Но потом началась эпидемия, и общество разлетелось на куски. Но, подобно осколкам астероида, взорванного слишком слабым снарядом, эти осколки не набрали достаточной скорости, чтобы рассеяться необратимо, и вскоре с треском и грохотом соединились. Общество Йеллоустона возродилось – раздробленное, слепленное кое-как из фрагментов и готовое рассыпаться в любой миг. Общество, в котором кибернетика была немедленно приравнена к ереси.
Миксмастера с легкостью заполнили вакуум, образовавшийся во властных структурах.
– У них есть салоны по всему Пологу, – сказала Шантерель. – Места, где вы можете получить информацию о вашей наследственности, проверить родственные связи или просмотреть брошюры по генетической модификации. – Она указала на свои глаза. – Все недостающее при рождении или не запланированное природой. Даже трансплантация – редкая услуга. Но, возможно, вам захочется приобрести нечто из ряда вон выходящее, вроде крыльев Пегаса. Миксмастера перестроят вашу ДНК таким образом, чтобы изменения произошли естественным образом или максимально близким к естественному.
– Как это происходит?
– Процесс несложен. Когда порежетесь, чем зарастает ваша рана – мехом или чешуей? Разумеется, ни тем ни другим. В ДНК записана информация об архитектуре вашего тела. Миксмастера всего лишь избирательно редактируют эту запись – и тело начинает ремонт изношенных или травмированных участков, но по измененной схеме. В итоге вырастает нечто, не присутствовавшее изначально в вашем фенотипе. – Шантерель выдержала паузу. – Повторяю, салоны миксмастеров находятся в Пологе повсюду. Если вас беспокоят глаза, мы можем записаться на прием.
– А при чем тут мои глаза?
– Уверены, что они в порядке?
– Не знаю, – произнес я, стараясь не показаться раздраженным. – Но, возможно, вы правы. Надеюсь, миксмастера мне кое-что расскажут. Я могу рассчитывать на конфиденциальность?
– В не меньшей степени, чем любой местный житель.
– Замечательно. Это весьма обнадеживает.
Ближайший салон представлял собой павильон с голографической витриной – вроде тех, что мы видели по дороге к бассейну с парчовыми карпами. Внутри было еще теснее, чем в палатке мадам Доминики. Служащий был затянут в очень строгий пепельно-серый китель, на рукаве пониже плеча одиноко красовалась эмблема миксмастеров – «кошачья колыбель» с ДНК в протянутых ладонях. Служащий сидел перед левитирующей консолью в форме бумеранга, над которой вращались, пульсируя, всевозможные молекулярные модели, яркие, разноцветные, точно игрушки. Обтянутые перчатками руки миксмастера порхали среди них, создавая сложнейшие каскады расщеплений и рекомбинаций. Не сомневаюсь, что он заметил, как мы вошли в павильон, но не подавал виду и продолжал свои манипуляции еще минуту-другую, прежде чем соизволил обратить на нас внимание:
– Чем могу быть полезен?
Шантерель взяла инициативу на себя:
– Мой друг хочет, чтобы вы осмотрели его глаза.
– Вот как?
Миксмастер отодвинул консоль и извлек из кармана окуляр, приблизился ко мне и наморщил нос, словно от меня дурно пахло. Сощурясь, он исследовал мои глаза – сначала один, потом другой. Каждый раз огромная линза, казалось, заполняла собой всю комнату.
– Так что с ними случилось? – осведомился он устало.
По дороге в павильон мы отрепетировали легенду.
– Я сделал глупость, – сказал я. – Хотел глаза как у пантеры, но не мог оплатить услуги миксмастеров. Находясь на орбите, я…
– Что вы делали на орбите, если не можете позволить себе наши услуги?
– Разумеется, проходил сканирование. Это стоит недешево, но если работаешь с хорошим посредником, который готов за тебя поручиться…
Невразумительное хмыканье положило конец расспросам такого рода. Миксмастера выступали против нейронного сканирования, утверждая, что душу можно обслуживать лишь биологически, но не удерживая ее в плену у машины.
Служащий покачал головой так, словно я нарушил торжественное обещание.
– Похоже, вы действительно сделали глупость. Но это и так понятно. Что случилось дальше?
– На «карусели» были черные генетики, так называемые мясники, которые предлагают те же услуги, что и вы, но за смехотворную цену. Поскольку операция не подразумевает масштабной анатомической реконструкции, я решил рискнуть.
– А теперь, как и следовало ожидать, приползли к нам.
В ответ я лишь покорнейше улыбнулся, в качестве утешения представив себе несколько любопытных и весьма мучительных способов, которыми не моргнув глазом прикончил бы этого нахала на месте.
– Прошло несколько недель после возвращения к «карусели», – продолжал я, – и с моими глазами ничего не случилось. Они выглядят как прежде. Мне просто хочется узнать, не выкинул ли я свои деньги на ветер.
– Это обойдется вам недешево. Очень бы хотелось взять с вас сверх тарифа – за глупость нужно платить. За то, что вы обратились к мясникам. – Его тон неуловимо изменился. – Однако вы, похоже, усвоили урок. Теперь все зависит от того, найду ли я какие-либо изменения.
То, что происходило далее, не доставило мне особого удовольствия. Ложе, на котором мне пришлось вытянуться, было устроено не в пример сложнее, чем кушетка Доминики, и, в отличие от нее, действительно было стерильным. Затем миксмастер зафиксировал мою голову в каркасе с мягкой внутренней обивкой. К лицу опустилось устройство, из него вытянулся щуп толщиной с волос, подрагивающий на манер кошачьего уса. Датчик пропутешествовал по моим глазам, исследуя их лихорадочными импульсами голубого лазерного луча. Неожиданно щуп «нырнул» в мой глаз, ухватил частицу ткани, отдернулся, переместился на другой участок и снова погрузился в глаз. Быстрое прикосновение, которое напоминало жгучий укол холода, повторялось снова и снова – каждый раз щуп входил на иную глубину.
Я даже не успевал моргать. Вскоре машина закончила работу и занялась моим вторым глазом.
– Достаточно, – объявил миксмастер. – Этого хватит, чтобы мне стало понятно, что с вами сделали эти… мясники и почему незаметен результат. Говорите, прошло несколько недель?
Я кивнул.
– Возможно, результат еще не успел проявиться. – Он как будто рассуждал вслух, не обращая на нас внимания. – Иногда черные генетики применяют довольно хитроумные методы, но только те, что украдены у нас. Разумеется, они нарушают все правила безопасности и пользуются устаревшими технологическими циклами.
Он снова уселся в кресло и опустил консоль. Дисплей мгновенно представил непосильный моему разуму объем информации: серии гистограмм, сложные таблицы, заполненные бегущими буквами и цифрами.
Потом в воздухе возник глаз диаметром около полуметра, напоминающий набросок из тетради да Винчи. Миксмастер вновь натянул перчатки, сделал несколько пассов над консолью, и от глазного яблока отделились наружные оболочки, обнажая более глубокие слои.
– Изменения присутствуют, – заключил он через несколько минут, задумчиво помассировав подбородок и запустив руку в недра гигантского глаза. – Я бы даже сказал – тотальные генетические изменения. И ничего похожего на нашу сигнатуру.
– Сигнатуру?
– Информация об авторском праве, закодированная в дополнительных базовых парах нуклеиновых кислот. Непохоже, что мясники использовали наши цепочки, иначе сохранились бы остаточные следы проекта миксмастера. – Он многозначительно покачал головой. – Нет, эта работа выполнялась не на Йеллоустоне. Весьма своеобразный стиль, но…
Я поднялся с кушетки, протирая слезящиеся глаза:
– Продолжайте.
– Я уверен: вы получили не то, что заказывали.
Само собой – поскольку я вообще никому ничего не заказывал. Но я добросовестно изобразил удивление и возмущение, как и полагается человеку, который обнаружил, что его одурачили. Можно не сомневаться, миксмастеру это понравилось.
– Мне известно, какого рода изменения необходимы для мутации типа «кошачий зрачок». Я не вижу в соответствующих участках хромосом ничего похожего. Зато изменения есть в другом месте – там, куда их не следовало вносить.
– Нельзя ли поточнее?
– Тот факт, что циклы в большинстве цепей фрагментарны, не меняет ситуацию. Обычно конкретные изменения в ДНК производятся с помощью ретровируса, созданного нами – или мясниками, – который программирует мутации, создающие желаемые изменения. В вашем случае вирус, похоже, скопировал себя не совсем точно. В тех участках, где изменения произошли полностью, присутствует некоторое количество нетронутых спиралей. Это перечеркивает всю работу. Возможно, именно поэтому изменения повлияли на общую структуру ваших глаз. Если это действительно работа мясников, значит они применили абсолютно неизвестную нам технологию.
– Это плохо?
– По крайней мере, технологии, украденные у нас, почти наверняка дают эффект. И никогда не вызывают опасных последствий. – Он пожал плечами. – Боюсь, в данном случае такой гарантии нет. Полагаю, вы уже жалеете о своем визите. Но для сожалений слишком поздно.
– Благодарю за сочувствие. Однако мне кажется, вы можете не только обнаружить эти изменения, но и ликвидировать их.
– Это гораздо сложнее, чем внести их изначально. Но за определенную сумму – вполне осуществимо.
– Вы меня не удивили.
– Желаете воспользоваться нашими услугами?
Я шагнул к двери, пропустив вперед Шантерель:
– Поверьте, я вам обязательно об этом сообщу.
Интересно, как, по мнению моей спутницы, я должен был вести себя после обследования? Может быть, она надеялась, что расспросы миксмастера оживят мою память и я внезапно пойму, что случилось с глазами? Честно говоря, я тоже на это надеялся. Просто забыл на время – еще один побочный эффект «амнезии оживления».
Но все оставалось по-прежнему. Мне становилось не по себе. С моими глазами действительно творится что-то скверное. Теперь уже невозможно отрицать, что они светятся в темноте. И если бы только это! По прибытии в Город Бездны у меня появилась необычная способность: я хорошо различал в темноте, словно носил ноктовизор или специальные контактные линзы. Впервые эта способность проявилась – впрочем, я поначалу не придал этому значения – в разрушенном здании, когда я увидел лестницу, ведущую наверх, где меня ждало спасение, как выяснилось, в лице Зебры. Я видел все довольно ясно, хотя освещение было недостаточным. Правда, в тот момент мне хватало других проблем. Позже, когда фуникулер рухнул на кухню Лорана, ситуация повторилась. Я выполз из-под обломков машины и обнаружил человека-свинью и его жену задолго до того, как они заметили меня, хотя, в отличие от них, я не пользовался ноктовизором. Я снова не обратил внимания на свое необычное умение, поскольку за миг до встречи получил изрядную дозу адреналина, – правда, в этот раз у меня на подкорке кое-что отложилось.