— Естественно, — сказал директор, — секретность была превыше всего, мы же не хотели, чтобы американские шпионы пронюхали об этом.
— Конечно, — согласился барон и рассмеялся. — Месье Бергманн, если бы Америка только подозревала о существовании этого места! Они, несомненно, отозвали бы половину своих воздушных сил из сектора Нила, чтобы атаковать и разбомбить ваше уютное гнёздышко.
Директор радостно закивал:
— Без сомнения, барон, без малейшего сомнения! Ибо именно здесь в большом количестве выпускаются плащи-невидимки, экраны для поглощения радиоволн и сверхзвуковые пушки — вот лишь три изобретения, которые позволили дать отпор могущественной Америке.
— Позволили дать ей отпор! — презрительно хмыкнул барон. — Эти изобретения переломили ход войны! Да, это так. Через месяц Европа перейдёт в наступление после трёх лет обороны. Наше первое направление… — он замолчал и беспокойно огляделся по сторонам.
Директор улыбнулся.
— Чего вы боитесь — шпионов? Только не здесь!
— На мгновение у меня возникло неприятное ощущение, что за нами наблюдают, — признался барон.
— Ах, здесь нет шпионов! — уверил его директор.
— Тем не менее… — барон не стал возвращаться к прерванной теме, всё ещё испытывая беспокойство. Вместо этого он снова махнул рукой, указывая на окружающее их производство. — Месье Бергманн, раз уж я здесь впервые, расскажите мне, как вам удалось добиться таких замечательных успехов в военной и научной сферах за столь короткое время. Я видел много трудолюбивых людей — странных людей, с физическими или умственными отклонениями, как такое возможно?
— О, вы очень проницательны, барон, — сказал директор. — Да, все эти люди изменены, за исключением, конечно, моих сотрудников, которые являются обычной обслугой и солдатами. Но они, барон, изменены с определённой целью! Возможно, вы мало что знаете о биологии. Она — дело всей моей жизни. Я расскажу, чего я достиг; затем вы сможете судить, гениальны мои работы или нет.
Директор, потирая руки, начал:
— С ранних лет я был очарован изучением тайн человеческой природы, особенно таких её свойств, как интеллект. Что же такое интеллект или интеллектуальные способности? Очень скоро я столкнулся лицом к лицу с вопросом о железах. Каждым человеком в значительной степени управляют десять желёз внутренней секреции. Эти маленькие органы вырабатывают определённые мощные химические вещества, называемые гормонами, которые вступают в реакцию с кровью и делают человека таким, какой он есть — умственно и физически!
Вы, наверное, слышали о сахарном диабете и его лечении инсулином. Инсулин — это гормон, вырабатываемый поджелудочной железой, расположенная рядом с желудком. Возможно, вы слышали о кретинизме и его искоренении с помощью приёма тироксина, который является гормональным продуктом щитовидной железы, расположенной в области шеи. Диабетики, кретины, а также люди с аномально высоким ростом, интеллектуалы, сверхчувствительные люди — это результат чрезмерной или недостаточной активности этих самых желёз.
Мне пришло в голову, что с помощью этих желёз можно творить чудеса. Я проводил бесконечные эксперименты с животными. Но животные меня не удовлетворяли; я хотел, чтобы в качестве подопытных выступали люди!
Барон невольно вздрогнул и отвёл взгляд от фанатичных глаз-бусинок директора.
— Мне представился шанс десять лет назад, — продолжал учёный. — Военные чиновники умоляли меня разработать для них новейшее вооружение, с помощью которого можно было бы вести войну против могущественной Америки, которая медленно, но верно завоёвывала господство в Африке и Азии, уже имея его в Южной Америке. Я изложил свои планы — пообещал великие изобретения. И всё, о чём я просил — это осуждённые преступники из тюрем, отбросы общества. И разрешение использовать их в качестве лабораторных объектов!
— Моё прошение было удовлетворено в отчаянной надежде, что я знаю, что прошу. Они не жалеют — члены Правительственного совета — о том, что согласились. А, барон?
Француз кивнул, но на лбу у него выступили капельки пота.
С воодушевлением в голосе учёный продолжал:
— Затем началась моя монументальная работа. Я провёл большую серию экспериментов с продуктами жизнедеятельности этих желёз на подопытных людях. Не прошло и пяти лет, как я начал замечать некоторые признаки успеха. Я начал создавать порядок из хаоса, простоту из сложности. И эти мои неутомимые, сверхумные работники — он показал рукой на мужчин в джинсовой одежде — являются моими символами успеха!
Барон кивнул, но на душе у него было тоскливо. Люди — а преступники, всё же люди — были, как кролики, объектами экспериментов холодного, бессердечного научного гения. И всё же, — барон задумчиво вздохнул — всё это служило определённой цели. Благодаря этому Союзные Государства Европы приблизились к своей цели — стать мировой державой.
— Оставим общие места и поговорим о некоторых моментах более подробно, — продолжил директор. — Вы видели восьмифутовых гигантов, которые выполняют всю тяжёлую работу в цехах. Это были обычные люди, которым давали большие дозы гормона, вырабатываемого гипофизом. Это вещество способствует росту костей и тканей сверх нормы. Чтобы придать им дополнительную силу в соответствии с их высоким ростом, их также кормили гормонами коры надпочечников. Это самые простые из моих превращений.
— А теперь подумайте о людях во второй секции, выполняющих механическую работу: установку механизмов, управление машинами и тому подобное. Они перенасыщены гормонами коры надпочечников, которые придают им силу и решительность, и гормонами мозгового вещества надпочечников, придающими им большую работоспособность. Они работают по шестнадцать часов в день, не уставая; каждый из них стоит трёх обычных человек.
— Те люди, которые работают на сверхзвуковом испытательном аппарате бесконечно чувствительны к ритму и вибрации. Постгипофизарный экстракт придаёт им то сверхразвитое чутьё, которое проявляется у нас, простых смертных, когда мы отбиваем ритм музыки, притопывая ногой, или бьём в барабан в определённом ритме.
— Кроме того, работники электроустановок сверхчувствительны даже к магнитному полю небольшой спирали. Они вполне заменяют гальванометрические счётчики и обладают дополнительной способностью рассуждать, которой нет у счётчиков. Они избавляют себя от многочасовых перепроверок и испытаний, потому что чувствуют разницу в потенциале и немедленно вносят коррективы.
— Но суть работы, которая ведётся в этой гуманизированном цеху, формируется в моей научной лаборатории. На третьем подуровне находятся мои лучшие специалисты по железам. Некоторых из них подпитываются гормоном тимуса, который придаёт им эйдетическое восприятие, или способность запечатлевать в памяти то, что они видят и слышат, и обращаться к этим вещам несколько часов спустя без малейшей потери памяти. Это хранилища ценных знаний — справочники ввиде людей.
— Другие получают гормон шишковидной железы, который даёт им экстрасенсорное и сверхнормальное восприятие. Такие люди могут видеть ультрафиолетовый свет и даже радиоволны! Они могут телепатически передавать свои мысли и читать мысли чувствительных к эйдетизму людей; и они могут распознать ответ на математическую задачу ещё до того, как она будет решена! Полное объяснение требует технических деталей, непонятных неспециалисту.
— Но наибольших результатов я добился с гормоном щитовидной железы. Это вещество усиливает редкое качество — воображение! Большинство из этих преступных умов слишком грубы для использования, но некоторые из них превосходно реагируют на подпитку гормонами щитовидной железы. Они — мои верные помощники в научной работе. С их помощью я смог изобрести дюжину важных вещей, появившихся благодаря этому месту, включая замечательную сверхзвуковую пушку.
— Один из них, в частности, мой любимец. Он великолепно реагировал на три гормональных воздействия — на шишковидную железу, тимус и щитовидную железу. В результате он стал своеобразным супер-гением в определённых областях, с фотографическим складом ума, тремя дополнительными «чувствами», подобными «шестому чувству», и сильным воображением, которое поражает даже меня. Кроме того, я удалил ему паращитовидные железы хирургическим путём, что делает его сверхчувствительным ко всем раздражителям, поскольку паращитовидный гормон является единственным «сдерживающим» гормоном в организме человека. И всякий раз, когда он начинает уставать, я даю ему инсулин, который мгновенно тонизирует его кровь, как при диабете. Именно он придумал псевдомагнитное силовое поле, позволяющее отклонять световые лучи от молекул твёрдого вещества и проходить мимо них. В результате появился плащ-невидимка.
Барон беспокойно заёрзал при упоминании о плаще-невидимке. Его всё ещё не покидало необъяснимое ощущение, что за ним наблюдают невидимые глаза. У американцев не было плащей-невидимок, да и не должно было быть, но если бы они их имели…
— Ах! Вы слушаете меня, барон Лайглон, или ищете призраков? — проворчал директор, раздражённый тем, что его слова так мало подействовали на военного.
Барон слегка повернулся, как будто собираясь ответить. Вместо этого он внезапно отскочил в сторону. Он схватился руками за пустоту в углу прямо за спиной директора. К удивлению последнего, барон не ударился головой о стену, как он опасался, а столкнулся с чем-то и покатился по полу. Его тело чудесным образом приподнялось; в то же время подбородок резко дёрнулся назад, а под губой появился рубец.
Мощные кулаки барона взметнулись и опустились вниз, чтобы обрушиться со звуком удара кости о плоть на что-то, находящееся прямо над полом. Слишком ошеломлённый, чтобы закричать, директор отступил на шаг и стал наблюдать за странной сценой. Внезапно раздался резкий щелчок, и тут же под бароном появилась фигура в плаще. Офицер отскочил назад, угрожающе подняв пистолет.
— Ах! У него был плащ-невидимка…
— Значит, шпион! — выдохнул барон. — Подними руки, американский пёс, если не хочешь умереть на месте!