая другая женщина. И теперь она катит в экипаже и уже далеко от него, от Парижа. А он сидит здесь, в опустевшем враз доме. Тишина. Вдруг он услышал, как открылась дверь.
– Я голодна. Скажите, пожалуйста, Мари, чтобы приготовила ужин.
Жан-Марк медленно поднял глаза от лежавшего перед ним документа.
В дверях его кабинета стояла Жюльетта, с вызовом глядя на него. Она сняла темно-зеленую шляпку и раскачивала ее на лентах. Жан-Марк молча смотрел на нее.
– Нечего сверкать на меня глазами. Я же сказала, что это вы должны были с ней поехать, но вы не послушались меня. А теперь у нее только Филипп, и вы знаете, как она к нему относится…
– Какого черта вы здесь делаете?
– Я собираюсь здесь жить.
Противоречивые чувства обуяли Жан-Марка: радость, что он снова видит ее; тревога, что здесь она ежеминутно подвергает себя опасности; беспокойство за Катрин – каково ей придется без подруги. Жан-Марк взял себя в руки.
– Вам надо вернуться в Вазаро.
– Я не могу поехать туда. Франсуа сказал, что я душу волю Катрин, я не согласилась с ним, но я… – Девушка замолчала. – Он прав.
– Вздор!
Пальцы Жюльетты сжимали и разжимали ленты шляпы.
– Я не была уверена, что смогу оставить ее, даже зная, что так надо. Думаете, мне было легко вернуться сюда? У меня никогда никого не было, кроме Катрин, и я не хотела ему верить.
– Я вижу, мне придется кое-что обсудить с Эчеле, – мрачно заявил Жан-Марк, кладя перо на подставку. – Полагаю, он привез вас назад от поста?
Жюльетта покачала головой.
– Франсуа не знает, что я не поехала с ними. Я велела экипажу остановиться на улице до поста. Я вышла и следила, пока они не пропустили Катрин, а потом пошла назад. Франсуа разговаривал с охранниками, а в экипаж он так и не заглянул.
– И как же вам удалось сюда добраться?
– Пешком. Я знала, вы рассердитесь, и хотела, чтобы экипаж был уже достаточно далеко. Вы ведь разозлились?
– Еще как.
– Стало быть, я была права, что…
– Вы не правы, – ледяным тоном перебил Жан-Марк. – Вы поступили неосмотрительно, глупо и легкомысленно. Какого дьявола тогда мы так старались не выпускать вас на парижские улицы! Что, если бы ва