ь руки. Спешно вытерев их полотенцем, она открыла калитку.
— Полина Сергеевна здесь живет? — спросил Николай.
— Что Вам нужно? Допустим, что это я.
— Так допустим, или же это Вы?
— Слушаю Вас, — строго произнесла она, посмотрела на дорогую машину.
— Здравствуйте, Полина Сергеевна. Приятно с Вами познакомиться.
— А мне что-то пока не очень, — в глазах женщины промелькнула искорка испуга. — Кто Вы? Зачем пожаловали?
— О, да, я не представился. Меня зовут Николай. У меня к Вам серьезный разговор. Мне бы не хотелось вот здесь, на улице, обсуждать мои вопросы, — обведя взглядом соседние дома, сказал гость.
— А что вообще происходит? Вы из милиции?
— Нет, — улыбнулся Николай.
— Я гостей не приглашала и не ждала. Вас я не знаю. Какие вопросы могут быть ко мне? Я на инвалидности. Пенсию получаю. Может, и маленькую, но мне хватает.
— Хорошо. Может, Вы и правы. Я задам Вам лишь один вопрос. Думаю, он Вас заинтересует. Тридцать два года назад у вас родились сыновья. Не один, а два. Два мальчика-близнеца…
Полина Сергеевна побледнела, схватилась рукой за дверцу калитки и слегка пошатнулась. Николай аккуратно подхватил ее.
— Я же говорил Вам, что разговаривать нужно в доме. Давайте я помогу Вам. Иначе сейчас мы привлечем внимание любопытных соседей.
Он осторожно взял женщину под руку, и они вошли в дом. Полина Сергеевна достала из шкафчика пузырек с сердечными каплями. Накапала в стакан, разбавила водой и выпила. Затем выдавила из блистера таблетку и тоже запила ее водой.
Николай осмотрелся. На столе лежал тонометр для измерения давления. По всему было видно, что женщина страдала гипертонией.
В рамочках на стене было множество черно-белых фотографий. Он увидел на них красивую, стройную, с прекрасным лицом девушку, молодого парня, копию Александра, и мужчину, по-видимому, мужа Полины Сергеевны. Сейчас Полина Сергеевна была худой, с заостренным подбородком и глубокими морщинами на лбу и возле глаз. Седые волосы были скручены на затылке пучком. Выглядела она старше своих лет. И, по-видимому, внешность ее уже не интересовала.
— Вы меня простите, ради Бога, я не хотел вот так сразу спрашивать Вас об этом и тем более напугать.
— Кто Вы? И откуда знаете? — еле слышно спросила женщина и села в кресло.
— Я из Москвы. От Вашего сына, Александра.
Полина Сергеевна молча откинулась на спинку и закрыла глаза.
Николай при виде ее побелевшего лица испугался, что слишком внезапно, без подготовки, начал задавать женщине вопросы. Он уже корил себя за это, опасаясь, что нанес ей серьезную психологическую травму. Но ничего уже нельзя было исправить.
— Вы не расстраивайтесь… Виноват, что вот так сразу… Честное слово, я не хотел… Может, подать водички? Я ведь к Вам с доброй вестью. Александр хотел бы с Вами познакомиться. И с Михаилом тоже.
— Я знала… Знала, что когда-нибудь это случится… — прошептала женщина и растерянно посмотрела на Николая.
— Полина Сергеевна, могло бы и не случится… Если бы не любовь…
— Любовь? Чья любовь?
— В Вашем поселке жила девушка, Милана. Она дружила с Мишей…
— Да, да, я знаю эту историю. Мне Миша рассказывал.
— А где он?
— Его нет.
— Давайте ему позвоним и сообщим об этом.
— Он умер.
— Простите… — опешил Николай. — Примите мои соболезнования…
— Прошло уже много лет. Я почти одновременно потеряла мужа и сына. Вот доживаю одна. Иногда жить не хочется. Хочу к ним.
— Что Вы такое говорите! Вас ждет сын Александр. Это должна быть для Вас большая радость. Он действительно ждет встречи с Вами.
— Правда? — недоверчиво глянула она на Николая, и в ее глазах мелькнула искорка радости. — Я очень хочу его увидеть… Должен же Бог наградить меня перед смертью… Лишь бы он простил меня… Я должна собираться?
— Да.
— Я не предлагаю Вам еду. Просто ничего не готовила. Могу поставить чайник.
— Не беспокойтесь. Мы заедем по пути в кафе и пообедаем.
— Мне нужно собраться.
— Я понимаю. Буду ждать в машине. Ехать нам долго. Часов восемь. Я все расскажу Вам по дороге. И какую роль сыграла фотография Михаила, которую хранила Милана, и вообще обо всем, что я знаю. Я близкий друг Александра и их семьи. Вы можете мне доверять.
— Хорошо.
Полина Сергеевна с молодых лет работала в бухгалтерии на комбинате, а уже лет двадцать занимала должность главного бухгалтера. Всегда суровая и молчаливая, она сидела в своем кабинете, обложившись папками с отчетами, и заносила в компьютер множество цифр, которые потом внимательно изучала. Она мало кому доверяла, полагалась на себя, и в делах у нее всегда был полный порядок, что позволяло успешно проходить финансовые проверки. За это ее ценило руководство. Взгляд ее был всегда строгий, как у инспектора, и подчиненные старались избегать частых встреч с ней, пока она сама не приглашала их к себе в кабинет. После смерти мужа и сына она осталась одна и совершенно замкнулась, стремилась уединиться в своем доме или занимала себя работой на огороде. От перенесенного горя сердце ее не выдержало, и она перенесла инфаркт.
Николай был взволнован и расстроен рассказом Полины Сергеевны о Михаиле. Он пока не хотел беспокоить Александра и сообщать ему тяжелые новости. Но, увидев пять пропущенных звонков от него, понял, что должен позвонить.
— Саша, ты мне звонил, я был занят. Все в порядке, не волнуйся. Мы выезжаем.
— Коля, мы с Миланой будем ждать вас на ее квартире. Сразу приезжай туда. А дальше посмотрим, что делать. Милане я все рассказал. Мы ждем вас с Мишей.
— Понял. Ждите.
Полина Сергеевна вышла в черном платье, держа в руках небольшую дамскую сумочку. Волосы ее были сколоты в аккуратный пучок, на шею наброшен прозрачный шифоновый шарф темно-зеленого цвета. Она закрыла дом, калитку и подошла к машине. Николай открыл заднюю дверцу.
— Устраивайтесь поудобнее.
— Не беспокойтесь.
Николай посмотрел на нее и подумал: «Сколько горя пережила эта женщина… Как все сложится у нее теперь… Разве я мог подумать, когда ехал сюда, что у нее такая судьба. И Владимир Антонович, рассказывая обо всей этой истории, тоже наверняка не представлял ничего подобного. Ладно, хочу, чтобы все закончилось хорошо».
Глава 29
Всю дорогу Полина Сергеевна молчала. Николай старался не докучать ей вопросами. Они приехали в Москву ранним утром. Александр открыл дверь, Милана стояла рядом.
— Проходите, пожалуйста, — произнесла она.
— Доброе утро, — сказал Александр и посмотрел на женщину, которая не отрывала от него своего взгляда. Он продолжал держать дверь открытой в ожидании, что следом войдет его двойник.
Когда Милана провела Полину Сергеевну в комнату, и Александр на мгновение остался с Николаем в прихожей, он спросил друга:
— А где мой двойник?
— Саша, все сейчас узнаешь. Нужно рассказывать все по порядку.
— Кто эта женщина?
— Мать Михаила.
— Ничего не понимаю…
Они вошли в комнату.
— Давайте позавтракаем, — предложила Милана, чтобы как-то разрядить создавшуюся напряженную обстановку. Она посмотрела на мужа, пожала плечами, показав, что тоже ничего не понимает.
— Да, конечно, — поддержал ее Николай. — Господи, я не познакомил вас! Это Полина Сергеевна.
Женщина сидела, завороженно глядя на Александра.
— Очень приятно, — ответил Александр и представился. — Я Александр, а это моя жена Милана.
— Милана, мы готовы позавтракать, — улыбнулся Николай и потер ладони.
— Полина Сергеевна, в ванной комнате можно помыть руки. Это вот здесь, — указала Милана на нужную дверь.
Когда женщина оторвала взгляд от Александра и вышла, Милана шепотом спросила Николая:
— Коля, ты можешь хоть что-то объяснить нам?
— Давайте позавтракаем, и я все объясню.
— Не томи!
Когда все уселись за стол, Полина Сергеевна попросила воды. Ей нужно было принять лекарство. Николай подумал: «Как же она держится! Глаз не сводит с Александра… Наверное, представляет себе Михаила… Как бы не стало ей плохо. Но нужно как-то перейти к прошлому. Нужно, чтобы Александр понял, что это его мать».
Когда он почувствовал, что Полина Сергеевна после таблетки немного успокоилась, он сказал:
— Саша, твоего двойника я не смог найти. Нашел его мать, Полину Сергеевну.
Милану будто ударило током. Она встрепенулась и положила свою ладонь на худощавую, покрытую венами кисть женщины и с тревогой посмотрела ей в глаза. Она никогда не видела мать Михаила.
— А где Михаил? — сразу спросила она.
Полина Сергеевна взглянула в ее встревоженное лицо.
— Мой сын умер.
Наступило молчание. Но через пару минут Полина Сергеевна произнесла:
— Раз уж судьба так распорядилась, и я сижу сейчас здесь, то я должна рассказать вам все. Это было тридцать три года назад. Мне было чуть больше восемнадцати лет. Училась в Минске на последнем курсе финансово-экономического техникума. Там тогда проходила конференция химиков, и нас, молодых девчат, отправили на регистрацию приезжающих членов конференции. Отбирали самых симпатичных девушек, ведь специалисты приезжали из разных городов. Помню, нарядили нас в единую форму. Юбочки, пиджачки, косыночки… Как стюардессы! Мы расселяли участников по гостиницам, сопровождали и выполняли разную работу по оформлению. И вот один не совсем уже молодой мужчина, особенно по сравнению со мной, обратил на меня внимание. Ему было лет тридцать пять, и звали его Владимир Шмидт. Сначала в перерывах он подходил ко мне и одаривал комплиментами, а потом пригласил на свидание. Одним словом, я влюбилась в него. Совсем потеряла голову, настолько он был хорош. Ходили в ресторан, цветы, подарки, объяснения в любви. В общем, много любовной химии было в наших отношениях. Конференция закончилась, а он остался еще на несколько дней. Говорил, что не может так быстро со мной расстаться. Это были такие счастливые дни! Я ночевала у него в гостинице. Конечно же, как любая девушка, мечтала выйти замуж. Но любая красивая сказка заканчивается. Он уехал в Москву, а я после выпускного приехала домой. Он звонил мне сначала каждый день, потом все реже и реже. Через два месяца я поняла, что беременна. Боялась с кем-либо поделиться, не было у меня плеча, на котором могла бы выплакаться. Было стыдно. Мать умерла, когда мне было пятнадцать. Жила с отцом. Узнав о моей беременности, он чуть не выгнал меня из дома. Но делать аборт было уже нельзя. Позвонила Володе и сообщила ему. Конечно, не обрадовала. Он через год собирался за границу по своей научной работе. И такая новость ему была совсем некстати. У него была уже девушка. Володя по национальности немец, и та девушка была немкой. Поэтому уезжали они в Германию. А у меня начались мрачные дни. Что только не приходило в голову тогда! Страшно вспомнить! Но живот рос, там была жизнь, и я чувствовала ее шевеленье. Родилась двойня. Два мальчика, близнецы, Миша и Саша. Меня тогда охватила паника. Да и что удивительного! Я ведь была совсем девчонкой. Я звонила Володе, плакала, жаловалась, что мне трудно поднимать двоих мальчишек в одиночку, что отец при каждом