Историко-биографическая проза — особый жанр, и Вера Адлова в повести о жене великого мыслителя и революционера ставила перед собой прежде всего научно-популяризаторские, воспитательные цели, однако работа над этой темой, творческое соприкосновение с биографией Маркса и его жены способствовало «укрупнению масштаба» в восприятии писательницей человеческих судеб вообще, что отчетливо сказалось и в романе, ныне предлагаемом вниманию читателя.
«Горький запах осени» не просто новое произведение Адловой, это новый шаг в ее творческом развитии, новое идейное и художественное качество. В центре романа, как мы уже говорили, женские судьбы, судьбы женщин того поколения, к которому принадлежит писательница и жизненный путь которого был сложным и многотрудным. Перед читателями три женских образа на фоне жизни Чехословакии с конца первой мировой войны до современности. «Я расскажу историю, — говорит нам автор, — начавшуюся шестьдесят лет назад. Это не полвека, это, пожалуй, целое тысячелетие. Мы из иного столетия, из иного мира». Историю подруг — Надежды, Ирены и Эмы, принадлежавших к разным социальным слоям довоенного общества (Надя — дочь бедного учителя и кухарки, Ирена — дочь рабочего-коммуниста, Эма — дочь состоятельного адвоката либеральных взглядов), — писательница начинает со школьных лет. Выдержанное в относительной хронологической последовательности повествование «от автора» перебивается написанными от первого лица «Элегиями» — это раздумья Надежды о пережитом с позиции уже сегодняшнего дня, после выхода на пенсию. Действие романа развертывается как бы одновременно «с начала» и «с конца», многие обстоятельства, о которых упоминается в первых «Элегиях», проясняются лишь постепенно, чуть ли не на последних страницах книги. Такая композиция может показаться искусственной, однако она помогает в итоге создать особую объемность изображения.
Центральное место занимает в романе образ Надежды — тихой, скромной, почти безропотной, но в то же время стойкой и преданной. В ее жизни было много горя. Отец Нади, воевавший на фронтах первой мировой войны, умер от ран и болезней. Антония, мать Нади, словно окаменела в своем трауре. Красивая женщина с незаурядным характером, она упорно борется с бедностью и держит себя и дочь в строжайшем режиме. Надя выросла без материнской ласки и детских забав. Живя в центре Праги, она не знала города. Лишь перед самой войной у нее появились подруги — Ирена, с которой она встретилась в училище, и Эма, приятельница Ирены. Страшный круговорот военных лет разлучил подруг, но дружба возобновилась после освобождения страны. Эта дружба согревает Надежду в трудные моменты ее семейной жизни и тогда, когда она остается совсем одинокой в маленьком домике далеко от Праги.
Если в обрисовке образа Надежды Томашковой важное значение принадлежит раскрывающим ее внутренний мир «Элегиям», то образ Эмы писательница создает с помощью подчеркнуто объективного способа повествования. Она приводит письма, документы, описывает старые фотографии, делясь с читателем размышлениями о трудной и яркой судьбе. Каждая из трех подруг по-своему незаурядна, но к Эме это относится в первую очередь. Главным событием в ее жизни была любовь к молодому коммунисту-подпольщику Ладиславу Тихому, расстрелянному фашистами. Его стойкость словно передалась Эме, этой, казалось бы, изнеженной дочке богатых родителей, с достоинством выдержавшей нечеловеческие испытания фашистской тюрьмы и концентрационного лагеря. После войны Эма находит свое профессиональное призвание: становится отличным детским врачом. И только в личной жизни ей не удается преодолеть одиночества, обрести новую любовь, добиться взаимопонимания с сыном.
Счастливее подруг оказывается Ирена, хотя и она сполна познала тяготы жизни, прошла через концентрационный лагерь. Никакие невзгоды не могут сломить ее жизнелюбивый характер, она умеет постоять за свое счастье. Ирена словно наделена особым талантом понимания других людей — в ее доме, где шумит целый выводок своих и приемных детей, всегда можно найти поддержку.
Сосредоточенность на женских судьбах, на своего рода семейной хронике придает роману известную камерность, но это его особенность, а не недостаток. Здесь ясно ощущается движение времени, поступательный ход истории. Ведь те шестьдесят лет, что отражены в романе, — это и чехословацкое буржуазное государство с классовыми боями, и вторая мировая война, освобождение страны Советской Армией, народно-демократическая революция и создание социалистической Чехословакии. Большие исторические события отражены Адловой в романе только как фон — в этом отличие «Горького запаха осени» от эпической трилогии М. Пуймановой, посвященной примерно тому же периоду. У Адловой свой подход к историческому материалу, она стремится проследить, как эти события преломляются в будничном укладе жизни, в человеческой психологии.
«Людям представляется непонятным, циничным, — читаем мы в романе, — что даже в катастрофах, постигающих большие общественные группы — тогда это тем более потрясает, — они подчинены неумолимому распорядку жизни, обыденному кругу обязанностей. Так шестнадцатого марта (15 марта 1939 года Чехия была оккупирована фашистами. — С. Ш.) люди вставали, исхлестанные трезвоном будильников и чудовищными воспоминаниями». Движение истории выявляется и акцентируется постоянным сопряжением разных временных пластов в авторской речи, «заглядыванием вперед» в повествовании о былом. Вот Надя и Ирена «молча прошли по Уезду, по площади, где еще, конечно, не было танка (танк Т-34 был водружен на постамент в память об освобождении Праги Советской Армией в мае 1945 года. — С Ш.). Из двора казармы на улицу доносилась чужая песня. Не забудьте, что был апрель 1939 года». «Еще не было танка» — это обращение к сегодняшнему читателю. Но это и обозначение перспективы, оптимистическая нота в рассказе о трагическом прошлом.
Эпохальные исторические сдвиги меняют систему человеческих взаимоотношений. Драматична в этом плане история семьи Флидеров. Их дом в годы буржуазной республики мог служить образцом респектабельности и либерализма. Здесь приветливо встречали друзей Эмы и ее брата Иржи вне зависимости от их социального положения. В период оккупации адвокат Флидер не участвовал в антифашистской борьбе, но, когда его дети были арестованы за связь с подпольем, он сделал все возможное, чтобы облегчить их участь. После войны Флидеры пригрели осиротевшую Надю. Трогательно выхаживали здесь родившегося в тюрьме сына Эмы Ладика. И все же в этой семье неудержимо назревал разлом, ибо, в отличие от своих детей, старшие Флидеры не могли принять новую действительность Чехословакии. И вот Ирена уводит из родительского дома своего Иржи, чувствуя, что «пришло время подумать о себе». «Наше время кончилось», — горестно констатирует Флидер, после смерти жены он эмигрирует в Швейцарию, но и там не обретает душевного покоя.
Писательница признает безусловную правоту молодых Флидеров, но не упрощает, не схематизирует ситуацию, она показывает ее во всей противоречивости конкретных психологических сцеплений. С особой тонкостью переданы переживания маленького Ладика, самого ранимого участника этого конфликта. После смерти бабушек он «плакал беззвучно, чтобы не привлечь внимания, чтобы его не утешали и не обременяли глупыми речами взрослые, так мало понимающие в жизни».
С темой детей и родителей связаны и другие драматические конфликты романа. Это трудные отношения Нади с матерью и ее еще более сложные взаимоотношения с собственными детьми. В отличие от суровой Антонии она была с ними бесконечно ласкова, терпима и добра, — почему же Павел и Фран становятся бессердечными эгоистами? Почему она не сумела передать им свое бескорыстие и чуткость к людям, свое понятие о долге? Почему они словно бы «пошли в отца», который, превратившись из веселого рабочего паренька в мещанина-карьериста, бессердечно их бросил? Быть может, Фран, Павел и его агрессивная в своем потребительстве жена Моника изображены чересчур прямолинейно, их характеры могли бы быть раскрыты полнее, мотивированнее — несомненно, однако, что в их разладе с матерью отражена одна из реальных и в высшей степени актуальных проблем сегодняшней жизни. Столь же злободневна и проблема, связанная с образом Эмы как матери. Прекрасный врач, она самоотверженно выхаживала слабенькую Фран, она ночами не отходит от кроваток чужих больных детей, но не может найти общего языка с собственным сыном.
Для концепции книги важен образ счастливой в своих детях Ирены. Правда, читателю больше запомнится Ирена-девочка — живая, порывистая, быстрая, нежели Ирена — глава большой семьи. И все же этот образ выполняет свою роль, «просветляет» общую тональность романа.
Известный чешский критик Я. Неедла, рецензируя в «Руде право» «Горький запах осени», весьма удачно назвала его «большим пражским романом». И дело не только в том, что действие его происходит в Праге, а большинство героев — коренные пражане. Адловой удалось запечатлеть своеобразие и поэзию своего родного города, который уже столько раз воспевался в литературе, найти свой ракурс изображения. Перед читателем зримо предстают разные кварталы Праги — они живут своей жизнью, меняясь во времени. Писательница детально показывает разные типы домов, в которых обитают ее герои: ветшающий, некогда «патрицианский», а в нашем веке заселенный разношерстным мелким людом родной дом Надежды; роскошный особняк Флидеров, «пропахший ванилью, фиалками и хорошими манерами»; бедный домик в пригороде, принадлежавший родителям мужа Надежды. Точно подмеченные приметы городского пейзажа, детали быта, одежды и обстановки не становятся, как это порой происходило в «Розах из Фландрии», самоцелью, не превращаются в модное «ретро». Они приближают к нам героев, конкретизируют и оттеняют присущий роману обостренный нравственный поиск.
Своеобразен стиль романа, в котором соединилась беспристрастная объективность основного повествования с лиризмом «Элегий», нарочитая документальность и прямой авторский разговор с читателем. Авторская речь, свободно соединяющая обороты сегодняшнего разговорного языка и литературные реминисценции, взволнованно-эмоциональна, порой слегка оттенена иронией.