— Еще теплый. — Демон осторожно дотронулся до неожиданного послания. — Только что печатку прикладывали.
Он поднес бумагу ближе к глазам, присмотрелся, и девичьи щеки вдруг заметно побледнели.
— Что такое?
Ответ прозвучал не сразу, словно демон долго раздумывал, прежде чем решить, достоин ли я подобного доверия. И лишь потом губы Лус шевельнулись:
— Рисунок печати. Я его знаю.
Я взял послание из рук девушки. К этому времени воск совсем уже остыл и затвердел, но меня куда больше заинтересовало не изображение семи крыльев, растущих из одной точки, а то, как печать была наложена. При малейшей попытке добраться до содержимого письма пришлось бы уничтожить хрупкую восковую красоту. Безвозвратно.
— Кто бы он ни был, он позаботился о сохранности своих секретов.
— О да, — согласился демон. — Этому он хорошо научился. Превзошел пре…
Тут он осекся. На полуслове. Будто сам удивился своим выводам или чему-то еще.
— Твой очередной приятель?
— Не совсем. Но я хотел бы повидаться с ним. — Лицо Лус стало непривычно серьезным, даже более того, напряженным настолько, что мелкие сосуды проступили под бледной кожей небесно-голубыми узорами. — Нет, не так: мне нужно с ним повидаться.
— Может, и он не против? — предположил я, возвращая демону бумагу. — Откроешь? Или мне это сделать? Вдруг еще окажется отравленным!
Девичьи пальчики смело рванули печать, и та ожидаемо треснула, расколовшись на множество частей, по которым уже никоим образом было не определить первоначальный рисунок.
— Ты прав. Это приглашение, — сказал демон, пробежав взглядом по строчкам короткого послания. — Взгляни.
«Прекрасную даму ждут нынешним вечером в танцевальном зале Лотта».
— Приглашение для тебя одного.
Лус судорожно смяла письмо в кулаке, напряженно морща лоб.
— Пойдешь туда?
Молчание.
— Ты же сказал, что искал этой встречи. Передумал?
— Нет. Я… Трудно объяснить. Лучше не спрашивай.
— Как хочешь.
Я откинулся на спинку сиденья и не проронил ни слова, пока носилки снова не коснулись земли. Слуги любезного молодого человека доставили нас прямо к дверям гостевого дома, а хозяйка, вышедшая навстречу, обеспокоенно всплеснула руками:
— Ох, ну как же вам так повезло?! Ну-ка, давайте бегом в дом, растираться и греться!
Впрочем, все заботы по растиранию и согреванию достались исключительно Лус, а я оказался предоставлен сам себе. Минут на пять, которых едва хватило, чтобы пожалеть о промокшей одежде и испорченных сапогах: выделка кожи оказалась не слишком хорошей, и места, что уже начали подсыхать, постепенно покрывались морщинками. А потом мое одиночество снова нарушили.
— Не побрезгуете принять? — спросил наш юный спаситель, опуская на кровать увесистый тюк.
— Простите?
— Вам же нужно переодеться? Или мы с дядей зря старались?
Честно говоря, я был бы рад утвердительно ответить на оба невинных вопроса, но обстоятельства сложились иначе. Пара рубашек в моем распоряжении имелась, а вот смену штанов и, что самое важное, сапог раздобыть было негде. Только если звать портного и сапожника, а до того времени, как они справятся с заказом, безвылазно сидеть в гостевом доме.
— Вы очень любезны. Даже слишком. Позвольте спросить, с чего вдруг? Мы ведь даже не знаем имен друг друга.
Молодой человек усмехнулся, кривя рот совсем не сообразно возрасту: так гримасничают люди, много повидавшие на своем веку и научившиеся одним выражением лица показывать собеседнику, что думают о том или ином предмете разговора. Юнцы тоже любят казаться многозначительно молчаливыми, правда, в их исполнении это выглядит скорее забавно, чем правдоподобно, но передо мной-то стоял не человек, а демон, вселившийся в молодое тело. И похоже, достаточно умный демон, который предпочел не играть в молчанку:
— Если скажу, что вчерашняя беседа помогла мне кое-что понять, поверите?
Прозвучало весьма лестно. Только малоубедительно, потому что, вспоминая прошедший вечер, я не находил в своих словах ничего, заслуживающего даже размышлений.
— Скорее поверю, что вы хотите подкатить к моей жене.
Он рассмеялся. Звонко и искренне, как будто услышал что-то невероятно нелепое и невозможное.
— Думайте как пожелаете! Но одежду я назад не потащу. За все уже уплачено, и это самое малое, что мне хотелось сделать. Для вас обоих.
Я развернул тюк. Под женским платьем обнаружились холщовая куртка с такими же штанами, рубашка из полотна с шелковыми нитями и то, что я никак не ожидал увидеть. Сапоги. Причем куда лучшего вида, чем мои прежние. И похоже, именно нужного размера.
— Не буду мешать.
Щедрый даритель вышел за дверь, впрочем, не заботясь о том, чтобы прикрыть ее за собой, словно привык к веренице слуг, шествующих позади и доделывающих за своего господина всяческие мелочи. Я проводил его взглядом и вернулся к одежде.
Если молодой человек и потратился на то, чтобы одеть меня, то не слишком сильно. Намного интереснее и страннее было другое: каждая вещь садилась на меня как влитая. Можно было угадать размер по ширине плеч и прочим видимым особенностям фигуры, но чтобы так попасть в точку с обувью…
Одним везением это вряд ли можно объяснить. Разве только он пробирался ночью в нашу комнату, чтобы снять мерки, но такое предположение выглядело еще глупее, чем все остальные.
Впрочем, зачем гадать, если можно спросить? Я ведь такой совет дал старшине Сеппу, так почему сам не тороплюсь ему последовать?
— Простите за беспокойство, эрте… Не вы обронили эту вещицу?
Вопрос прозвучал от подножия лестницы. Оттуда, куда только что ушел загадочно догадливый молодой человек.
— Не припомню такой. Да и плаща я не ношу по такой жаре.
— О, как жаль! А она хорошо бы смотрелась на вашей одежде. Такому изысканно одетому господину, как вы, непременно…
Я вспомнил этот голос где-то на середине фразы. Спокойный, вроде бы услужливый тон, но заметно безразличный, как будто его обладатель ставит себя выше всех остальных. Или, вернее, отдельно.
Надевать сапоги было некогда, и в коридор я выскочил в чем был, то есть в одних штанах. Конечно, мой полуголый вид вряд ли был способен кого-либо напугать, однако бритоголового незнакомца, выдававшего себя за подмастерье ювелира, подстегнул к действию не хуже удара хлыстом. Еще мгновение назад охотник за демонической эссенцией находился лицом к лицу с дарителем одежды, а спустя взмах ресниц оказался у того за спиной, и юноша удивленно вскрикнул, почувствовав боль в вывернутой руке.
— Стой, где стоишь! — приказал бритоголовый, для верности выставляя перед грудью невольного заложника кулак с зажатой между пальцами металлической загогулиной.
— Или что? — поинтересовался я, шагнув на лестницу.
— Ты знаешь!
Он вряд ли думал, что мне и впрямь известны все подробности касательно хитроумного устройства, превращающего демонов в безвольных рабов. Скорее, старался припугнуть. Произвести впечатление, так сказать. Но уже одно то, что бритоголовый не поспешил просто убраться восвояси, а заслонился от меня одержимым, давало шанс на победу. И далеко не призрачный.
— Знаю. — Я спустился еще на ступеньку вниз, заставляя охотника попятиться вместе с жертвой. — И не собираюсь ждать.
— Хочешь рискнуть его жизнью?
Кулак придвинулся поближе к шее юноши, и можно было заметить, что стебельки, торчащие из него, начинают беспорядочно двигаться.
— А разве я или он вообще чем-то рискуем?
Расстояние между нами оставалось все еще слишком большим для атаки. Надо было его сократить. Любыми способами. Но это станет возможным, лишь когда охотнику будет некуда отступать.
— То, что ты задумал сделать… На это нужно время, не так ли? Довольно долгое время. И конечно, лучше, если несчастный, которому суждено расстаться с жизнью, не дергался бы. Верно?
Конечно, он двигался к двери, куда же еще? Но прямого пути от лестницы до выхода было не проложить: мешали столы и лавки, жаль, что все они оказались пустыми в полдневный час. Только рядом с затопленным очагом сидел престарелый дядя молодого человека, то ли дремля, то ли зачарованно глядя в огонь.
— Ты знаешь.
Теперь его слова звучали не предостерегающе. Скорее, удивленно и одновременно разочарованно. А другого оружия, достаточно грозного для того, чтобы напугать меня по-настоящему, у бритоголового под рукой явно не было. Под свободной рукой, имею в виду, он ведь не мог отпустить заложника, чтобы пошарить в складках куртки у пояса.
— Ты не сделаешь то, что задумал. Не сегодня.
— А кто мне помешает?
Он попробовал огрызнуться, и у него почти получилось, но я снова шагнул вперед.
— Ты никому не причинишь здесь вреда.
— Вреда? — фыркнул бритоголовый. — Это будет благом! Для всех людей. Ты ведь человек, я вижу. А они — нет. Зачем ты их защищаешь?
Я и сам задавал себе этот вопрос. Уже не единожды. И ответ всегда был непонятно-упрямым.
Потому что не могу поступать иначе. Не получается. Даже зная, что вместе с демонами из мира уйдут невероятные чудеса, никак не решаюсь повернуть свое оружие против них. Может быть, потому, что демонами они зовутся только в нашем мире, а в своем так же, как и мы, называют друг друга «людьми»?
— Или ты приберегаешь их для себя? Для исполнения своих желаний? — Взгляд бритоголового прояснился. — Тогда у нас с тобой одна дорога!
Ага, до ближайшей развилки, которая будет ровно через пару шагов.
— Да, приберегаю.
— Хочешь все сделать по старинке? Зря. Это не слишком надежно, а я могу устроить все так, что не будет ни малейшей опасности. Они ведь хитрые, эти твари: если не держать их в узде, быстро возьмут верх!
— Проигрывает тот, кто слабее. А демона можно победить. Однажды я уже сделал это.
— Врешь! На тебе нет печати демона!
Потому что неразумный горошек почему-то все-таки обладал почти человеческими чувствами и не смог сдержать свою нежность, когда кто-то страдал от боли. И за это я тоже должен сказать спасибо именно демону, сначала убившему, а потом воскресившему меня.