— Неблагодарное отродье! Убежала из дому! А работать кто будет? И это после того, как мы взяли тебя к себе, заботились, кормили, одевали…
Итили вытянула вперед мозолистые руки.
— Посмотрите, дядя! Я сто раз отработала все, что вы мне дали. Я не просила, чтобы меня вносили в список на удочерение! Я не просила, чтобы меня определяли рабыней в ваш дом! — Слезы подступили к ее глазам. — Я не просила моих родителей погибать в этой вашей дурацкой революции!
Чайне схватил ее за руку и повернул к выходу с площадки.
— Думаешь, кто-нибудь другой удочерит такую мерзавку? В твоем-то возрасте! — Он сплюнул на землю. — Убьешь меня, да? Да я не выпорол тебя на месте только из-за людей! Но подожди, сейчас мы приедем домой… — Он дернул девочку за руку и стиснул ей пальцы.
Чтобы не расплакаться, Итили закусила губу.
— Клянусь, дядя, если вы ударите меня еще раз, я вас убью, — пообещала она сквозь слезы. — Вот увидите…
Чайне, прищурившись, посмотрел на нее:
— Ты что? — Он стиснул девочке плечо. — Ты как смеешь…
Чья-то тяжелая рука развернула его, и Чайне оказался перед мужчиной размером с гору. Итили закрыла ладонями заплаканное лицо. Великан рассмеялся:
— Перестань, милочка, не робей. Познакомь меня со своим другом.
Итили засопела и исподлобья взглянула на Чайне.
— Это мой дядя… хотя он и не дядя мне вообще. Он… — Она моргнула от боли — пальцы Чайне по-прежнему сжимали ее плечо. — Он мой опекун. Дядя, это Раскоряка Тарзак. Он здесь работает.
Чайне кивнул:
— Откуда вы знаете Итили?
Раскоряка улыбнулся:
— О, эта девчушка поработала утром на тракторе, чтобы получить бесплатный вход на представление. — Он покачал головой. — У вас, наверное, крепкие пальцы, Чайне. — Тарзак протянул руку. — Приятно встретить человека, который знает, как обращаться с женщинами и держать в руках детей.
Чайне пожал плечами, выпустил плечо Итили и пожал протянутую руку. Итили в ужасе наблюдала за происходящим. Чайне славился крепостью рукопожатия, и теперь девочка смотрела на то, как мужчины стараются пересилить друг друга. Чайне покраснел еще больше, а его соперник только усмехался:
— Приятно… познакомиться с вами…
У Чайне подогнулись колени.
По тому, как побледнело и осунулось лицо Чайне, было видно, что состязание подошло к концу. Раскоряка разжал пальцы и похлопал фермера по спине.
— Да, приятель, дружелюбный здесь, на Долдре, народ.
Чайне неуверенно отступил на пару шагов, а Раскоряка повернулся к рабочим, игравшим в карты у одного из фургонов.
— Эй, Морковный Нос!
Высокий парень в комбинезоне поднялся и подошел ближе.
— Что случилось, бригадир?
Раскоряка еще раз хлопнул Чайне по спине, отчего фермер снова растянулся в пыли.
— Мистер Чайне что-то бледно выглядит. Будь добр, проводи его в лазарет.
Морковный Нос поднял Чайне с земли.
— Конечно, бригадир. О, мистер Чайне, да вы и впрямь побледнели. Ну, пойдемте.
Когда его потащили к лазарету, фермер успел оглянуться.
— Итили, когда я приду, ты должна быть дома.
Морковный Нос схватил его за руку, отчего Чайне снова скорчился от боли.
— Извините, мистер Чайне, всего лишь хотел помочь вам. А теперь пойдемте.
Когда они удалились, Итили посмотрела на Тарзака.
— Спасибо, но вы даже не представляете, что теперь со мной будет.
Раскоряка внимательно посмотрел на девочку.
— Где твои родители?
— Погибли. — Она умоляюще заглянула в глаза великана.
Тот кивнул:
— Тебе придется попроситься самой. Я не хочу, чтобы у кого-то были основания обвинять меня в том, что я тебя втянул.
Итили стиснула кулаки и, чувствуя подступающие к глазам слезы, затрясла головой:
— Не могу! Это запрещено по закону, и у вас будут неприятности. Они вас убьют…
Раскоряка осторожно потрепал ее по плечу.
— Предоставь мне урегулировать все детали. И ни о чем не беспокойся.
Итили бросила взгляд на лазарет, вытерла глаза и посмотрела на флаги, развевающиеся над главным куполом цирка. Потом повернулась к Раскоряке.
— Хорошо, мне нужна работа.
Тарзак кивнул, обнял ее за плечи и легонько подтолкнул к палатке, где находилась костюмерная.
— Мы пробудем на Долдре еще шесть недель, так что в первую очередь тебя надо сделать невидимкой. Посмотрим, что предложит Джилл Железная Челюсть. А мне, пожалуй, стоит переговорить кое с кем. — Он посмотрел на девочку с высоты своего неимоверного роста. — Ну, милочка, как тебе нравится быть частью шоу?
Итили фыркнула и тут же рассмеялась:
— Мне страшно. До смерти страшно.
11
Раскрасневшаяся Итили стояла в окружении танцовщиц, наблюдающих за тем, как Джилл Железная Челюсть пытается обрядить девочку в балетную пачку.
— Тут, вверху, надо бы что-то подложить, чтобы не топорщилось. — Она похлопала Итили пониже спины. — Да и здесь тоже. — Джилл сокрушенно покачала головой, почесала кончик носа и посмотрела на Раскоряку. — В балете ты ее не спрячешь. Это все равно что укрыть страуса среди слонов.
Раскоряка задумчиво кивнул, потирая подбородок:
— Однако же делать что-то надо. — Он ткнул толстым, похожим на сардельку пальцем в голову Итили. — А не лучше ли избавиться от всех этих узелков?
Джилл зашла за спину Итили и принялась развязывать ленточки. Белоснежные волосы, избавившись от пут, рассыпались густой, пышной волной, которая накрыла почти всю спину.
— Бубновая, сходи в детский фургон и приведи Рыбью Морду. Скажи, чтобы поспешил. Дело срочное.
Одна из девушек выбежала из костюмерной. Раскоряка вскинул брови.
— Думаешь всунуть нашу Булочку в детское шоу?
Джилл кивнула и провела ладонью по волосам Итили.
— Может кое-что получиться.
Фрэнк Рыбья Морда, режиссер детского шоу, сразу же подошел к Раскоряке и кивнул Джилл:
— В чем дело? Я занят.
Джилл ухватила Итили за волосы.
— Рыбья Морда, как тебе нравится вот это? Девочка с Распущенными Волосами?
Рыбья Морда подошел поближе и начал ощупывать волосы. Итили нахмурилась.
— Да, у нас никогда не было этого номера. Давай попробуем. Старый трюк, но, по-моему, сработает. Особенно на планете, где много таких простаков. — Он выпустил волосы, поскреб затылок и еще раз кивнул. — Ладно, я могу вставить ее между Пузырем и Тростинкой. — Он заметил недоуменное выражение на лице девочки и пояснил: — Это Толстая Леди и Живой Скелет.
Итили хмуро взглянула на Раскоряку:
— Вы собираетесь включить меня в шоу уродов?
Бригадир рассмеялся:
— Только до тех пор, пока не улетим с Долдры.
Отлично. Итили надула губы.
— Шоу уродов…
Рыбья Морда покачал головой:
— Лучше им не слышать, что ты называешь их уродами.
Итили фыркнула:
— А вы как их называете?
— Артистами. Пойдем. Я тебя представлю, а потом подумаем, как превратить тебя в нечто неузнаваемое.
Когда девочка уже выходила, Раскоряка крикнул ей вслед:
— Не забудь, трактор остается за тобой! — Он покачал головой и повернулся к Джилл. — Ну а ты-то что думаешь, Железная Челюсть?
Женщина почесала нос.
— У нее все получится. Хорошая девочка.
Бригадир вышел из палатки и чуть не наткнулся на Хозяина, спешащего через площадку к административному фургону.
— Мистер Джон!
О'Хара остановился и рассеянно огляделся по сторонам.
— Что случилось, Раскоряка? Ты бежишь? В последний раз, если не ошибаюсь, ты так мчался, когда третий столб раскололся и чуть не испортил тебе прическу.
— Мистер Джон, у меня к вам небольшая просьба.
Хозяин прищурился и ткнул пальцем в грудь бригадиру.
— И во сколько лет тюрьмы мне это обойдется?
Раскоряка развел руками.
— Мистер Джон, на Долдре нет тюрьмы.
О'Хара кивнул:
— Знаю. Возмещение ущерба, пытка и смерть.
Раскоряка выразительно пожал плечами:
— Что ж, в любом случае это не отнимет у вас много времени.
Хозяин поджал губы и повернулся к своему фургону.
— Раз так, то валяй.
Когда На-На, «Двухголовая Красавица, Которая Доказывает, Что Две Головы Лучше Одной», закончила просушивать Итили волосы, девочка почувствовала, как по спине у нее поползли мурашки. Во время вечернего представления На-На приказала Итили смочить волосы каким-то омерзительным отваром. Потом, на глазах у собравшихся, На-На вооружилась щеткой и феном и придала прическе Итили окончательный вид. Работу каждого инструмента контролировала одна голова, одна На. Теперь, когда завитые волосы окутывали все ее лицо, у Итили появилось такое чувство, словно она смотрит на мир из какого-то волосяного туннеля.
— Что скажешь, На?
На нахмурилась, потом подняла руку.
— Здесь могло бы быть попышнее. Тебе не кажется, На?
— Ты права, На. Поработай немного щеткой, хорошо? А я пока еще чуть-чуть подсушу.
— Конечно, На.
— Спасибо, На.
При виде На-На Итили просто столбенела. Каждая голова была восхитительно красива, но одна явно казалась лишней. Она тряхнула головой.
— Сиди спокойно, Булочка.
— Да, На-На. — Итили нахмурилась и, прищурившись, огляделась. В самом конце туннеля из ее собственных волос виднелась Толстая Леди, Пузырь — 700-Фунтов-Превосходного-Жира. Толстуха восседала на трех стульях и наблюдала за процессом.
Гора плоти колыхнулась и величественно повела рукой.
— Надо было побольше пива добавить в ополаскиватель, На-На. Они бы лучше стояли.
— По-моему, и так стоят прекрасно. Ты согласна со мной, На?
— Да, На.
На плечо Итили опустилась чья-то рука, и девочка вздрогнула, чуть не упав с ведра, на которое ее посадили.
— Не хотела тебя напугать, дорогая, — сказала На. — Мы уже закончили. Посмотри на себя в зеркало.
— Да, посмотри, — вставила На.
Итили повернулась, еще раз взглянула на На-На и перевела взгляд на прислоненное к сундуку зеркало. Она смотрела на себя, поворачивая голову из стороны в сторону, и не знала, что сказать о своей новой внешности. Ее белые волосы торчали во все стороны, почти полностью закрывая лицо.