– Пожалуйста, объясните, что здесь происходит!
– Некогда, – сказал я. – Просто поверьте. Сознаюсь, я обманул вас, мне очень жаль. Но тогда я не был самим собой.
– Можете ему верить, – проговорила Шантерель. – Он прилетел сюда с риском для жизни – прежде всего чтобы спасти вас.
– Она говорит правду, – подтвердила Зебра.
Я смотрел в глаза Таннеру. Он все еще стоял позади кресла Рейвича. Роботы тоже не шевелились на своих местах, они словно демонстрировали безразличие к происходящему.
– Вы остались один, Таннер, – произнес я. – Похоже, у вас вышли козыри. – Я обернулся к остальным. – Можем покончить с ним, если вы мне подыграете. У меня все его воспоминания. Я предвижу каждый его ход.
Квирренбах и Зебра встали у меня по бокам, Шантерель чуть сзади, а Амелия отступила в тыл.
– Осторожно, – шепнул я. – В отличие от нас он мог протащить в «Убежище» оружие.
Я сделал два шага к трону Рейвича.
И тут под стеганым одеялом что-то шевельнулось. Рука, до сих пор скрытая тканью, метнулась наружу, сжимая крошечный, осыпанный драгоценностями пистолет. Рейвич с поразительной быстротой вскинул свое оружие, словно его на миг покинула немощь, и трижды выстрелил. Вспышки оставили серебристые мазки на моей сетчатке.
Квирренбах, Зебра и Шантерель упали на пол.
– Уберите их, – каркнул Рейвич.
Роботы-слуги беззвучно пришли в движение. Опустились на колени, подняли тела и скрылись с ними в темноте, – наверное, так лесные духи уносят свои жертвы.
– Ах ты, подонок! – проговорил я.
– Они живы, – успокоил Рейвич, возвращая руку под одеяло. – Это просто снотворное.
– Зачем ты это сделал?
– Я тоже хотел спросить, – сказал Таннер.
– Они нарушали симметрию. Теперь вы остались вдвоем. Идеальное завершение вашей «Игры». – Он склонил лысую голову в мою сторону. – Согласитесь, простота – лучшая красота.
– Что вам нужно? – осведомился Таннер.
– Я уже получил все, что хотел. Вы двое, в одном зале.
– Похоже, вы от меня кое-что скрыли? – сказал я.
– Ну, скажем… сведения, которые я добыл перед тем, как покинуть Окраину Неба. Весьма любопытные.
Рейвич снова высунул из-под одеяла пистолет, на этот раз целясь в Таннера. Точность прицела оставляла желать лучшего, но жест произвел должный эффект: Таннер попятился. Теперь мы стояли на равном расстоянии от кресла.
– Почему бы вам не поделиться своими воспоминаниями? – продолжал Рейвич. – А я заполню пробелы. – Он кивнул Таннеру. – Вы первый.
– С чего мне начать?
– Можно с гибели жены Кагуэллы, поскольку это ваша вина.
Почему-то мне вдруг захотелось защитить Таннера.
– Он убил ее не нарочно. Пытался спасти ей жизнь.
– Ну и что? – презрительно фыркнул Таннер. – Я сделал то, что должен был сделать.
– Но, к несчастью, вы промахнулись, – подсказал Рейвич.
Казалось, Таннер не слышал, он продолжал вспоминать вслух:
– Может, промахнулся, а может, и нет. Допустим, я сам решил убить ее – она никогда не стала бы моей.
– Нет, – вмешался я. – Это было совсем не так. Ты пытался спасти ее…
Будь я проклят, если знаю это наверняка.
– В общем, я понял, что Гитте конец, – продолжал Таннер. – Однако Кагуэллу можно было спасти. Он получил не слишком тяжелую рану. Поэтому я подключил их обоих к системам жизнеобеспечения и отвез в Дом Рептилий.
Я невольно кивнул, вспоминая тот адски долгий путь через джунгли, когда мне приходилось справляться с болью в культе. Хотя на самом деле это был не я… Это был Таннер, и я знал о случившемся только из его воспоминаний…
– Когда я вернулся, люди Кагуэллы, которые оставались в Доме, встретили меня и забрали тела. Они сделали для Гитты все, что могли, хотя и понимали: это бессмысленно. Кагуэлла пробыл несколько дней в коме, но в конце концов выкарабкался. Впрочем, он почти напрочь лишился памяти.
Я вспомнил, как очнулся от долгого мертвого сна, задыхаясь от страха. Тогда я сознавал только одно: что-то пронзило меня насквозь. Никаких подробностей восстановить не удавалось. Я позвал Таннера. Мне сообщили, что он ранен, но жив. Про Гитту никто ничего не сказал.
– Таннер пришел навестить меня, – сказал я, перехватывая инициативу. – Я увидел, что он потерял ступню, и догадался: с нами случилось нечто ужасное. Но я ничего не помнил, кроме того, как мы отправились на север, чтобы устроить засаду на отряд Рейвича.
– Ты попросил привести Гитту. Все-таки помнил, что она находилась с нами.
Обрывки давно забытого разговора начали всплывать в памяти, словно высвобождаясь из тугой паутины.
– И ты выложил мне все. Мог бы солгать – придумать что-нибудь в свою защиту, сказать, что ее убил боец Рейвича. Но не солгал. Ты объяснил, как было на самом деле.
– Какой смысл лгать? – пожал плечами Таннер. – Ты все равно вспомнил бы.
– Но ты должен был знать.
– Что именно? – спросил Рейвич.
– Что я убью его за это, – ответил я ему.
– А-а, – протянул Рейвич, и из динамика модуля послышался мягкий бесстрастный смешок. – Мы почти добрались до сути проблемы.
– Я не думал, что ты убьешь меня, – сказал Таннер. – Думал, простишь. Мне даже казалось, что твое прощение не понадобится.
– Наверное, ты слишком плохо меня знал.
– Возможно.
Рейвич похлопал свободной рукой по подлокотнику кресла, щелкая почерневшими ногтями по резному металлу.
– Значит, вы приказали его убить, – произнес он, обратив ко мне безглазое лицо. – И выбрали способ, который мог заодно удовлетворить вашу основную страсть.
– Я не очень хорошо это помню, – сказал я.
И это была почти правда.
Я помнил, как смотрел сверху вниз на Таннера, ползавшего в белой камере без потолка. Я помнил, как он понемногу осознавал происходящее, как чувствовал опасность и догадывался, что он здесь не один. Что в этом замкнутом пространстве есть кто-то еще.
– Расскажите, что помните вы, – попросил Рейвич, обращаясь к Таннеру.
– Помню, как эта тварь сожрала меня заживо. Поверьте, такое не скоро забудешь.
Таннер говорил ровным, невыразительным голосом, чем-то похожим на синтезированный голос Рейвича.
И тут я вспомнил.
Гамадриада издохла почти мгновенно. Ее убили вещества, содержащиеся в организме каждого человека и несовместимые с ее метаболизмом. Змея подергалась и свернулась, точно пустой пожарный шланг.
– Мы распороли ей брюхо, – сказал я. – Извлекли Таннера из ее глотки. Он не дышал, но сердце еще билось.
– Вы могли прикончить его на месте, – сказал Рейвич. – Кинжал в сердце, и делу конец. Но вам нужно было кое-что у него получить, правильно?
– Мне нужна была его личность. И прежде всего память. Поэтому пришлось надеть на него медицинский жилет. Я поддерживал в Таннере жизнь, пока готовили трал.
– Для чего?
– Чтобы выследить вас, Рейвич. Я уже знал, что вы покинули планету, что вскоре вы будете на борту субсветовика, летящего до Йеллоустона. Я наказал Таннера. Предстояло сделать то же и с вами в память о Гитте. Но для этого мне требовалось стать Таннером.
– На этой планете вы могли бы стать кем угодно.
– Мне требовались его навыки. – Я перевел дыхание. – Это не должно было остаться навсегда. Я подавлял свою настоящую личность, пока не оказался на борту корабля. Воспоминания Таннера должны были постепенно рассеяться, оставив после себя отдельные фрагменты. Они сохранились до сих пор, но уже не путаются с моими.
– А другие ваши секреты?
– Вы о глазах? Да, такое скрыть непросто. Впрочем, эксперимент удался. Но генетические изменения уже сошли на нет. Возможно, так и было задумано.
– Кое-что вы все-таки забыли. – Рейвич улыбнулся – омерзительное зрелище. – Было кое-что. Не только глаза.
– А вы откуда знаете?
Он побарабанил пальцами по остаткам своих зубов – как же нелепо выглядел этот жест многозначительной задумчивости!
– Вы забываете, что это я убедил ультра предать вас. После этого несложно было получить информацию обо всем остальном. Обо всем, что они с вами сделали. – Рейвич снова улыбнулся. – Всегда полезно знать, с кем имеешь дело. И кто на что способен.
– И теперь вы знаете?
– Думаю, такой человек, как вы, Кагуэлла, способен преподнести сюрприз даже самому себе. Впрочем… кажется, вы уверяли, что вы – не Кагуэлла.
– Кагуэллу я ненавижу не меньше вашего. Я посмотрел на некоторые вещи глазами Таннера и знаю, что с ним сделал его шеф.
– Значит, вы сочувствуете Таннеру?
Я отрицательно покачал головой:
– Таннер, которого я знал, погиб в бассейне с гамадриадой. А то, что он жив, ничего не значит. Это не Таннер. Это чудовище, созданное Кагуэллой.
Таннер усмехнулся:
– Надеешься меня прикончить?
– Иначе меня бы здесь не было.
Таннер снова шагнул к креслу. Я знал о его намерении убить Рейвича – тот это знал. Но Рейвич оказался проворнее: пистолет снова появился у него в руке, прежде чем Таннер успел сделать еще шаг.
– Ну-ну, – проговорил Рейвич. – Какой вам резон выяснять отношения, когда рядом нет зрителей?
Я вспомнил об Амелии, которая стояла где-то в тени. Интересно, что она обо всем этом думает?
Таннер отступил, поднимая руки в перчатках. Он был безоружен.
– Хочешь знать, как мне удалось выбраться? – спросил он меня.
– Я думал об этом.
– Тебе не стоило оставлять меня в живых, даже если я держался только за счет медицинской техники. – Он сочувственно покачал головой. – Особенно после этой истории с гамадриадой. Зря ты поручил своему человеку прикончить меня, а сам дал деру из Дома Рептилий…
Он говорил правду, хотя лишь его рассказ заставлял мои воспоминания принимать ясную форму.
– Я действительно отправился на юг, – подтвердил я. – К лагерю перебежчиков из Северной Коалиции. У них были хирурги. Я знал, что они смогут нейтрализовать работу ультра, замаскировать мои гены и сделать из меня двойника Таннера. Хотел еще раз заглянуть в Дом Рептилий до того, как покину планету.