Да, наверное, и эти будут малы. Тогда не разувайся. Вообще-то нет, я совсем забыла, у меня есть тапочки специально для гостей. Милана открыла шкаф и достала оттуда пачку одноразовых тапочек. Распаковала и подала Александру.
— Не беспокойся. Я сниму туфли и буду в носках. Пол блестит, как в операционной.
— Ты осваивайся, а я приготовлю кофе. Или чай? — мельком взглянула она на него.
— Кофе. И обязательно с сахаром.
Милана скрылась на кухне, а Александр прошел в комнату и посмотрел в окно, отметив роскошный вид, открывавшийся из него. Затем его взгляд остановился на маленькой фотографии, которая стояла возле зеркала на туалетном столике. Он взял ее в руки и просто не мог поверить своим глазам. Со снимка смотрел его двойник.
— Милана, это он?
— Да, — ответила она из кухни и подошла к нему.
— Невероятно! Это же точно я, когда мне было лет восемнадцать.
— Я тоже долго не могла поверить. Но сейчас ты сам видишь, как вы поразительно похожи.
— Как его зовут?
— Ермаков Михаил Иванович.
— Не слышал о таком.
— А откуда ты мог слышать? Он жил в небольшом поселке, где одно время и я жила с сестрой и родителями, потом поступил в институт в Минске. Он старше меня. На два с лишним года.
— Я тоже старше тебя на два года.
— Надо же… Чудеса! Я думала тебе лет тридцать пять.
— Так старо выгляжу? — улыбнулся он.
— Нет, просто ты такой представительный. Впрочем, я думаю, если надеть на Мишу такой же костюм, то он будет выглядеть, как твоя ксерокопия. А знаешь, когда ты смеешься и шутишь, то выглядишь совсем как мальчишка.
— Правда?
— Я никогда не вру.
— Ой, а это кто? — Александр увидел под своими ногами котенка.
— А это Морис. Мне его подарила подруга, — Милана подхватила зверька на руки.
— Красивый. А у меня собака. Батлер.
— Когда я прихожу с работы, он трется о мои ноги, сообщая, что соскучился. Вот и сейчас нужно его приласкать.
Она погладила котенка и отпустила на пол. Морис постоял немного и, задрав хвост, побежал на кухню.
— А что было дальше? Как вы расстались с Михаилом? — вернулся к разговору Александр.
— Собственно ничего и не было. Так, романтическая юность. Первые прикосновения. Влюбленность. В то время казалось, что это все навсегда. Сначала, когда он уехал на учебу в Минск, а я окончила школу и тоже поступила в университет, мы часто перезванивались. Мои родители вскоре переехали из нашего поселка в Минск, потому что папу повысили в должности. В поселке мы прожили всего три года. Папу туда направили на работу. Он был главным инженером, потом директором. В поселке я и познакомилась с Михаилом. После поступления больше я там не появлялась. Однажды мы разговаривали с Мишей, и я услышала в трубке детский плач, но тогда не придала этому значения и не спросила, кто там плачет. Потом подумала, может, он звонил с улицы, а кто-то рядом проходил с ребенком. Позже, когда я начала анализировать этот случай, то решила, что он женился. Как-то резко связь оборвалась. Я, конечно же, пыталась звонить, но телефон был недоступен. Чтобы не мучить себя догадками и меньше думать о нем, я окунулась в учебу. И так все семь лет. Кроме научной библиотеки, практически никуда не выходила. Только иногда бывала в театрах. Вытащить меня куда-нибудь было невозможно. Настоящая домоседка была. Только однажды после сессии на пятом курсе сходила со студенческой подругой в ресторан. И не скажу, что мне тогда понравилось там. А когда устроилась в клинику, то познакомилась с Сергеем. Он холост, перспективный, да и чувствовала, что нравлюсь ему. Подумала, что как-то нужно уже устраивать свою личную жизнь. Хотя и видела, что он очень ревнивый, старалась не замечать его недостатки. И все бы ничего, если бы не один случай, который произошел в клинике.
— А что случилось?
— Как-нибудь расскажу тебе. Потом. Не сегодня. Не хочу омрачать наш вечер неприятными воспоминаниями.
— Ты права.
— А почему фотография так подписана — «Моей Хризантеме»? Почему хризантема?
— О, с этими хризантемами отдельная история. На день рождения я получила целую корзину хризантем и до сих пор не знаю, от кого. Сразу подумала, от Миши. Только он называл меня Хризантемой. Но от него не было никаких вестей уже десять лет. И кто прислал мне эту корзину, я не знаю. А хризантема — это цветок, который, по-видимому, нравился Мишелю. Я тогда назвала его Мишелем.
— Я могу выяснить, откуда пришли цветы.
— Как? Разве это возможно? Уже столько времени прошло.
— Возможно, если сильно захотеть. Год еще не закончился, и в базе службы доставки наверняка указан заказчик.
— А нужно ли? — пожала плечами Милана. — Теперь я думаю, что нет. Я счастлива, что встретила тебя. Ведь ты принял меня на работу, улучшив мое материальное положение, хотя мог бы отказать после моего неадекватного поведения, — она взглянула на него и рассмеялась.
— Но я ведь назначил новую встречу на следующий день, так ты меня очаровала своей неадекватностью. Как хорошо, что мы встретились!
— Благодаря Николаю. У меня был юбилей, и коллеги уговорили встретить его в ресторане. А Николай пригласил меня на танец. Особо ни о чем не говорили, но он выспросил, что я врач.
— Ну и, конечно, он был очарован тобой.
— Не знаю, но на следующий день позвонил. Хотя я и не говорила ему свой номер телефона.
— Это он может. Настоящий разведчик! Теперь буду ему обязан, — пошутил Александр.
— И я тоже… — продолжала улыбаться Милана. — Пошли пить кофе.
— У тебя прекрасная квартира. И очень уютная.
— Мне тоже очень нравится. Буду за нее рассчитываться до старости. Поэтому новая хорошо оплачиваемая работа мне как раз кстати. Я еще раз благодарю тебя, что принял на работу.
— Милана, хватит благодарить! Я очень рад, что ты работаешь у нас. Николай никогда не ошибается. Все кадры подобраны отлично и профессионально выполняют свою работу.
— Я это заметила. А вот мебель мне купили родители. Так что к тридцати годам у меня есть многое из того, о чем можно мечтать. Можно подумать, что я богачка или родители богачи. Но разве врачи могут быть богатыми? Если только в частных клиниках или за границей.
— Ты права. Спасибо за кофе. Пора мне и честь знать.
Они вместе встали и вышли из-за стола. Вошли в комнату, он приблизился к ней, и она на мгновение вскинула на него глаза. Сквозь неплотно закрытые шторы в окно заглядывала луна, освещая их силуэты. В глубокой тишине через слегка открытое окно было слышно, как глухо шумел парк, окутанный вечерними сумерками. Милана не хотела, чтобы он уходил. Ей хотелось продлить этот прекрасный вечер. «Когда еще такое повторится?» — размышляла она. Ее охватило странное чувство, которое она испытывала только в юности с Михаилом. «Действительно ли я ему нравлюсь так, как он мне, — думала она, — или просто говорит мне комплименты, как, должно быть, говорит каждой женщине?».
Он не отрывал от нее глаз и молчал.
— Не думай обо мне плохо, — негромко сказала она. — Это случается нечасто. Ты можешь не верить, но в такие минуты мною руководят не поддающиеся контролю импульсы, я не чувствую стыда, лишь только счастье от того, что я нравлюсь.
Милана стояла под светом яркой луны, совершенно растерянная, чувствуя как напряглись мускулы на его груди.
— Я хочу тебя, — прошептал он и привлек ее к себе.
Его губы страстно завладели ее губами. Милана лихорадочно скользила пальцами по его спине. Когда, наконец, после нескольких долгих головокружительных поцелуев они оторвались друг от друга, Милана едва держалась на ногах. Она хотела сказать «нет». Была почти уверена, что хотела сказать именно это. Но он не дал ей такой возможности. Его губы вновь приблизились к ее лицу. Она чувствовала, как сильно бьется его сердце, вдыхала его ни с чем не сравнимый мужской запах. Милана так разволновалась, что ее била дрожь. Красивое лицо Александра было наполовину освещено луной, она слышала его частое взволнованное дыхание. Или это было ее дыхание? Милана закрыла глаза, закинула руки ему на шею, а он подхватил ее и нежно положил на кровать.
Когда все совершилось, Милана откинулась на подушки и подумала: «Не слишком ли быстро я поддалась своему чувству? Такое легкомыслие!» Но ей не хотелось портить эти счастливые мгновения бесполезными рассуждениями.
— Ты чудесная женщина, — сказал он, касаясь губами ее лица.
Ладошкой она провела по его волосам, будто благодарила за прекрасные слова и за нежность.
— Все кажется чудесным, пока люди нравятся друг другу, — чуть печально произнесла Милана и, соскользнув с кровати, бесшумно вышла из комнаты.
Александру казалось, что он спал на этой кровати всегда. Ему нравилось здесь все — запах подушки, тепло простыней, которые еще не остыли от безумной страсти. «Что со мной? Откуда эта нежность? И это смятение?» — думал мужчина, невольно сравнивая свои ощущения с теми, что он испытывал с другими женщинами.
— Ты еще в постели? — услышал он голос Миланы из кухни и тут же увидел ее перед собой. Она стояла перед ним в белоснежном почти прозрачном пеньюаре.
— Ты так красива… Твое тело совершенно.
Милана смутилась. Она не считала свое тело совершенным. Но в его глазах горело такое восхищение, что было трудно не поверить ему.
— Я… не знаю.
— Иди сюда.
Она присела на край кровати. Он медленно сел рядом, натягивая одной рукой край одеяла на обнажившееся тело, потянул рукав ее пеньюара, не спуская глаз с пышных округлостей ее груди, и ласково проговорил:
— У тебя чудесная фигура, — он поцеловал ее в ложбинку между грудей. — Твоя постель, как магнит. Я не могу подняться, да мне и не хочется.
— Перестань… — нерешительно пробормотала она, наслаждаясь его поцелуями.
Александр привлек ее к себе. Его поцелуи были полны нежности, они ошеломляли и подчиняли Милану его воле. Пеньюар соскользнул с ее плеч, и она прошептала, едва дыша:
— Саша, Сашенька…
Ослабев от желания, она выгнула спину и обхватила руками его голову.