Коннор не говорит ничего, просто смотрит в свою тарелку. Ланни возражает:
– Ну, здесь есть и хорошие люди. Кец и Хавьер, даже детектив Престер. И кое-кто из учителей даже не настолько ужасен.
Она пытается быть честной, но я знаю, что для нее это тоже нелегко. Друзья, которыми она обзавелась год назад, перестали быть ее друзьями. Мне не нравится, что мои дети чувствуют себя такими… одинокими.
Сэм никак не выдает своего отношения к вопросу. Он сидит тихо, и это значит, что он пытается сейчас не отягощать разговор излишними эмоциями – впрочем, сейчас это скорее не разговор, а монолог. Мне нужно, чтобы Сэм что-нибудь сказал, но он молчит, и я вынуждена продолжать.
– Я могу узнать в городе насчет продажи дома, – говорю я ему. – Это не значит, что мы прямо сейчас вывесим объявление, просто… прикинем варианты. Черт, да мы можем просто сдать этот дом в аренду, как делают другие местные жители. – Ответом мне служит лишь неспешный кивок. И я продолжаю говорить: – Мне нужно расспросить отца пропавшего парня – в Луизиане, узнать, были ли там у жертвы друзья, и всё такое прочее. Понадобится побегать, чтобы со всеми поговорить. – Я делаю паузу и смотрю на детей. – Я могу взять вас с собой, если – и это важное «если» – вы пообещаете мне отнестись к этому серьезно. Я могу оставлять вас в отеле, пока бегаю по делам, и вы в это время можете делать домашнее задание. И…
– Я тоже могу поехать, – говорит Сэм.
Я не ожидаю этого и не понимаю, как к этому относиться. Я медлю, потому что не знаю, что у него на уме.
– А разве тебе не нужно на работу?
– Да, но, похоже, мои услуги этому работодателю больше не требуются.
Я застываю в потрясении.
– Почему?
– Можно лишь догадываться: Бельдены заявили, что не хотят, чтобы я работал где-либо в этом округе.
Я чувствую приступ искренней, убийственной ярости по отношению к тем, из-за кого в его взгляде появилась эта горькая беспомощность. Однако несколько секунд спустя эта беспомощность исчезает, и Сэм снова улыбается.
– Но есть и хорошая сторона – так я потрачу меньше бензина. Плохая сторона… не знаю, что я буду делать теперь. – Голос его ровен, взгляд спокоен. Какой бы гнев ни кипел у него внутри, Сэм не выпускает его наружу.
– Черт, мне очень жаль. Это всё… – Я беспомощно машу рукой на весь мир. На себя саму. На всю ситуацию, родившуюся из прошлого, с которым я не могу ничего поделать и от которого, возможно, никогда не отделаюсь. Шрамы, раны, броня и боль.
Я злюсь за Сэма. И немного злюсь на него, честно говоря, потому что он ничего не рассказал мне об этом раньше. Но, вероятно, именно поэтому Сэм и вел себя так уклончиво. Он хотел, чтобы я привела другие причины для переезда отсюда, не связанные с ним.
Я стараюсь говорить небрежно, с легкой улыбкой:
– В таком случае не вижу причин, почему бы тебе не присоединиться к нам в этой невероятной поездке в Луизиану.
Честно говоря, сказав это, я понимаю, какой камень упал у меня с души. Я даже не подозревала об этом «камне» – до меня только сейчас дошло, что это расследование ведет меня обратно в то место, куда я ни за что не хотела возвращаться.
Обратно в «страну байу [6]». В душный зеленый ад, где я столкнулась со своим бывшим мужем и со своими личными кошмарами. «Нет, ничего подобного, – строго одергиваю я себя. – На этот раз я отправляюсь туда, чтобы помочь другому человеку. Всё под контролем».
Однако мое сердце все равно бьется учащенно, мышцы напрягаются. Я предприняла немало усилий, чтобы одолеть травму, полученную мной в ту ночь, когда я была вынуждена убить Мэлвина. Однако это не значит, что я с ней окончательно справилась. «Мне нужно позвонить своему психотерапевту», – думаю я. Вероятно, это правильное побуждение; я уже записала Коннора на сеанс на следующей неделе. И мне нужно позаботиться и о своем душевном здоровье. Учитывая давящую угрозу со стороны Бельденов и эту неприятную поездку… я чувствую, что у меня начинает ехать крыша.
И мне кажется, Сэм понимает это, потому что переспрашивает:
– В Луизиану? А куда именно?..
– Не туда, – отвечаю я ему, и он отлично понимает, что я имею в виду. – Но, понимаешь… в тот же штат. И в похожий регион. Поэтому я… буду благодарна тебе за компанию.
– А после этого?
Я делаю глубокий вдох.
– Дети, что вы думаете на этот счет?
Они молчат, переглядываются, потом Коннор медленно поднимает руку.
– Я голосую за переезд.
– Куда?
– Куда угодно, лишь бы отсюда.
«Очень определенно». Я останавливаю взгляд на Ланни, которая сидит, скрестив руки на груди.
– Конечно, – говорит она. – Думаю, да. Все равно у нас здесь нормальной жизни не будет, как видно. Но только больше никаких маленьких поселений, ладно? Надо найти какое-нибудь интересное место. Может быть, то, где есть больше двух забегаловок.
– Я приму это в расчет, – обещаю ей. Потом снова смотрю на Сэма. – А ты что думаешь?
– Я знаю, что ты ненавидишь сдаваться.
– Ненавижу. Ужасно, всей душой ненавижу, – отвечаю я. – Но ты знаешь, что я ненавижу еще сильнее? Смотреть, как больно людям, которых я люблю. Ни один дом не сто́ит этого. Для меня. – Я с трудом сглатываю, потому что под его теплым взглядом мне хочется расплакаться. – За что ты голосуешь, Сэм?
– Я чувствую себя эгоистом – учитывая все обстоятельства. Но… – Он поднимает руку. – Да. Переезд.
– Хорошо, – говорю я. – Мы переезжаем. Все единогласно «за».
Я чувствую странную смесь эмоций. Во-первых, разочарование – я была настроена на то, чтобы обосноваться здесь. Стиллхауз-Лейк стал для меня скорее крепостью, чем убежищем, – крепостью, к воротам которой подступили враги. Но при этом я испытываю и облегчение. Так просто засесть в осаду, смотреть на мир через прорезь шлема и чувствовать себя полностью скованной обстоятельствами. Но я только что доказала себе, что мы можем изменить свое будущее.
И это приятно. Страшно, но приятно.
– Ты же понимаешь, что если мы соберемся продавать дом, это может занять не один месяц, – говорит Сэм. – Как ты думаешь, Бельденам хватит терпения?
– Сомневаюсь. Они выдавят нас отсюда тем или иным способом. – Я улыбаюсь, но понимаю, что улыбка выходит мрачная. – На что спорим, что они предложат нам низкую цену и вынудят нас принять ее?
– Вполне вероятно, – соглашается он. – У них везде есть волосатая лапа.
– Что ж, побеспокоимся об этом позже, – говорю я. – А пока о поездке. Слушай… раз уж ты сейчас не занят…
– Хорошая формулировка, – хмыкает Сэм. – И прежде чем ты спросишь: нет, я совершенно не против присмотреть за детьми, пока ты расспрашиваешь папашу того парня.
– Да ты телепат.
– Это один из многих моих талантов. – Сэм подмигивает Ланни, когда они оба одновременно тянутся за кукурузной лепешкой, и Сэм опережает: – Нужно быть быстрее, девочка.
Нам всем придется быть быстрее, чтобы опередить то, что смыкается вокруг нашей крошечной тихой гавани.
Быстрее и умнее.
Ланни рано отправляется спать, сказав, что у нее болит голова. Про себя я гадаю: не обзавелась ли она новой девушкой, с которой переписывается? Я почти надеюсь на это – разрыв с ее первой любовью, Далией, едва не сломил ее. Влюбленность после расставания редко бывает здравой, но, по крайней мере, это поможет Ланни восстановить самооценку и отрастить шкуру потолще – на будущее.
Меня слегка беспокоит то, что она что-то скрывает от меня. Но часть материнской работы – знать, когда следует давить на ребенка, а когда нет. Сейчас я решаю не делать этого. На сегодня я внесла в нашу жизнь достаточно хаоса.
И я молюсь, чтобы это не было ошибкой.
8. Ланни
Ви, конечно же, снова появляется в полночь. Я нервничаю, боюсь и сожалею о том, что не рассказала маме, но тем не менее, когда выхожу выносить мусор, то удостоверяюсь, что мое окно отключено от сигнализации. Мама ничего не замечает. Никто не замечает. И это заставляет меня чувствовать себя ужасно виноватой.
Когда Ви снова приходит под мое окно со своей дорожной сумкой, я сдвигаю раму вверх и быстро затаскиваю Ви в комнату. Раму я заранее смазала, так что она бесшумно ходит вверх-вниз. Ви тоже не производит шума, когда залезает в окно. Она заранее разулась, так что ступает на пол уже босиком.
Ви улыбается мне безумно живой улыбкой, и я не могу не улыбнуться в ответ. Потом она обнимает меня. От нее все еще хорошо пахнет после принятого вчера душа, но я чувствую и легкий намек на запах пота и леса.
Честно говоря, это меня заводит.
Ви закрывает окно, отпихивает свою сумку в сторону и шепчет:
– Так как насчет стирки?
– Сегодня не получится, извини. Мама настороже после того, что случилось сегодня.
Я жду, что Ви спросит об этом, но она не спрашивает, а только пожимает плечами.
– Ну, ладно. Тогда можно одолжить у тебя какую-нибудь шмотку поприличнее?
– Зачем?
– А ты не слышала? Сегодня будет крутая вечеринка возле Смертельного Камня! Ты же идешь, да?
– Что? Нет. – Я даже ничего не слышала ни о какой вечеринке. Мне никто не звонил и не присылал сообщений. А поскольку мама не пускает нас в соцсети, я даже не видела объявлений в сообществах. – Ну, я имею в виду, что меня не приглашали.
– А на эту вечеринку и не нужно приглашений, – отмахивается Ви. – Ты просто… приходишь. Как на рейв. Ну, понимаешь?
На рейвах я тоже никогда не бывала. Честно говоря, и на вечеринках я бывала редко, в основном на тех, которые проходили под строгим наблюдением. И я приходила туда с подарками. Боже, мне уже шестнадцать лет, а я совершенно ничего не знаю… Ну да, хорошо, я и раньше бывала возле Смертельного Камня. Это место, где тусуются ребята и занимаются всякими своими делами, и я несколько раз ходила туда с Далией. Но никогда – после наступления темноты.
– Так ты не идешь? – Ви, похоже, разочарована. Разочарована во мне. – Я думала, ты будешь рада удрать из дома и развлечься.