— Прошу прощения, — сказала я, присев в реверансе.
— О, мисс Келли. — Миссис Стюарт на секунду прервала беседу с подчиненными ей служанками, с которыми обращалась сурово, но все-таки с большей сердечностью, чем со мной. — Вы в последнее время так заняты при хозяйке, что у меня не было случая застать вас одну. Чтобы отдать письмо.
Она вынула из кармана передника письмо от Элизы и вручила мне. Я хотела спросить, как долго она носила его в кармане, чтобы теперь осчастливить меня и тем самым напомнить: у нее имелись способы показать свою власть надо мной, хотя формально я ей не подчинялась. Но я не собиралась с ней ссориться — лишние сложности мне ни к чему, — и потому ответила только:
— Спасибо, миссис Стюарт.
Миссис Карнеги ждала меня в спальне, куда мне следовало вернуться уже через пару минут. Но я спешила прочесть письмо от сестры. С момента получения от нее последней весточки — о том, что у нас отобрали большую часть земли, — меня снедали дурные предчувствия. Я хотела убедиться, что дома все хорошо. А потому, поднявшись по лестнице для слуг, не пошла сразу в покои хозяйки, а пробралась на цыпочках в пустующую гостевую спальню. Тихонько прикрыла за собой дверь и присела на краешек кровати, накрытой парчовым покрывалом цвета зеленого яблока.
У меня не было при себе ножниц, и я аккуратно надорвала конверт, стараясь не повредить ни единого слова, написанного Элизой.
Моя дорогая сестра!
Ты интересовалась, почему я ничего не пишу о наших новостях, а только расспрашиваю о твоих. Ты не ошиблась в своих ощущениях, я действительно многое от тебя утаила. Папа не хочет, чтобы я писала тебе обо всем, что случилось. В действительности он запретил мне об этом писать, разрешив лишь сообщить, что мы все-таки потеряли землю. Но у нас с тобой никогда не было секретов друг от друга, и я не могу не поставить тебя в известность о таких важных вещах.
На нашу семью обрушился двойной удар, Клара. Папины худшие опасения оправдались. Лорд Мартин исполнил свою угрозу: он полностью отменил наш договор об аренде и отобрал у нас землю на основании якобы нынешних папиных связей с фениями. Вопиющая ложь! Он раздал наши акры соседям, даже ленивым Маллоям, и заключил новые договоры с оставшимися пятью арендаторами. У нас больше нет фермы.
И это не единственная беда, хотя вторая вытекает из первой. Дэниел отменил нашу помолвку, узнав, что папа лишился земли. Как младший сын в своем роду, Дэниел ничего не унаследует от собственного отца, поскольку закон о равном разделе наследуемой земли больше не действует. Ему надо жениться на девушке с приданым в виде земельного надела. А я теперь бесприданница.
Я понимаю, что у Дэниела нет выбора, Клара. Но мое сердце разбито.
Сегодня мы покидаем Туам, переезжаем к маминой сестре в пригород Голуэя. Родители распродали всю мебель и утварь практически за бесценок, чтобы собрать хоть какие-то деньги на первое время. Тетя Кэтрин выделяет нам комнату на третьем этаже в ее и так переполненном доме. Но нам повезло, что она живет близко к городу с его многочисленными фабриками и заводами, где наверняка найдется для нас работа. Хотя мы, конечно, не рады, что приходится перебираться в такое место, где, по слухам, сплошная грязь, копоть и гарь, в точности как в твоем Питсбурге.
Теперь, когда мы лишились фермы, деньги, которые ты присылаешь нам из Америки, станут для нас настоящим спасением. Ты даже не представляешь, как мы тебе благодарны, Клара. Без твоей помощи и доброты тети Кэтрин мы, наверное, не пережили бы это страшное время. Сохраняя свою обычную самоуверенность перед лицом столь жестокого удара судьбы, папа пытается нас убедить, что мы преодолеем все трудности, непременно поправим свои дела и возвратимся в Туам, где вернем себе землю и заживем как прежде. Даже лучше, чем прежде. Я сама не разделяю его уверенности. Мы, может, и выживем, но с чего нам рассчитывать на благоденствие?
Пожалуйста, впредь посылай свои письма на адрес приходской церкви Святого Николая в Голуэй-Сити. Тетя Кэтрин говорит, это самый надежный способ получать почту. Молись за нас, дорогая сестра.
От таких новостей меня забила дрожь. Хотя папа отправил меня в Америку именно для того, чтобы подстраховаться на случай потери фермы, я никогда по-настоящему не верила в вероятность подобной беды. Потрясение от ожидаемой катастрофы, ставшей горькой реальностью, оказалось практически невыносимым.
Меня буквально трясло от беззвучных рыданий, но слезы так и не пролились. Мои глаза оставались сухими. Потеря земли — огромное горе, которое не омыть никакими слезами. Если не произойдет чуда, способного изменить все к лучшему, то судьба нашей семьи будет зависеть лишь от меня одной.
Глава двадцатая
Уже не имело значения, только ли совпадением объяснялась наша разлука с мистером Карнеги. Я не могла позволить себе задаваться вопросом, не нарочно ли он избегает меня, разъезжая по металлургическим предприятиям в соседних штатах. К тому же, как я знала, у него действительно много дел. Бумаги, разбросанные по письменному столу в кабинете хозяйки, подтверждали, что мистер Карнеги совместно с мистером Миллером начал строительство крупного сталепрокатного завода для «Сайклопс айрон», и ему требовалось перенять опыт подобных предприятий. Однако поспешность его отъезда и продолжительность отлучки стали для всех весьма неожиданными, и моя хозяйка непрестанно сокрушалась, в том числе потому, что ее старший сын пропустит званый обед, который семейство Карнеги давало сегодня вечером. Я убеждала себя, что отсутствие мистера Карнеги — благо для меня, ведь мне непозволительно думать о нем иначе, нежели как о хозяине дома, куда меня взяли служанкой. К тому же мне не давала покоя мысль о мисс Аткинсон, заставшей нас в парке вдвоем: что она видела, чего не видела? Письмо от Элизы заново разбередило мой страх, связанный с возможной потерей работы в доме Карнеги; теперь мне следовало особенно крепко держаться за это место и не допускать никаких просчетов.
Я решила трудиться еще усерднее, чтобы поддерживать свою семью. Это был мой долг перед близкими.
— Пожалуйста, Клара, затяни корсет туже.
Миссис Карнеги говорила мне «пожалуйста», только когда мы оставались с ней вдвоем. Я покрепче схватилась за шелковые завязки и потянула изо всех сил. Каким-то чудом мне удалось еще больше затянуть корсет на пышной талии хозяйки, уменьшив ее как минимум на четверть дюйма. Когда все было готово, я помогла миссис Карнеги облачиться в черное шелковое платье, купленное специально для сегодняшнего званого обеда. Проходясь по этому платью особой щеткой для шелка, я рассматривала его многочисленные оборки и тонкую вышивку из блестящего черного бисера, думая о том, что оно почти не отличалось от десятка других черных парадных нарядов в гардеробе хозяйки, а стоило целое состояние. Таких денег семье моего дяди Патрика хватило бы на год, так что его жене Мейв не пришлось бы искать дополнительный заработок и портить глаза шитьем по вечерам при тусклом свете свечи, когда ее пятеро детишек ложились спать. На эти деньги моя семья в Голуэе могла бы снять пусть простой, но отдельный дом, оплатив аренду на год вперед.
Когда платье было застегнуто на все мелкие пуговки, миссис Карнеги подошла к зеркалу, придирчиво осмотрела себя со всех сторон и даже покрутилась на месте, отчего бисерная вышивка заискрилась на свету.
— Хорошо смотрится, правда, Клара? — спросила она, взглянув на меня в зеркале. Как бы пренебрежительно она ни относилась ко мне на публике, когда мы оставались вдвоем, хозяйка по-прежнему доверялась моим суждениям.
На мой взгляд, это траурно-черное платье выглядело точно так же, как и все остальные. Но для миссис Карнеги малейшая разница в расположении оборок и складок имела большое значение. Старательно придав лицу сдержанно-восхищенное выражение, я ответила:
— Смотрится очень изысканно, миссис Карнеги.
— Непохоже на бекон с маслом?
Я едва не рассмеялась, услышав от хозяйки это простонародное выражение, означавшее нечто чрезмерно экстравагантное. Так могла бы выразиться моя мама, но уж никак не миссис Карнеги, всегда следившая за речью, чтобы не оконфузиться в высшем обществе.
— Нет, мэм.
Она улыбнулась своему отражению той самой немного неловкой улыбкой, которую, как я не раз замечала, подолгу отрабатывала перед зеркалом, готовясь к светским мероприятиям. Оставшись довольной, хозяйка уселась за туалетный столик, чтобы я уложила ей волосы и обработала ногти. Я сделала все как положено, закрепила последний кусочек черного кружева на ее удручающе старомодной прическе и приготовилась уходить.
— Приятного вечера, миссис Карнеги. Я приду к вам после ужина.
— И куда это ты собралась, Клара?
— Подожду, пока ужин закончится и вы позовете меня к себе.
Не получив от нее никаких указаний на вечер, я рассудила, что смогу уйти в свою комнату и заняться делами до ухода гостей. Меня дожидалась гора чулок, нуждавшихся в штопке, и я уже давно предпочитала сидеть с рукоделием в своей спальне, а не в рабочей комнате миссис Стюарт, куда меня пускали, но без особой радости.
— Ты будешь нужна мне с аптечкой. Сегодня на ужин придет миссис Питкерн.
— Прошу прощения, мэм. Я не видела ее имени в списке гостей.
— Сначала она отказалась от приглашения, сославшись на болезнь. Но, как я понимаю, ей стало лучше. Должно быть, она так сильно хочет послушать последние сплетни, что даже готова на время забыть о своих многочисленных надуманных хворях и почтить нас своим присутствием. — Миссис Карнеги, которая никогда не болела настолько, чтобы не суметь встать с постели, не испытывала никакого сочувствия к недомоганиям других.
— Да, мэм. Я соберу саквояж и буду рядом.