Я рисовала, вкладывая и карандашные линии всю свою неугасающую надежду, все душевное тепло. И, казалось, что рисунок оживал. Казалось, что в полупустой мрачной спальне слышен умиротворяющий шелест волн, чувствуется тепло южного солнца, чуть горьковатый, но удивительно свежий запах моря и соли.
— Ты тоже это чувствуешь? — спросил Эрик тихо, прикасаясь к моей шее нежным поцелуем
Просто кивнула, чтобы словами не разрушить очарование момента. Да, я чувствовала, как теплая вода касается моих ступней, ощущала ветерок, что едва ощутимо шевелил волосы, видела, как светятся линии рисунка. Рисунка, оживленного нашей общей магией. Он олицетворял все то, чего уже давно не было в Гленмаре, все то, что Морты отобрали у когда-то живых чувствующих людей. Все, что было противно самой сути его колдовства.
Наша маленькая победа над тьмой, собирающейся над головами, над тьмой, запустившей когти в чужие души.
— Жаль, в него нельзя шагнуть, как в живую картину, чтобы сразу очутиться далеко-далеко отсюда, — вздохнул Эрик, когда рисунок был закончен.
— Эй, — шутливо возмутилась я, — я учусь магии всего четыре дня. Маловато практики для создания дверей в другой мир.
— Да-да, студентка Вуд, вам нужно больше усердия. И больше положительных эмоций, — преувеличенно строго сказал любимый и попытался стянуть с меня майку.
— Стой, — засмеялась я. — Рисунок помнешь. Давай сначала повесим его к остальным.
Высвободилась из рук жениха и поднялась с кровати. Внезапно в глазах потемнело, а все тело охватила противная слабость, от которой подкосились колени. В висках застучали болезненные молоточки, и я стала медленно валиться на пол.
— Иви? — встревоженный голос доносился будто через толщу воды.
Мужские руки бережно подхватили меня и уложили на кровать. Сделала глубокий вдох, пытаясь прийти в себя, и вдруг закашлялась. По лицу потекла теплая соленая жидкость.
— Осторожно, у тебя кровь.
Я часто заморгала, и в глазах начало проясняться. Мрачный Эрик присел рядом и приложил к лицу мокрое холодное полотенце.
— Не запрокидывай голову сильно, — он придержал мои руки, — вот так.
— Спасибо, — хрипло прошептала я, чувствуя на губах соленый железистый привкус. — Принеси воды, пожалуйста.
Эрик сбегал вниз и вернулся с кружкой. Пальцы дрожали, и он осторожно придержал меня за плечи, помогая удержать посудину. Но, к счастью, хуже не становилось. Ледяная вода окончательно прогнала туман перед глазами. Боль где-то в глубине головы растворялась под ласковыми прикосновениями мужчины, который перебирал мои волосы. Наконец, через несколько минут удалось прийти в какое-то подобие нормы.
— Как ты? — встревоженно поинтересовался Эрик.
— Жить буду, — усмехнулась я криво, поудобнее устраиваясь на подушке.
— Что случилось? У тебя болит что-нибудь?
— Кажется, я просто перенапряглась. Слишком много сил вложила в рисунок.
— Рано мы обрадовались, — поморщился мужчина. — Стоит быть осторожнее. Теперь все удары будут направлены прямо на нас.
Я поплотнее укуталась в одеяло и взглянула за окно. Ураган набирал силу. Деревья трещали, сгибаясь до самой земли.
Ветер бился в окна, будто пытался вырвать тонкие рамы, набрасывался на натужно скрипевшую крышу. На улице слышались чьи-то крики, хлопки дверей. Люди разбегались по домам, напуганные буйством стихии.
Одинокая лампочка, висевшая под потолком, вдруг замигала и погасла. Комната погрузилась в жутковатый полумрак, освещаемый лишь редкими вспышками далёких молний.
Эрик подошёл к окну и выглянул наружу.
— Кажется, это не только у нас. У соседей тоже света нет.
— Эмили… — пробормотала я, вспоминая.
— Что?
— Эмили — это моя соседка. Ей двенадцать. Не знаю, где все время пропадает её мать, но девочка сейчас может быть совсем одна. Нужно проверить.
— Ты уверена? — скептически выгнул бровь Эрик. — Я не доверяю местным и не хочу сталкиваться с кем-то из них, пусть даже с ребенком.
— Нет, она не такая, поверь мне. Мы должны ей помочь. Представь, каково девочке одной дома в темноте, в такую погоду.
— Ну хорошо, — сдался мужчина, — если ты так в ней уверена… Я схожу туда и приведу Эмили.
— Мне нужно с тобой, — я стала выпутываться из одеяла.
К счастью, голова больше не кружилась, и слабость почти совсем прошла.
— Тебе лучше остаться.
— Нет, она ведь тебя совсем не знает. Вдруг испугается постороннего мужчины и не откроет дверь?
Эрик недовольно покачал головой, но вынужден был согласиться.
Набросив куртку, я повела его с сад. Стоило отпереть дверь, как ветер ударил в грудь, сбивая с ног. Песок, ветки и разный мусор летали в воздухе, пытались забиться в глаза и болезненно секли кожу.
— Может вернёшься? — прокричал жених, придерживая меня за плечи.
— Нет, пойдём, это быстро.
Мы пробрались через пурпурное море волнующихся цветов к калитке. Проржавевшие петли скрипнули, пуская на чужую территорию. И сразу как будто стало тяжелее дышать. Воздух резко похолодел и приобрёл странный горьковатый привкус. А ветер стал еще сильнее.
Прошли сквозь заросший сад по еле заметной тропинке, уворачиваясь от колючих ветвей терновника, норовивших вцепиться в волосы. Осмотрев дом, я ещё раз убедилась, что света нет ни в одном окне, и громко забарабанила в заднюю дверь.
— Вивиан? — как ни странно, открывшая мне девочка не была взволнованной или напуганной. — Что-то случилось?
— Я хотела узнать, как у тебя дела. И не хочешь ли ты переждать непогоду у нас дома.
— Непогоду? — спокойно переспросила она. — Что ж, я совсем не против.
Эмили заперла дверь и безмятежно улыбаясь, направилась в мой дом. Плавными танцующими шагами, не обращая никакого внимания на ветер, трепавший её волосы, на колючки, что цеплялись за подол длинного светлого платья.
Эрик бросил на меня странный взгляд и потянул следом. И мы уже почти дошли, как неожиданно что-то больно ударило по плечу. Я ойкнула, посмотрела наверх и остолбенела. В небе творилось что-то кошмарное. Тяжёлые тучи потемнели до черноты. Под ними быстро летели рваные светло-серые облачка, завивающиеся в маленькие воронки. То и дело яростно вспыхивали молнии, озаряя округу зловещими отсветами, а глухой рокот грома не прекращался почти не на секунду. Крупная тяжёлая капля упала мне на лицо и потекла по щеке, словно слеза. А следом за ней с глухим стуком по земле, по крышам домов забарабанили большие градины.
— Иви, быстрее, — скомандовал Эрик.
Я отмерла и бросилась в дом.
— Это какой-то тихий ужас, — пробормотала я, когда мы втроем, наконец, оказались в гостиной. — Конец света просто.
Как раз вовремя. Стоило закрыть дверь, как на город обрушился водопад.
— Здесь никогда не бывает гроз, — довольно заявила Эмили, садясь на диван и расправляя складки платья.
— Да, я заметила. Но меня эти перемены погоды совсем не радуют.
— Он злится, — пожала плечами девочка. — На этот ураган он потратит много-много сил.
— Он? — спросил Эрик, вытирая лицо. — Ты говоришь о мэре?
— Эмили, это Эрик, — поспешила представить жениха. — тот самый, которого я искала.
— Ты красивый, — счастливо улыбнулась она.
— Хм, спасибо, — немного смутился тот.
— Это хорошо, что ты нашла его. Вдвоём вам будет проще.
— Ты ведь знаешь, что здесь происходит, — осторожно спросила я, присаживаясь рядом с ней. — Расскажи мне, пожалуйста.
— Не могу, — вздохнула Эмили.
— Ты боишься? — нахмурился жених. — Не нужно, мы сумеем тебя защитить.
— Я не боюсь, я просто не могу. Вы все должны понять сами.
— Это магия, да?
Эмили только пожала плечами и мечтательной улыбкой посмотрела за окно, где бушевал самый настоящий шторм. Молнии уже полыхали почти без перерыва. Струи воды вперемешку с градом хлестали по крыше и стенам, сбивали листья с деревьев и ломали хрупкие стебли цветов. Сад на глазах превращался в сплошное месиво.
— Да какого ж… — я подскочила как ужаленная. Снаружи раздался такой грохот, будто нам на крышу падали камни. — Что там происходит?
— Спокойнее, — мужчина положил руки мне на плечи, — мы все равно ничего не можем сделать с этим.
— А рисунки? Может быть…
— Нет, — решительно прервал он, — тебе просто не хватит сил. И так выложилась сегодня до обморока.
— Но Эрик, там же цветы, — прошептала я и сжала кулаки. — Он уничтожает нашу защиту.
— Ничего, — он успокаивающе погладил меня по плечам, — уничтожит эти, вырастут новые.
— Лучше не смотри туда, — поддержала Эмили моего жениха. — Главное, что здесь у нас тепло и сухо.
Хоть от расстройства и собственного бессилия хотелось плакать, я кивнула и отошла от окна. А в доме действительно было очень тепло, несмотря на непогоду. Эрик пошёл на кухню, чтобы приготовить чай. Я раскопала в чулане толстые свечи, покрытые пылью, которые озарили гостиную ровным мягким светом. Потом мы втроем устроились на диване и просто пили чай, слушая завывания ветра.
Я грела пальцы о чашку и бездумно рассматривала блюдо с печеньем. Эмили протянула руку к тарелке, рукав платья соскользнул, и мой взгляд зацепился за тонкие шрамы на детском запястье. Сердце снова кольнула жалость.
— Не нужно, — тихо сказала она, будто угадав мои мысли. — Это уже давно неправда.
— Прости, — смутилась я, — я не хотела.
Эмили только пожала плечами.
— В такой вечер нужно пить горячий чай и рассказывать страшные истории, — спокойно сказала девочка. — Одну из них я могу вам и рассказать.
Я тихонько сжала пальцы Эрика, чувствуя, что сейчас мы услышим что-то очень грустное.
— Я с самого детства была не такой как все. Родителям была не нужна, а дети считали странной и не хотели со мной водиться. Что бы ни делала, от них доставались только насмешки и издевательства. Я росла как сорняк, без любви, без заботы. Маленькая застенчивая мечтательница.
По губам девочки скользнула горькая понимающая улыбка, которую было так странно видеть на детском лице.