— Я хочу тебя, милая, я так хочу тебя… — шептал он. — Никогда так сильно не хотел женщину. Позволь мне тебя любить.
Глава 19
От Миланы Александр вернулся домой утром. Когда уходил, попросил у нее фотографию Михаила, чтобы показать отцу. Он настолько был поражен сходством с этим юношей, что ему не терпелось рассказать об этом двойнике отцу и бабушке.
Войдя в дом, сразу увидел в гостиной отца, который был хмур и чем-то обеспокоен.
— Сын, ты сегодня впервые не предупредил, что не будешь ночевать дома. Я, конечно, не возражаю и не хочу спрашивать тебя, где ты был и с кем. Меня волнует другое. С годами ты перестал думать о родных. А они стареют, нервная система слабеет… Тебе не пришло в голову, что твой телефон выключен, и я не сплю, волнуюсь, звоню тебе? Какие только мысли не приходили в голову! А ведь требовалось всего лишь предупредить, что ты не придешь до утра.
— Отец, я действительно не подумал. Прости!
— Пойми, сынок, ведь всякое может произойти и со взрослым человеком. Ты мой сын, и я всегда буду переживать за тебя. Я же сказал, не возражаю, чтобы ты где-то ночевал и проводил с кем-то время. Это твоя жизнь, и ты взрослый мужчина, но в жизни все может случиться. Авария, не дай Бог… А тут еще назойливо звонила твоя Ирина, подливая масла в огонь. Я понял, что ты не с ней. Еще больше разволновался. Не знал, что ей ответить.
— Прости отец, что причинил тебе беспокойство, но я отключил телефон именно из-за Ирины. Три месяца не имею никаких отношений с ней.
— Понял. Но звонила она не мне, а матери. Та нашла с ней общий язык еще тогда, когда ты приводил ее к нам в гости.
Их разговор прервала Маргарита Карловна. Спускаясь по лестнице, она с волнением произнесла:
— Сашенька, слава Богу, ты пришел. Я поняла, что Ирину ты бросил… У тебя появилась другая девушка? Но нужно же было позвонить и не волновать нас.
Александр понял, что мать интересовала только Ирина.
— Да, у меня появилась девушка. Имею право. И, может быть, я скоро женюсь.
— Что? — приостановилась на последней ступеньке Маргарита Карловна.
— Думаю, пора уже.
— А чем тебе не угодила Ирина? Такая красавица! Настоящая фотомодель!
— Вот в этом и причина. Фотомодель мне не нужна.
— А мы так с ней подружились, — посетовала Маргарита Карловна, присев на диван. — Как ты скажешь об этом бабуле?
— Вот она-то и поймет меня.
Отец молча слушал их диалог и, когда они замолчали, посмотрел на часы и направился в столовую.
— Галина, завтрак готов? — заглянув на кухню, спросил он домработницу.
— Да, Владимир Антонович, все готово.
— Пригласи всех.
Они жили в большом трехэтажном особняке с террасой, гаражом на три машины и садом с небольшими фонтанами. Владимир Антонович всегда мечтал, чтобы все поколения семьи жили в одном доме. На первом этаже были комнаты Марты Готлибовны, на втором располагались родители Александра и на третьем — сам Александр. На каждом из этажей находились кабинет, спальня, ванная и небольшая гостиная. Марте Готлибовне не нужно было столько комнат, и по ее распоряжению на первом этаже оборудовали комнаты для гостей. Мебель на каждом этаже была разная: у родителей Александра — из красного дерева, а у Марты Готлибовны — дубовая, старинная. Александр же подобрал себе современную итальянскую мебель. Просторная гостиная была обставлена мягкими кожаными диванами и креслами. Главной достопримечательностью их дома был расположенный в гостиной камин из черного стекла, у которого часто собиралась вся семья, чтобы поделиться новостями и принять важные семейные решения. И, конечно же, фортепьяно. Марта Готлибовна еще в Германии пыталась привить внуку любовь к музыке, но он больше тянулся к отцу, который увлек его занятиями по химии. Обслуживающий персонал жил в пристройке с отдельным входом.
Галина ловко расставила на столе корзиночки пирожных, расположив их на фарфоровых блюдцах с ярким красивым узором — райские птицы, обрамленные венком из розовых бутонов в сплетении листьев.
Маргарита Карловна, увидев давно надоевшие ей блюдца, раздраженно произнесла:
— Галина, я уже говорила, что у нас есть более современный фарфор! Я недавно его купила. Ты вообще разбираешься в сервировке? Следишь за модой?
— Извините, я больше не буду сервировать стол этой посудой, — виновато произнесла Галина и добавила: — Хотя она мне так нравится!
— Меня не интересует, что тебе нравится! Вот Ирина понимала меня! Мы часто с ней разговаривали по телефону о модных новинках. И не только одежды, но и посуды. И я поняла, что она — женщина со вкусом, — с сожалением в голосе вспомнила она бывшую девушку сына.
Для Александра и Владимира Антоновича не имело значения, какая посуда стоит на столе, и они промолчали. Марта Готлибовна тихо вошла в столовую, когда все уже уселись по своим местам.
— Доброе утро всем и приятного аппетита! Вижу, опять пирожное. Я его не ем. Уберите с моей тарелки эту гадость! — нервно произнесла она.
Галина ловко подскочила к ней и убрала блюдце с пирожным. Налила ей в стакан свежевыжатый сок и, подав горячую овсяную кашу, подумала: «Да, утро началось с паршивого настроения хозяев».
— Чай, молоко или кофе? — обратилась она к сидящим за столом.
— Галина, ты у нас три месяца. В агентстве тебя хвалили. Пора уже изучить наши вкусы! Утром мы все пьем кофе, кроме бабушки, — раздраженно заметила Маргарита Карловна.
— Сколько раз говорить, чтобы ты не называла меня бабушкой! — возмутилась Марта Готлибовна. — С самого утра поднимают нервы! Так и хотите поскорее отправить меня на тот свет. Бабушка я только для Саши.
По всему было видно, что Марта Готлибовна не любила невестку и всячески показывала свое недовольство. Пожилая женщина мечтала еще с тех времен, когда Сашенька был маленький, чтобы у него появились братик или сестренка, но Маргарита не желала этого. Женщина всегда следила за своей фигурой и внешностью, считая, что одного сына вполне достаточно.
— Мама, успокойся. Все желают тебе только здравия, — вмешался Владимир Антонович.
— Да, сынок, я знаю, что только ты желаешь мне этого.
— А я? — скорчив гримасу, как в детстве, шутливо, с улыбкой спросил Александр, чтобы снять странную напряженность обстановки, неожиданно возникшую этим утром.
— Ой, внучок, прости! Ты моя радость. Я тебя очень люблю.
Маргарита Карловна, поджав губы, недовольно посмотрела на свекровь, но промолчала, зная, что своим высказыванием только навредит себе.
Завтрак проходил в молчании. За окнами неожиданно стал накрапывать мелкий дождь.
Батлер, собака породы левретка, любивший уют и тепло, растянувшись на полу ближе к камину, который давно растопил садовник, ждал хозяев. После завтрака вся семья расположилась в удобных креслах в гостиной. Александр не стал участвовать в воскресных посиделках, поднялся к себе в комнату и тут же взял телефон, чтобы позвонить Милане.
— Милана, дорогая, я не могу без тебя! — сразу выпалил он. — Как только я вышел из твоего подъезда, мне сразу захотелось вернуться!
— Я тоже хожу и каждую минуту думаю о тебе. Хорошо хоть есть Морис, который у меня под боком свернулся в комочек.
— Я к тебе сейчас приеду.
— Подожди. Не торопись. Давай остынем и все обдумаем. Это первый порыв. А решения надо принимать с холодной головой.
— Я все обдумал. И понял, что это любовь с первого взгляда. Я поверил, что она бывает. Что-то внутри перевернулось во мне. Какой-то голос внутри меня говорит: «Не упусти этот шанс! Она создана для тебя». Я не могу потерять тебя, Милана, дорогая, я не хочу тебя потерять! Я хочу, чтобы мы были вместе всю жизнь.
— Я боялась это произнести.
— Ты только скажи мне, твои чувства ко мне или к Михаилу, которого ты видишь во мне?
— Сашенька, милый, мои чувства только к тебе. Я больше ни о ком не хочу думать. С первого взгляда, с первой встречи, с первого прикосновения!
— Любимая, я скоро буду у тебя! Не могу не чувствовать тебя! Все в наших руках! Мы сами создаем свое счастье. Никогда не верил в любовь с первого взгляда. Но эти два дня изменили все. Мне никто не поверит. Но это произошло. Мне было так уютно, так спокойно, так тепло, пока ты была рядом. А без тебя мне так холодно и одиноко!
— Я буду ждать тебя.
Александр тут же сбежал по ступенькам на первый этаж.
— А где бабушка? — спросил он родителей.
— Она ушла к себе, — сказал отец, не поднимая глаз. Он читал немецкую прессу, которую ему специально привозили из Германии. Интерес к политическим новостям был его давней привычкой. Он любил вести беседы, высказывая свое мнение о политике. Его рассуждения были продуманы, умны и интересны для слушателей.
Александр постучал в дверь бабушки.
— Войдите, — услышал он ее голос за дверью.
— Бабуля, извини, что побеспокоил, но хочу с тобой поделиться.
— Давай, внучек, делись, — обрадовалась Марта Готлибовна, сидящая в кресле со старинным альбомом на коленях. — Только я могу тебя понять, и ты знаешь об этом. Вот посмотри, какой ты хорошенький на фотографии. Тебе здесь пять лет. Я часто смотрю этот альбом. Вот-вот, смотри, и здесь ты такой красавчик! Тебе здесь уже пятнадцать. Я же все время была с тобой рядом. Отец работал, зарабатывал деньги, мать всегда занята собой. Всю жизнь жила на всем готовом. Да и не любила она тебя так, как я. Просила ее родить тебе братика или сестренку… так и не дождалась…
— Да, бабушка. Я не чувствовал в детстве тепло и нежность от матери. Почему, даже не знаю. Видел, как матери обнимают, целуют своих детей, а я такого и не припомню. Ты мне читала сказки перед сном, ты гладила по голове и обнимала меня. Только когда к нам приходили гости, мама притворялась, стараясь показать, как много я значу в ее жизни. А потом снова становилась совсем чужой, как мачеха.
Марта Готлибовна слушала внука и, поджав губы, о чем-то напряженно думала.
— Бабуля, я ведь зашел сказать тебе, почему я не ночевал дома.