— Потому что я так хочу, черт бы вас побрал!
На другом конце комнаты Эдибхой сказал:
— Значит, решено. Ты будешь жить со мной. Переселяйся в любое время.
Удомо стал благодарить, но Эдибхой остановил его.
— Этот вопрос решен, — сказал Лэнвуд и встал.
— Том, — окликнула его Лоис. — Сегодня я собираю гостей, будем пить и веселиться. Останетесь?
— Не могу. Дела.
— Дэвид останется. А как остальные?
— Мне еще нужно заглянуть в больницу, — сказал Эдибхой. — Но я вернусь. В котором часу?
— В семь. Привезите вина. А вы, Майкл Удомо?
Удомо бросил быстрый взгляд на Лэнвуда.
— Немного встряхнуться вам не мешает, — сказал Лэнвуд.
У дверей Лэнвуд повернулся к Лоис:
— Вы позволяете Дэвиду слишком много пить.
— Не разыгрывайте передо мной вершителя судеб, Том. Мы для этого слишком давно знакомы.
— Вы становитесь сентиментальной, Лоис, — сказал Лэнвуд и вышел.
Она вернулась в гостиную. Джо танцевала с Эдибхоем. Удомо сидел рядом с Мхенди. Скованность его прошла. Он что-то говорил, энергично жестикулируя. Когда Мхенди начал ему возражать и тоже замахал руками, у нее отлегло от сердца, и она улыбнулась. А в этом Майкле Удомо определенно что-то есть. Черт бы побрал Тома с его самодовольной ограниченностью. Хотя никуда не денешься, объединяет всех их именно он. Надо откупорить еще бутылку виски. Но она передумала, неслышно покинула гостиную и пошла в спальню. Села на постель и взяла телефонную трубку. Набрала номер. Зачем я это делаю? Для Дэвида? Для себя? А может, для Майкла Удомо? Боже, до чего трудно порой разобраться в собственных побуждениях. Ясно одно, потребность видеть вокруг себя людей становится у нее все настойчивее. Она пригласила первого гостя, положила трубку, набрала новый номер. Из соседней комнаты слабо доносилась музыка.
Зажегся зеленый свет, и машина рванулась вперед. Удомо усмехнулся при виде отскочившего в сторону белого. Нервы его успокоились, уже давно он не чувствовал себя так легко. Вокруг были люди, смотревшие на вещи так же, как он. Он не ошибся в Лэнвуде. Том Лэнвуд — замечательный человек. Теперь можно немного отдохнуть и развлечься. Что он сегодня и сделает. Рядом с ним за рулем сидел Эдибхой. Мхенди сзади. Все было прекрасно. Они уже заезжали к Эдибхою, и он видел свою комнату. Пока Эдибхой находился в больнице, они с Мхенди о многом поговорили. Ключ от квартиры лежал у него в кармане. Кроме того, на нем были брюки Эдибхоя и просторный, удобный спортивный пиджак. Надо будет выяснить, нужно ли Лоис Барлоу пальто. Хорошо, если бы не нужно.
Эдибхой свернул направо от Хейверсток-хилл. Они миновали одну узкую улочку, другую, третью и остановились у дома, где жил Мэби. У самого крыльца один на другом лежали два огромных чурбана.
— Бог ты мой! — воскликнул Эдибхой и покатился со смеху.
— Давай скорее, мы и так опаздываем, — быстро сказал Мхенди.
— Опаздываем! Опаздываем! А ну вылезайте!
— В чем дело? — спросил Удомо.
— Ты только взгляни на эти бревна, — ответил Эдибхой и снова захохотал.
Мхенди первым поднялся на крыльцо и подергал дверь.
— Заперта.
— Постучи.
— Сам стучи. В прошлый раз на меня обрушился какой-то лохматый композитор и обещал свернуть шею.
Эдибхой изо всех сил стукнул дверным молотком. Мхенди отступил на нижнюю ступеньку. Худенькая женщина в брюках открыла дверь.
— А, это вы, доктор. Пол дома, только сегодня после обеда к нему приходили какие-то двое, и он потом на чем свет стоит ругался, что их впустили.
— Вы знаете бородача, который грозился сломать мне шею? — спросил Мхенди.
Женщина улыбнулась.
— Это мой муж. Вообще-то он человек мирный.
— Не бойтесь, — сказал Эдибхой. — Нас Пол ждет.
— Ну, раз так, идите. — Женщина ушла.
— Затащим-ка в дом один из чурбанов, — сказал Эдибхой.
Они с Мхенди подняли чурбан и с трудом потащили его вверх по ступенькам. У невысокой двери с правой стороны площадки остановились.
— Отвори, Майк, — задыхаясь проговорил Эдибхой.
Удомо осторожно постучал.
— Проклятие! — охнул Эдибхой.
Чурбан вырвался у него из рук и грохнулся на пол, ударив его по большому пальцу ноги. Мхенди успел отскочить. Эдибхой взвыл и сел на чурбан, схватившись за ногу.
— Вдребезги! — Лицо его исказилось от боли.
Дверь, возле которой стоял Удомо, неслышно отворилась. В проеме показался темнокожий человечек, ростом футов в пять, не больше. У него было продолговатое худое лицо, обрамленное жесткими курчавыми волосами, острый подбородок. Длинные и тонкие черные пальцы, казалось, не знали покоя. Большие глаза навыкате с полуопущенными, как у совы, веками, придавали ему сонный вид. Эдибхой и Мхенди не сразу заметили его.
Он окинул их взглядом и улыбнулся. Потом упер руки в бока, закинул назад голову и разразился громким смехом. У него оказался неожиданно густой бас. Тут только Эдибхой и Мхенди увидели его.
Сверху кто-то заорал:
— Эй вы там, прекратите галдеж! Я работаю. — Голос дрожал от ярости.
— Кто бы говорил… — крикнул в ответ Мэби. — Заходите, — сказал он, обращаясь к приятелям, и, повернувшись, первым вошел в комнату.
— Это Пол Мэби, скульптор, — сказал Мхенди Удомо. — Теперь ты знаешь всю нашу группу. Пошли! — И он последовал за Мэби.
— А как же я? — завопил Эдибхой.
— Вставай и иди, — сказал Мэби.
— Вот благодарность за то, что мы хотели занести наверх его чурбан.
Но все-таки встал и заковылял вслед за всеми.
— Чтобы я еще когда-нибудь… — с горечью сказал Мхенди, но глаза его весело искрились. — Дик чуть не лишился жизни, а ему хоть бы что. Пусть теперь все крыльцо будет завалено бревнами, я и пальцем не шевельну, чтобы тебе помочь.
— Эх вы, безрукие! — сказал Мэби. — Ладно, входите!
— Я размозжил себе ступню — и вот как меня встречают, — стонал Эдибхой.
— Иди, иди, посмотрим, что там у тебя.
Большая, как концертный зал, комната занимала весь нижний этаж. Посредине стоял огромный стол, заваленный газетами и книгами, на нем белье из прачечной, надкушенная булка, грязная посуда, початая бутылка вина и множество статуэток. Скульптуры побольше стояли прямо на полу. Стена, противоположная двери, была почти целиком из стекла, и свет заливал всю комнату. В углу Удомо заметил мольберт с незаконченным эскизом. В нише, наименее освещенном месте студии, приютился узкий диванчик. Стены были сплошь завешаны рисунками.
— Сядь, — сказал Мэби.
Он опустился на колени, расшнуровал Эдибхою ботинок и снял с ноги. Затем стянул носок. Осмотр был внимательный и быстрый.
— Раздробленная ступня оказывается на поверку синяком на большом пальце.
— А я уверен, что сломана кость.
— Несчастный ипохондрик!
— Познакомься — это Майкл Удомо, — сказал Мхенди. — Мы приехали за тобой. Едем на вечеринку к Лоис. Чтоб тебя вместе с твоими корягами!..
Мэби пристально посмотрел на Удомо — посмотрел холодным, испытующим взглядом, от которого Удомо стало не по себе: он почувствовал какую-то неловкость и насторожился. В следующее мгновение Мэби вскочил и протянул ему руку. Рукопожатие было крепким. Удомо отвернулся, уходя от его внимательных глаз. Он увидел на полу бюст Лэнвуда и подошел к нему, радуясь возможности быть подальше от Мэби: его немного пугала сдержанная сила, исходившая от этого человечка.
— Если едешь с нами, скорее переодевайся, — сказал Мхенди.
— Том будет?
— Нет.
— Никому нет дела до моей ноги, — стонал Эдибхой.
— Надень ботинок, — оборвал его Мэби, — и можешь ходить спокойно.
Он быстро переоделся, умылся и пригладил щеткой густые волосы.
— Этот черномазый не заставит себя долго ждать, — сказал он.
Удомо весь напрягся и быстро повернулся к Мэби. Мэби смотрел на него в упор, глаза его смеялись. Мхенди перевел взгляд с одного на другого и ухмыльнулся.
— Поехали, — сказал Эдибхой и первым заковылял к двери.
Когда они приехали к Лоис, веселье было в разгаре.
Какой-то молодой лорд радостно окликнул Мхенди. Они сразу же отошли в угол и заспорили о чем-то. Джо Фэрз, уже немного навеселе, с сияющими глазами, оставила своего партнера и кинулась к Эдибхою, который сразу же забыл про ушиб на ноге. Удомо повернулся к Мэби: он должен был с ним поговорить.
— Я… — начал он.
Но тут их заметила Лоис.
— Пол, милый! Вот уж кого целую вечность не видела.
— Все работаю, радость моя, — ответил Мэби.
— Над чем сейчас?
В это время в дверях появились еще две женщины. Одна из них, миниатюрная, очень хорошенькая брюнетка, увидев Мэби, взвизгнула:
— Пол!
Мэби тяжело вздохнул. Женщина подбежала к нему, обняла и потащила к столу, заставленному бутылками. Лоис засмеялась не без ехидства.
«Других женщин ты, кажется, не очень-то любишь», — подумал Удомо.
— Выходите из клетки, Майкл Удомо, — твердо сказала Лоис. — Сейчас надо веселиться. Не думайте ни о чем!
— А я и так не в клетке, — ответил он.
— Нет?
«Она немного пьяна», — подумал он.
— Нет!
— Итак, значит, хоть вы и в клетке, но не в клетке… Понимаете меня?
— Нет.
— Я так и думала… Пойдемте выпьем.
— Я не пью. Принести вам?
— Пойдемте выпьем, — повторила она.
В ее глазах был вызов. Он улыбнулся, как улыбаются, исполняя детский каприз.
— Хорошо.
— Я сама принесу, — сказала она.
— Только ничего крепкого, пожалуйста…
Взгляд Майкла упал на ее обнаженные плечи — полные, покатые, с легким налетом загара. Он оглядел всю ее фигуру. Как это он до сих пор не заметил, что она так хороша собой. Не красавица, не молода, но очень хороша. Великолепная осанка и эта манера держать голову, чуть набок.
Танцующая пара заслонила ее от него. Он переступил с ноги на ногу, прислонился к стене. Надо бы найти свободное место. Мимо него, прильнув щекой к щеке, плыли в танце Джо Фэрз и Эдибхой. Глаза девушки были закрыты. На лице Эдибхоя сияла улыбка. Он подмигнул Удомо. И тут же они затерялись среди танцующих.