Я почти уверен: русиш и норт повсеместно используются на Блестящем Поясе и в Городе Бездны, даже при общении с помощью машин. Но основным языком демаркистов, основавших Йеллоустоун, все-таки остается каназиан — скользкая смесь квебекского французского и диалекта жителей швейцарских кантонов. Говорят, каназиан толком не освоишь, если у тебя голова не набита лингвистическими процессорами — структура этого языка слишком непривычна и слишком противоречит жестким закономерностям грамматики, которые глубоко сидят в мозгах у каждого из нас.
Пожалуй, это и мне прибавило бы головной боли. Но, к счастью, демаркисты — закоренелые торгаши. Более двух веков Йеллоустоун был центром процветающей межзвездной торговой сети. За ее счет кормились многие молодые колонии — а потом она, точно вампир, высасывала свои вливания обратно, когда техническое развитие колоний достигало должного уровня. Для таких кровососов умение находить общий язык — и в буквальном смысле тоже — жизненная необходимость.
Само собой, путешествие не обещает быть безопасным. В этом смысле я полностью согласен с Вадимом… правда, это будут опасности несколько иного рода. Эти опасности нельзя увидеть и уничтожить. Их источник — я сам. Я не разбираюсь в тонкостях культуры этого мира, который обогнал мою планету в развитии как минимум лет на двести. Да, это не опасно для моего здоровья, для моей жизни. Под угрозой оказывается моя миссия.
Этого уже достаточно, чтобы быть осторожным. Но все равно, это не повод, чтобы покупать фальшивую «гарантию защиты» у головорезов типа Вадима — есть у него какие-то связи или нет.
Кстати, о Вадиме… Что-то привлекло мое внимание, а через секунду я понял, что именно этот тип оказался в эпицентре разборки.
Он сцепился с каким-то парнем, который, похоже, только что вошел в отсек. Противники тузили друг друга, продолжая при этом держаться за петли. Неужели Вадим встретил достойного соперника? Нет. Вскоре я уловил в движениях моего недавнего собеседника какую-то томную скуку. Вадим просто позволял противнику строить иллюзии относительно соотношения сил. Прочие пассажиры изо всех сил делали вид, что не замечают потасовки, и явно благодарили судьбу за то, что этот бандит наконец нашел себе жертву.
И тут у Вадима переменилось настроение.
В один миг притиснув новичка к стене, он принялся вдавливать свою мясистую пятерню в перекошенную от страха физиономию противника. Тот хотел что-то сказать, но Вадим надавил сильнее, загоняя слова обратно в глотку, и все, что парень ел на обед, исторглось наружу. Брезгливо отодвинувшись, Вадим перехватил скобу чистой рукой и впечатал кулак в живот пассажиру, чуть пониже грудной клетки. Парень хрипло кашлянул, его глаза налились кровью. Он попытался вдохнуть прежде, чем Вадим нанесет очередной удар.
Но Вадим решил, что с него хватит. Он помедлил лишь затем, чтобы вытереть руку о матерчатую обивку стены, потом отцепился и уже собирался оттолкнуться ногами, чтобы вылететь в один из дверных проемов.
Расчет траектории занял не больше секунды. Я сделал толчок первым. Восхитительный миг свободного падения — и я ткнулся в стену в метре от Вадима и его жертвы. Вадим потрясенно уставился на меня.
— Мирабель… Кажется, мы завершили переговоры?
— Я их только что возобновил, Вадим, — ответил я с лучезарной улыбкой.
Я закрепился получше и нанес удар с той же небрежной легкостью, с которой тот только что отделывал пассажира, и примерно в то же место. Вадим с тихим стоном сложился пополам, точно бумажная фигурка.
К этому времени остальные пассажиры успели забыть, что должны изображать непричастность.
— Не знаю, кто из вас общался с этим человеком, — обратился я к окружающим, — но я сомневаюсь, что он на самом деле профессионал. По моему мнению, это только слова. Если вы заплатили ему за охрану, то почти наверняка выбросили свои деньги.
— Ты покойник, Мирабель, — сумел выдавить из себя Вадим.
— Значит, мне нечего бояться.
Я поглядел на его жертву. Пассажир успел чуть порозоветь и вытирал рукавом губы.
— Вы в порядке? Я не видел, как началась драка.
Ответ прозвучал на норте, но с грубым акцентом, который я не смог с ходу определить. Парень был невысок ростом и коренаст, как бульдог. Этим сходство с бульдогом не ограничивалось: к его физиономии точно приросла задиристая гримаса. Картину дополнял плоский нос и коротенький редкий «ежик», напоминающий щетину.
— Да… — он разгладил на себе одежду, — со мной все в порядке, спасибо. Этот олух начал угрожать мне, затем полез драться. Я рассчитывал, что кто-нибудь мне поможет, но вдруг почувствовал себя… куском мебели.
— Да уж, — я презрительно покосился на почтенную публику. — Однако вы дали ему отпор.
— Черта с два это мне помогло.
— Боюсь, Вадим не из тех, кто способен отдать должное благородному жесту. Вы уверены, что не ранены?
— Разве что немного тошнит, вот и все.
— Погодите.
Я щелкнул пальцами, подзывая слугу, который все это время висел в нескольких метрах от нас — теперь я знал, как выглядит кибернетический буриданов осел. Когда он приблизился, я попытался приобрести для спасенного порцию противорвотного «коктейля», но на этот раз мои финансы действительно были на нуле.
— Спасибо, — пассажир скупо улыбнулся, поджимая губы. — Но, думаю, у меня на счету достаточно средств.
Он обратился к роботу на каназиане — слишком быстро и тихо, чтобы я уловил смысл, — и тот выдал ему новый шприц с каким-то снадобьем.
Пока пассажир возился со шприцем, пытаясь попасть в вену, я повернулся к Вадиму.
— У меня хорошее настроение, Вадим. Можешь катиться на все четыре стороны. Но мне не хотелось бы снова увидеть тебя в этой каюте.
Он посмотрел на меня, кривя губы. На усах, точно хлопья, висели капли блевотины.
— Наши переговоры не закончены, Мирабель.
Отцепившись от стены, он повис в воздухе и обвел взглядом комнату. Очевидно, он рассчитывал удалиться достойно. Однако я успел позаботиться, чтобы эта попытка потерпела крах.
— Погоди, — Вадим как раз напрягся, намереваясь оттолкнуться от стены. — Ты что, решил, что я позволю тебе убраться, не вернув все, что ты успел украсть?
Он замешкался, оглядываясь на меня.
— Я у тебя ничего не крал. И у вас, мистер Квирренбах…
— Это правда? — осведомился я у пострадавшего.
Квирренбах замялся и покосился на Вадима.
— Да… да. Он у меня ничего не украл. Я даже не успел с ним толком заговорить.
— А как насчет остальных? — я повысил голос, обращаясь к пассажирам. — Этот ублюдок успел у вас что-нибудь выманить?
Тишина. Примерно этого я и ожидал. Никто не решится признать первым, что его одурачила такая мелкая крыса — теперь, когда они увидели, что он за ничтожество.
— Видишь, здесь таких нет, Мирабель.
— Может быть, — я кивнул, выбросил вперед руку и схватил его за грудки. Лоскуты жесткой материи были холодными и сухими и на ощупь поминали змеиную кожу. — А как насчет остальных пассажиров? У тебя были все шансы обтрясти человек десять с тех пор, как мы стартовали.
— Ну и что с того? — произнес он почти шепотом. — Это не твоя забота, верно?
Его тон менялся с каждой секундой. Казалось, он корчится и оплывает, точно восковая фигура над огнем. Я мог смять его руками и придать любую форму.
— Что тебе нужно за то, чтобы не соваться в это и оставить меня в покое?
— Хочешь дать мне на лапу? — рассмеялся я.
— Стоит хотя бы попробовать.
Во мне что-то щелкнуло. Я подтянул Вадима к себе и так шарахнул его о стену, что вышиб воздух у него из легких, потом еще и еще. Красная пелена гнева окутала меня теплым гостеприимным туманом. Я чувствовал, как под моими кулаками трещат его ребра. Вадим пытался отбиваться, но я был быстрее и сильнее — и не сомневался, что прав.
— Перестаньте! — послышался голос, донесшийся откуда-то с полпути до бесконечности. — Перестаньте, с него хватит!
Квирренбах оттаскивал меня от Вадима. Еще пара пассажиров подлетели поближе, изучая дело моих рук со смесью ужаса и изумления. Физиономия Вадима превратилась в омерзительный синяк, из уголков рта стекали блестящие алые струйки. Должно быть, я выглядел не лучше, когда меня отделали Нищенствующие.
— Хотите, чтобы я пожалел его? — спросил я.
— Вы уже по ту сторону жалости, — сказал Квирренбах. — Но не думаю, что его стоит убивать. Что, если он сказал правду и у него действительно есть друзья?
— Он ничтожество, — отозвался я. — И авторитета у него не больше, чем у нас с вами. Положим, у него есть дружки… но мы, кажется, направляемся в Блестящий Пояс, а не в какую-нибудь дыру у черта на рогах.
Квирренбах посмотрел на меня странным взглядом.
— Вы это серьезно? Вы действительно думаете, что мы летим на Блестящий Пояс?
— А разве нет?
— Блестящего Пояса не существует. Уже несколько лет. Мы направляемся совершенно в другое место.
Багрово-сизая маска — рожа Вадима — дернулась и породила неопределенный звук: не то бульканье, словно он прополаскивал рот кровью, не то мстительный смешок.
Глава 12
— И как это понимать?
— Что именно, Таннер?
— Насчет того, что Блестящего Пояса не существует. Или так и будем говорить загадками?
Мы с Квирренбахом пробирались сквозь спутанные внутренности «Стрельникова» к логову Вадима. Это было нелегким делом, поскольку я прихватил с собой свой кейс. Мы были одни: Вадима я запер в своей каюте, едва он сообщил, где находится его собственная.
По логике, обыскав его жилище, мы могли бы найти то, что он выманил у других пассажиров. Для начала я завладел его сюртуком и не собирался спешить с возвратом.
— Ну, скажем, там кое-что изменилось, Таннер.
Квирренбах неуклюже следовал за мной. Сейчас он напоминал уже не бульдога, а таксу, которая лезет в барсучью нору.
— Но я об этом ничего не слышал.
— Правильно. Все это произошло недавно, когда вы уже летели сюда. Что поделать, неизбежный риск, связанный со спецификой межпланетных путешествий.