Когда я поворачиваюсь, путь мне преграждает сестра Роза.
– Пустите! – говорю я. – Мне нужно найти Сэма
Она качает головой и не пускает меня к двери. Я хочу закричать на нее, ударить ее.
– Ты не можешь никуда идти, – говорит она.
– Выпустите меня! Ви! – Я достаю из кармана шокер. – Мне нужно вытащить его из этой камеры!
Ви уже переключает передачу машины.
– Не будь дураком, Коннор. Если тебя убьют из-за него, как он, по-твоему, будет себя чувствовать? И кроме того, за ним собирается прийти твоя мама. – Она ухмыляется. – Я бы не хотела оказаться у нее на пути… Эй, вы умеете водить? – обращается к сестре Розе. – Мне надо убедиться, что он не выпрыгнет и не наделает глупостей.
Сестра Роза занимает ее место в водительском кресле, а Ви ловит меня за руку, когда я бросаюсь к двери. Сестра Роза нажимает на газ.
– Все держитесь!
Я по-прежнему хочу выручить Сэма, и меня мутит от того, что Ви права – Сэм сказал бы мне оставаться здесь. И «автодом» уже едет. Я поднимаю шокер с пола и держу его одной рукой, а второй поддерживаю стоящую рядом со мной девушку, когда машину заносит на повороте.
Когда фургон выравнивается, Роза прибавляет скорости. Я вижу справа от нас церковь. Мужское Жилище. Сад находится с другой стороны, но Роза даже не притормаживает возле него: никто не ждет, чтобы мы их подобрали, сестры Гармонии в дверях нет.
Роза нажимает на клаксон, и он пронзительно завывает. Она вдавливает педаль газа в пол, направляясь к воротам.
– Держитесь все! – кричу я и хватаюсь за спинку ближайшего кресла.
Но нам не удается пробить себе путь наружу.
Мужчины выстрелами пробивают нам шины, Роза не справляется с управлением, и вместо того, чтобы ударить в ворота передней частью, фургон скользит боком и ударяется о них под углом. Ворота шатаются, но силы удара недостаточно, чтобы выбить их.
От толчка я ударяюсь об оконное стекло, и на секунду это оглушает меня. Этой секунды оказывается достаточно, чтобы кто-то распахнул водительскую дверцу и выволок кричащую Розу наружу. Вторая дверца тоже открывается; в фургон врываются мужчины, они тащат к выходу женщин, а те отбиваются ножами и кулаками и кричат. Это полный хаос.
Голова у меня болит, я чувствую себя неуклюжим, но почти сразу преодолеваю это, потому что надо сражаться. Я, наверное, должен испытывать страх и желание убежать – но чувствую, как по моему телу, словно прохладная волна, распространяется странное спокойствие. Бежать некуда. Я не боюсь. Я не сошел с ума. Я просто беру шокер и стреляю из него в первого же мужчину, которого вижу. Я не забываю нажать на кнопку и смотрю, как этот человек кричит и падает, дергаясь. Не знаю, можно ли воспользоваться этим шокером еще раз, но мне все равно. Я замахиваюсь болторезом на следующего мужчину, который лезет в фургон, и бью его в живот. Он опрокидывается на спину. У следующего есть пистолет, и он врывается в салон и целится в кого-то, кто дерется рядом со мной. В одну из старших женщин. Я хватаю его за запястье и выкручиваю, и выстрел уходит в потолок. Я не могу использовать болторез, – здесь слишком тесно, чтобы размахнуться, – поэтому бью его кулаком. Боль простреливает до самого плеча, словно я переломал себе все кости, но я не обращаю на это внимания, просто не могу. Я должен остановить его, все равно как.
Однако он крупнее и сильнее меня, и когда ударяет меня в ответ, я падаю. Это не так уж больно, просто на секунду все становится белым, а когда я смаргиваю эту белую пелену, вижу, что он стоит надо мной, направив на меня пистолет, и понимаю, что сейчас умру. Теперь мне страшно, все мое тело холодеет, но я скалю зубы и кричу, и жалею, что не пошел за Сэмом. Я жалею, что его здесь нет, я хочу увидеть маму, но уже слишком поздно…
И тут появляется сестра Гармония. Она вся в крови, ранена и хромает, но этот человек не замечает ее. Она с криком вонзает нож ему в шею, под самый затылок, потом проворачивает, и я вижу, как в глазах мужчины гаснет свет. Он падает вперед, на меня, и я отталкиваю его – так, словно его тело охвачено огнем. Дрожу и хватаю ртом воздух, и снова чувствую себя неуклюжим, и в груди у меня что-то сжимается, но я уже смотрю мимо мертвеца на дверь фургона, откуда к нам лезет следующий.
Гармония выдергивает нож и командует:
– Возьми пистолет, мальчик! – и я думаю о той цитате, начертанной на стене ее темницы. О цитате, которую она видела много лет подряд.
«Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью».
Она научилась лучше, чем мог ожидать патер Том.
В салон залезает еще один мужчина. Он молодой и тощий, лет двадцати или около того. Я хватаю пистолет, он слишком большой и тяжелый для меня, но я наставляю его на этого человека, и тот застывает. Сестра Гармония качает головой, отводит мою руку, потом забирает у меня пистолет и протягивает его этому парню.
– Нет, он с нами, – говорит она. – Реми, карауль дверь!
«Реми!»
– Моя мама искала тебя, – говорю я ему. Парень смотрит на меня. Он испуган сильнее, чем я, но пистолет не дрожит в его руке. – Ты – Реми Лэндри.
– Когда-то был, – отвечает он. – И если мы это переживем, может быть, еще буду. Гармония, нам нужно уходить!
– Без сестер я не уйду! – Она выскакивает из автофургона с окровавленным ножом в руке. Реми следует за ней, Ви тоже.
Я иду за ними. Но прежде поднимаю с пола болторез. Он массивный и тяжелый, но я говорю себе, что могу найти Сэма, вполне могу, и тогда Сэм поможет нам выбраться отсюда. Мы все можем выбраться, все до единого.
Но когда мы выходим из «автодома», все оказывается хуже, чем я думал.
Сестра Роза, две другие женщины и несколько детишек прижаты к ограде. У трех женщин в руках ножи, но все они ранены. Левая рука Розы бессильно свисает, с нее капает кровь. Лицо у Розы бледное как мел, но она продолжает стоять на ногах. Дети сгрудились за их спинами, а прямо на них смотрят двое мужчин с пистолетами-пулеметами.
– Отдайте нам детей, – говорит один из них. – Мы не причиним им вреда.
– Лжец! – кричит Роза и кидается на него. Я понимаю, что он сейчас ее убьет, и никак не могу остановить это. У меня есть только выкидной нож и болторез, а этого недостаточно. Я не настолько быстр и стою слишком далеко.
Но Гармония оказывается достаточно быстрой. Она убивает его так же, как того, в фургоне, – быстро и сразу насмерть, – и кидается на второго, который уже наводит на нее ствол. Роза прыгает на него и сбивает с ног. Она хватает его пистолет и направляет на него, тяжело дыша, с дикими глазами. Он смеется, и она стреляет в него, промахивается, стреляет снова, и он перестает смеяться. Я знаю, что сейчас должен был бы свернуться в клубок и лежать, как это было в школе. Выстрелы. Крики. Запах крови, висящий в воздухе.
Но тогда это было поддельным. А сейчас – настоящее. И мне страшно, но я сосредоточен на двух вещах: остаться в живых и найти папу. «Я смогу выручить его. Я это сделаю».
Но мы зажаты между оградой и фургоном. Вокруг нас по меньшей мере двадцать мужчин с огнестрельным оружием, но большинство не обращают на нас внимания – они стреляют через дыры в ограждении в фэбээровцев, атакующих ворота. А те теперь стреляют в ответ. Я вижу, как через стену перелетает что-то похожее на гранаты и падает на землю с нашей стороны, и на секунду мне кажется, что сейчас нас всех сметет взрывом, как в кино, но гранаты толчками испускают белый дым, и я не могу дышать. Мне жжет глаза, я давлюсь, кашляю и задыхаюсь, и такое впечатление, что в горло мне сунули горящую бумагу. Я вижу Ви, которая тоже кашляет, согнувшись пополам; хватаю ее за руку и тащу прочь.
– К боковым воротам! – хрипит она. Из ее глаз, сделавшихся совсем красными, текут слезы. У меня, наверное, тоже, потому что смотреть больно, перед глазами все расплывается, и я сбит с толку и не понимаю, куда идти. Выстрелы не смолкают.
– Туда! – Ви подталкивает меня, и мы смещаемся вдоль ограды. Я сую нож в карман и вслепую хватаю какого-то малыша, заходящегося кашлем. Ви подхватывает другого. Гармония опирается на плечо Реми. Роза шатается и едва не падает.
Мы не сможем унести всех. Но мы должны открыть ворота.
Доходим до боковых ворот и видим возле них мужчину, бессильно опирающегося на изгородь. Когда Гармония толкает его, он падает. Мертв.
Ворота закрыты на два металлических сдвижных засова; оба закреплены висячими замками с цифровым кодом, как тот, который был на моем школьном шкафчике.
Как тот, который я собирался срезать с будки, где держат моего папу.
Это какая-то бессмыслица, но у меня возникает чувство, словно я должен сделать выбор. Как будто если я срежу эти замки, то не смогу срезать тот, на будке. Как будто я должен выбирать между папой и этими людьми, беспомощно стоящими перед воротами.
И я знаю, какой выбор он одобрил бы.
Нажимая на рукояти болтореза изо всех сил, срезаю сначала один замок, потом другой, Реми выдергивает засовы из проушин и делает шаг к открытым воротам.
– Нет! – кричит Гармония и забирает у него пистолет, потом отбрасывает в сторону. – Никакого оружия! Никакого оружия!
Она права. Там, снаружи, ФБР. Если мы выйдем с пистолетами и ножами, они могут принять нас за врагов.
Я кладу болторез на землю, Гармония роняет свой нож, потом обезоруживает Розу и заставляет ее взять за руку плачущего малыша. Подталкивает их к открытым воротам. Выталкивает наружу Реми. И – всех женщин и детей по очереди.
Затем поворачивается к нам с Ви и выкашливает:
– Идите!
– Сначала вы, – возражает Ви.
Гармония скрывается за воротами. По лицу у меня текут сопли и слезы, меня тошнит. Я поворачиваюсь и поднимаю свой болторез. Ви преграждает мне путь, раскинув руки.
– Ты куда собрался, придурок?
– За папой, – хриплю я.
Она вырывает у меня болторез и отбрасывает куда-то в гущу дыма. Я кричу и замахиваюсь на нее, Ви уклоняется. Она тоже кашляет и давится, но ухитряется выдавить:
– С твоим папой всё в порядке. Нам надо идти.