Я тихо застонала и уткнулась лбом в его плечо. Так долго. Кто знает, какие сюрпризы успеет подготовить мэр за это время.
— Ничего, — мужчина успокаивающе обнял меня за плечи. — Справимся.
— И что мы будем делать? Сидеть здесь среди цветов как в осажденном замке?
— Пока да. Заодно можно попытаться проверить твою теорию. Я, как ни странно, помню имена всех своих клиентов, даже не существующих, а это не одна сотня человек. Хочу узнать, местные это жители или нет.
— Людей спрашивать бесполезно, — протянула я. — В архиве метрик я никаких не видела. Так где будем искать? В библиотеке?
— Нет. Самый лучший источник сведений о жителях — метрическая церковная книга. Там можно найти записи о рождении или смерти не за один век.
— Ты местную церковь видел? — фыркнула я. — Такое ощущение, что она уже лет пятьдесят стоит заколоченная. Да и если что-то в ней было, то уже давно все вынесено и выброшено.
— Но проверить-то можно, — пожал плечами мужчина. — Хочу поискать документы, пусть даже и старые. Завтра рано утром, пока все спят, проберемся туда и осмотримся.
— Да, можно. А если ничего не найдем?
— Тогда я буду думать дальше, — последовал ответ.
— А я? Не буду думать? — спросила иронично.
— А ты будешь рисовать, — сказал Эрик, и я заметила, как он с задумчивой улыбкой рассматривает так и не засохшие колокольчики в вазе. — Будешь рисовать жизнь, рисовать любовь, все хорошее, что в голову придет. В этом твоя сила. И в этом может быть наше спасение.
— А еще в цветах вокруг дома.
— Именно, — мужчина вдруг лукаво посмотрел на меня.
— Что? Я и правда не имею к ним никакого отношения. Я их не рисовала.
— Ну есть у меня по этому поводу одна идея…
— Ой, — вскрикнула я, когда он резко опрокинул меня спиной на кровать и навис сверху. — Эрик?
— Мне кажется, что они выросли сегодня на наших общих эмоциях, — медленно ответил тот и предвкушающе улыбнулся. — И сейчас мы будем укреплять наши цветочные бастионы.
— А если ты ошибаешься? — прошептала я сбивчиво, когда желанные губы прошлись по шее.
— В любом случает, хуже от этого точно не станет, — пробормотал любимый, и его ладони скользнули мне под майку.
Спорить с этим я не стала. Да и как вообще можно разговаривать, когда все слова и посторонние мысли растворяются в жарких поцелуях, томительно-нежных прикосновениях и размеренных движениях древнего как мир танца мужчины и женщины? И сбивчивые признания — единственное, на что хватает сил. Так что этой ночью цветам перепало достаточно эмоций.
ГЛАВА 17
Но утром мы банально проспали. Неспешно просыпались, нежась под одеялом, наслаждались крепкими объятиями и долгими поцелуями. И молчаливо поддерживали друг друга в желании сохранить эти удивительные минуты единения. А часы на стене безжалостно утверждали, что уже почти двенадцать.
— Видимо, сегодня нам не стоит торопиться, — улыбнулся Эрик, поглаживая меня по спине.
— Мы можем пойти туда ночью. Возьмём фонарик и выберемся из дома.
— Попробуем, — пробормотал мужчина и склонился к моим губам.
Но резкий стук в окно прервал наше уединение.
Эрик напрягся и быстро поднялся, натягивая джинсы. Потом осторожно подошёл к окну и выглянул наружу.
— Что там? — прошептала, хмурясь от недоброго предчувствия.
— Никого, — пожал плечами жених, оглядывая сад. — Просто погода меняется.
— Погода меняется? — удивилась я, хватая одежду. — Это здесь-то, в Гленмаре?
Но Эрик был прав. На улице действительно все изменилось. Вот только совсем не в лучшую сторону. Сильный порывистый ветер безжалостно трепал ветви ив, сдирая с них узкие листья. По небу плыли тяжёлые свинцово-серые тучи, грозящие вот-вот разразиться дождём. Даже соседские дома жалобно стонали под ударами стихии. Жестокими, недобрыми ударами.
— Что-то мне это совсем не нравится, — пробормотала я, прижимаясь к жениху.
— Мне тоже, — тихо ответил он, словно боялся, что нас кто-то услышит. — Отчего-то мне кажется, что это совсем не природное явление, а кое-что похуже.
— И что будем делать?
— А что мы можем сделать с таким разгулом стихии? — невесело улыбнулся Эрик. — Пока остается только ждать. Уверен, несмотря ни на что, здесь сейчас самое безопасное место во всем городе.
— Хорошо, — я покосилась на рисунки на стене, которые тревожно шелестели от врывавшегося в спальню сквозь приоткрытое окно ветра, — будем ждать.
Выбора в любом случае не было. Если это накрыло весь Гленмар, прятаться здесь негде. Поэтому мы просто проверили все двери и окна, задёрнув даже тяжелые пыльные шторы. Приклеили на всякий случай мои рисунки вторым слоем скотча. Потом Эрик ушёл в душ, а я стала готовить обед, то и дело боязливо ежась от зловещих завываний ветра.
Вдруг на улице послышался звонкий женский вскрик. Бросив чайник, я подошла к дверям и осторожно их приоткрыла. И, удивлённо выдохнув, вышла на крыльцо.
У калитки стояла Аннабель Морт. Ветер трепал подол длинного платья и развевал пряди светлых волос, некогда тщательно уложенных, а сейчас спутанных и неопрятных. Одной рукой девушка придерживала шляпу, что каким-то чудом держалась на голове, а второй трясла в воздухе, пытаясь уменьшить боль от ожога. И по её лицу было видно, что пришла она не на мирные переговоры. Искаженное болезнью и ненавистью ко мне, оно утратило всю былую красоту.
Аннабель Морт явно была слабее своего отца, так что я не сильно испугалась. Амаранты за ночь вымахали еще больше. Крепкие стебли сейчас достигали окон дома и воинственно топорщили пушистые соцветия в сторону гостьи. Уверена, они надежно защитят дом от любых поползновений Мортов.
— Ты, — прорычала Аннабель, не дав сказать мне даже слова, — отдай мне моего мужчину, дрянь.
— Он никогда не был твоим, — пришлось говорить громко, чтобы перекричать ветер. — И уже не будет.
— Это мы ещё посмотрим. Ты по сравнению со мной просто ничтожество. Какой нормальный мужчина обратит на тебя внимание, если рядом буду я?
— Значит, Эрик не совсем нормальный, — пожала я плечами.
— Да он забудет тебя, как только меня увидит, уж я позабочусь, — не унималась девушка.
— Это все, что ты хотела мне сказать? — спорить с ней не хотелось.
— Нам было хорошо, пока ты не появилась, — улыбнулась вдруг она самодовольно. — Какие жаркие ночи мы проводили вместе. Как он ласкал меня, как страстно шептал моё имя.
А я просто смотрела на разъяренную Аннабель и молчала. Эта попытка уязвить меня, спровоцировать, почему-то вообще не тронула. Я вообще не воспринимала их отношения как измену, не думала о том, что любимый когда-то был с другой. Будто это было вообще не с ним. Так что Аннабель могла надрываться сколько угодно. Жениха ей никогда не отдам.
Порыв ветра дёрнул дверь, чуть не вывихнув мне руку. Я посмотрела на небо, следя, не начинается ли дождь, а потом перевела взгляд на девушку.
— Шла бы ты домой, — посоветовала ей, дружелюбно скалясь. — Погода портится.
— Ты, — взвыла Аннабель, видя, что ей не удаётся меня разозлить. — Уничтожу.
Она подобралась, как перед прыжком, зашипела, а потом бросилась на меня.
А я даже не успела испугаться, как увидела, что девушка вдруг дёрнулась, будто наткнулась на стену, а потом завизжала, тонко, на грани ультразвука, и так пронзительно, что даже стало больно от этого крика. Оконные стекла мелко задрожали, а я охнула и схватилась за голову.
За спиной раздались быстрые шаги, и Эрик вышел на крыльцо, решительно заталкивая меня в дом, а сам грозно взглянул на бывшую невесту.
— Тебе лучше уйти, Аннабель, — каким-то жутким, вымораживающим голосом произнёс он.
— Но Эрик… — всхлипнула девушка, потирая покрасневшие щеки, на которых прям о на глазах появлялись некрасивые волдыри.
— Пошла вон, — грубо бросил тот. — Иначе эти ожоги покажутся детскими шалостями по сравнению с тем, что я тебе устрою.
Как ни странно, она послушалась. Бросила на меня ненавидящий взгляд, поправила шляпу и быстро удалилась, бормочет себе под нос что-то.
— Пойдём в дом, — тихо попросил жених.
Я заперла дверь и обернулась к любимому. Тот ничего не говорил больше, просто смотрел на меня тяжелым взглядом, в котором смешались горечь и чувство вины. Не трудно было догадаться, о чем он думает.
Понимающе улыбнувшись, подошла к нему и обняла, крепко-крепко, чтобы забрать всю его боль, чтобы он понял, как сильно мне нужен.
— Я тебя очень-очень люблю, — прошептала, слушая размеренные удары чужого сердца. — И всегда буду любить.
Мужчина беззвучно выдохнул и медленно обнял меня в ответ.
— А все, что здесь было, это просто сон, неправильный, страшный, — продолжила, чувствуя, как постепенно расслабляются его плечи. — Но он не реальный. И мы забудем его, когда выберемся отсюда, и обязательно будем счастливы.
— Спасибо, родная, — по моему уху скользнули горячие губы. — За то, что понимаешь и принимаешь меня, со всеми моими ошибками. За то, что прощаешь и продолжаешь любить.
— И в горе, и радости. И в болезни, и в здравии… — вырвались у меня слова клятвы, которую нам только предстояло произносить.
— И даже смерть не разлучит нас, — закончил Эрик и поцеловал. Сильно, жарко, нежно. Снова затянул меня в омут чувственного наслаждения, где не было никого, кроме нас двоих.
— Пойдем обедать, — потянула я мужчину на кухню, когда мы оторвались друг от друга. — А потом посидишь со мной? Я и правда порисую немного.
— Конечно, родная, — улыбнулся Эрик, и я с облегчением заметила, что в его глазах больше нет боли.
После обеда мы устроились в спальне на кровати. Со спины ко мне прижимался любимый мужчина, на коленях лежал альбом и любимые карандаши. И мне легко удалось отрешиться от окружающего мира и начать творить маленькое чудо.
Идея пришла по какому-то странному наитию. Захотелось создать что-то совершенно противоположное тоскливой серости Гленмара. Поэтому я рисовала морской берег. Мягкие лазурные волны набегали на пляж, покрытый белоснежным песком, будто даря ему нежные поцелуи. Они рассыпались прозрачными брызгами, которые игриво подхватывал ветер. Солнечные лучи купались в морской воде, расцвечивая ее яркими бликами, ныряли до самого дна. Безоблачное небо было таким голубым и чистым, что сложно было различить границу, разделявшую две стихии.