И не однажды. Только не думаю, что у меня когда-нибудь появится настроение перечислить лисичке хотя бы вкратце все свои приключения.
— Сейчас это уже не имеет значения. Важно, что Лус помогла мне уцелеть там, где я оказался бессилен защитить себя сам.
Зелень глаз помутнела еще заметнее.
— Если вы так говорите…
— Так оно и есть.
Нери неловко потянула руку к себе, и я разжал пальцы.
— Это достойный поступок.
— И она очень достойная девушка.
— Она… останется с вами?
— Останется в Блаженном Доле. Если вы разрешите.
— Зачем нужно мое разрешение? У вас здесь власти не меньше.
— Затем, что если Лус останется здесь, то не как гостья. Как подданная, если хотите. У нее нет семьи, нет дома, и я надеялся, что дольинцы примут ее… И что вы примете. Но я не стану спорить, если услышу отказ.
На последнем слове мне показалось, что щеки лисички вспыхнули. А может, виной всему был ветер, разметавший вдруг ветки деревьев, нависших над дорожкой, и устроивший чехарду теней и бликов света на лице Нери.
— Не станете спорить? — шепнула хозяйка Блаженного Дола.
— Я никогда не спорю с женщинами.
А теперь лисичка будто бы побледнела. И поспешно отвела взгляд.
— Она может остаться. Конечно, может. В вашем доме ей вряд ли будет удобно, так что…
— Я думал попросить Ньяну о гостеприимстве. И о том, чтобы чуточку присматривать за Лус, пока та научится жить, как принято в здешних краях.
— Я тоже могу помочь. Если пожелаете.
— Не смею возлагать на ваши плечи еще одну ношу. Тем более не слишком приятную, насколько я мог заметить.
— Я должна быть, по крайней мере, благодарна тому, кто вернул Блаженному Долу его Смотрителя, — отчеканила Нери с вернувшейся в голос холодностью.
Что ж, на первое время и это неплохо. Потом, глядишь, еще и подругами станут. Лисичка явно насядет с расспросами, не сейчас, так позже, а пока будет слушать всю историю из первых уст…
Лус невесомо тронула меня за рукав:
— Голова снова кружится. И… не сглотнуть.
— Тебя тошнит?
Она не ответила, но заметно посеревшее лицо говорило само за себя.
— Я отведу тебя к лекарю.
— Я покажу, как пройти быстрее. — Нери подобрала подол, шагнула с дорожки и скользнула в просвет изгороди.
Я подхватил Лус на руки, следуя за лисичкой. Путь и в самом деле оказался коротким: южанку не успело укачать настолько, чтобы испачкать мою одежду. Правда, как только я поставил свою ношу на землю, признаки недомогания проявились во всей красе. Прямо перед Элсой, как будто нарочно вышедшей нас встречать. Впрочем, лекарицу вряд ли можно было хоть чем-то удивить или обескуражить: она лишь ласково обняла распрямившуюся Лус за плечи.
— Что с тобой стряслось, девочка?
— Ей нездоровится.
— У нее нет своего языка? — сурово посмотрела на меня Элса.
— Если позволите, объясню. Вам нужно это знать.
Лус не прислушивалась к разговору в силу того, что ее сейчас заботил беспокойный желудок, а вот от любопытных ушей Нери пришлось уйти в дом. Слава Божу, лекарица поняла мой намек с полуслова и попросила лисичку приглядеть за порядком на дворе.
— И что же я должна знать? — спросила Элса, прикрывая дверь за моей спиной.
— Девушке нездоровится уже давно. Тошнота случается довольно часто. Я думал, что она появилась из-за путешествия по реке, но тогда сейчас все должно было быть уже в порядке, и значит…
Лекарица не стала ждать, пока я решусь признать очевидное.
— У нее была близость с мужчиной?
— Да.
— Однократная?
— Не уверен.
Взгляд Элсы стал не просто суровым, а укоризненным.
— Страдаете провалами в памяти?
— Какими провалами? Я не знаю, сколько раз ее изнасиловали.
— Изна… Ох, — только и выдохнула женщина, а потом присела на лавку. — Я-то подумала, что это ваша… Не хотелось бы расспрашивать бедняжку, ей ведь и без того несладко.
— Расспрашивать нет смысла. Она не помнит ничего о тех днях.
— Была без сознания?
— Можно и так сказать. Ее тело занимал демон.
Элса приоткрыла рот, но тут же вновь сурово сжала губы.
— Больше не говорите ничего. Я хочу спокойно спать по ночам, а чужие секреты к крепкому сну не располагают. И… да, расспрашивать в самом деле нет смысла. Достаточно, если был даже один раз. — Должно быть, в моем взгляде отразился закономерный вопрос, потому что она продолжила: — Когда демон получает человеческое тело в свое распоряжение, он не всегда способен научиться им управлять. Требуется либо продолжительное время, либо большой опыт, чтобы сращивание прошло успешно. А пока оно не завершено, многие телесные свойства остаются без присмотра и… часто не работают вовсе. К примеру, та особенность, что позволяет женщине в определенные дни вступать в близость с мужчиной без боязни забеременеть. У вашего демона было достаточно опыта?
— Боюсь, что нет.
— Тогда все ясно. Я, конечно, еще взгляну на нее, но думаю, этот вывод только подтвердится.
— И если это правда…
— То что? — поинтересовалась Элса, глядя на меня снизу вверх.
— Вы можете избавить ее от ребенка?
— Так-так-так, — простучали пальцы лекарицы по столу. — Могу. Но должна ли?
— Я не знаю, как женщины относятся к жизни, которую носят в своем чреве. И никогда не смогу узнать. Но вряд ли девочка будет рада родить ребенка от неизвестного отца. Тем более даже не помня близости с ним.
— Всякое бывает. Поверьте, всякое. И нежеланное дитя иногда становится даром судьбы.
— Не в этот раз.
— Вы хотите убить его… Почему?
Я ждал этого вопроса. Правда, даже время ожидания не помогло найти ответ.
Потому, что Лус слишком юна и беспомощна, чтобы становиться матерью? Это не помешает. Никогда не мешало. К тому же она доверчиво примет любое мое объяснение по поводу непонятно как и когда состоявшегося зачатия. А еще вероятнее, решит, что отец — я, просто по каким-то, непременно серьезным, причинам не могу признаться. И будет счастливо хранить придуманный «секрет», о котором, разумеется, довольно скоро станет известно всем и каждому, и тогда мне уж точно придется лгать. До конца жизни. Хочу ли я становиться лжецом ради чужого блага?
— Человек, который изнасиловал ее, не заслуживает продолжения своего рода.
— Согласна, это причина, — кивнула Элса. — Единственная?
— Я не защитил ее. Не сдержал свое обещание.
Лекарица поднялась на ноги, прошла к двери и остановилась ровно за шаг до порога. Где-то у меня за спиной.
— Тогда это стало бы достойным искуплением вины. Не находите?
Да, конечно. Наверное, так мне и надо.
— Как пожелаете. В любом случае, лучшей заботы, чем из ваших рук, она нигде не получит. Всей необходимой заботы.
Руки, удивительно сильные для телосложения Элсы, развернули меня лицом к лекарице.
— Признаю, иногда я задаюсь вопросом, почему вас назначили Смотрителем. Но только не в такие минуты! — Она больше не была суровой или растерянной. Она улыбалась. — Вы бы выкарабкались из этой ямы. Нашли бы способ. Но с такой же легкостью нырнули бы и вниз, на самое дно. Просто потому, что можете сделать и то и другое.
Если бы я не знал кое-какие подробности о прежней жизни Элсы Квери и не догадывался о чем-то большем, я бы решил, что на меня смотрит влюбленная женщина.
— Это очень редкое свойство, берегите его в себе. А я потакать не буду, а то еще решите вдруг заделаться спасителем всего мира… Вот тогда моей помощи не хватит. Все будет хорошо, — взъерошила мои волосы лекарица. — У девочки еще будет столько детей, сколько она решится выносить. И будет… одно туманное воспоминание о легком недомогании, которое так свойственно женщинам после долгой дороги. Ведите ее сюда!
Когда я вернулся во двор, сдав больную с рук на руки, лисички поблизости уже не было. И это, признаться, выглядело странным, потому что другая на ее месте попыталась бы выяснить, чем именно занедужила новоприбывшая девица. Тем не менее ни одна живая душа не составила мне компанию, пока я ждал окончания лекарского действа. И к лучшему.
Оно не заняло много времени, как и любое убийство. Безмятежно спящая Лус вряд ли почувствовала хоть что-то из происходящего, а Элса заверила меня, что после пробуждения девушка даже не догадается о случившихся изменениях в ее теле. На этом все неотложные дела закончились, и можно было отправляться восвояси.
Разноцветные каменные дорожки не сразу согласились признаться, какая из них ведет в нужном мне направлении, но, поплутав с полчаса и воспользовавшись помощью встреченных по пути дольинцев, я все же добрался до смотрительского дома. Снаружи он был все тот же: чуточку заброшенный и ощутимо необжитый. Внутри же…
Гибкий силуэт в простом полотняном платье с поясом, сползшим на бедра: светлый, почти светящийся даже посреди сумеречной сырости давно не проветривавшейся кухни.
Подол, все же не убереженный полностью от капель травяного сока.
Рыжий локон, выбившийся из-под ленты и змейкой скользнувший между остренькими лопатками.
— Добро пожаловать, — сказал я, хотя приглашение и запоздало.
Она не ответила, не обернулась. И это показалось мне еще более странным, чем давешнее отсутствие любопытства.
— Что-то случилось, эрте?
— Случилось? — пересмешником повторила мой вопрос Нери и издала звук, отдаленно похожий на фырканье. — Вам виднее. Хотя для вас это, должно быть, сущая безделица. Не стоящая упоминания, если вы о ней умолчали.
Тон ее голоса мне не понравился: он колебался от обиженного до оскорбленного, а каких-либо видимых причин вроде бы…
Тонкие пальцы коснулись предмета, лежащего на столе. Раздалось шуршание. Бумажное.
— Вы солгали.
Да что с ней такое, Боженка меня задери?!
— Зачем вы солгали?
Лист бумаги сорвался с края стола и закружился в воздухе, падая под ноги Нери Соанн. Знакомый такой лист, слегка помятый из-за пребывания то в одних, то в других руках. Немного отсыревший за время путешествия на речном кораблике. Я сам ни за что не вспомнил бы точное содержание нескольких строк, выведенных рукой Натти, но здесь и сейчас нашлось кому освежить мою память.