Только рельс на каждой стороне всего один и очень большой и широкий. Стало любопытно, как выглядят здешние поезда, и долго ждать не пришлось. Послышался характерный лязгающий звук, из тоннеля пахнуло теплым воздухом, а затем на станцию вкатился… его можно назвать поездом в той же мере, в какой мере можно назвать дракона самолетом.
— Это живое существо, — обалдело констатирую очевидное.
— Так и есть, — Лула улыбнулась, и отметил, что улыбнулась второй раз за сегодня, — Его называют пещерный червь. Специально тебе не говорила. Хотела увидеть твою реакцию.
Да, и правда червь размером с поезд. И у него так же, как двери у поезда, пооткрывались множественные портальные входы, через которые на станцию хлынули прибывшие пассажиры. Я бы с удовольствием прокатился в этом мегачервяке пару остановок из чистого любопытства, но Лула потянула меня к голове состава. В данном случае к голове в буквальном смысле слова.
Она привлекла внимание машиниста, которого назвала погонщиком, показав ему какой-то значок.
— Эсбэзэ, — сообщила она веско, и погонщик высунулся из форточки, — Расследуем случаи пропажи людобогов. Вы что-то видели, знаете об этом?
— Из моего червя никого не пропадало, — убеждённо ответил погонщик, — У меня автоматический учет. Сколько вошло, столько вышло. Если бы к концу смену вышло меньше, чем вошло, пришлось бы делать обход. Но у меня такого не было.
— А странного ничего не случалось?
— Странного?
— Да, странного, — Лула почуяла, что погонщику есть, что сказать, — Вы не переживайте. Мы не разглашаем факты, полученные следствием.
— Вообще было одно странное, — признался погонщик, — Недавно у меня из червя вышло на одного больше, чем вошло.
— Это как такое может быть? — искренне изумилась Лула.
— В том и дело, что никак. Но так было. Я подумал, кто-то из Олимпийцев решил шуткануть. Портанулся мне в червя, а потом вышел, как все нормальные пассажиры. Олимпийцы и не такое могут. Других объяснений у меня нет… извините, мне надо трогаться, у меня расписание.
Погонщик засунулся обратно в форточку и сообщил по громкой связи, что двери закрываются. Я так и не понял, что у того червя под брюхом. То ли лапы, то ли валики какие. Но покатился или пополз по монорельсу бойко. Скорость быстро набрал.
— Что ты об этом думаешь? — спросила Лула.
— Заинтригован, — выкладываю первое, что пришло в голову, — Что такое эсбэзэ?
— Служба безопасности зверобогов. Марк, это все, что тебя заинтриговало?
— Странно, что ты работаешь на зверобогов.
— Ну извини. Босс профсоюза людобогов меня на работу пока не звал. Где-то работать мне надо.
— Лула, не обижайся. Я немного другое имел ввиду.
— Что ты имел ввиду, Марк?
— Что зверобоги отправили следователя разбираться в пропаже людобогов. По идее им на нас пофигу.
— Серия пропаж — это не мелочь, Марк. Я же говорю, три случая только зафиксированных. А сколько пропало на самом деле, еще как бы предстоит выяснить.
— Ну а копы этим почему не занимаются?
— Копы. Копы не пошевелятся. Нафиг им брать тухлое дело. Девяносто семь процентов пропаж — это провалы в ад. А копы не полезут в ад, чтобы установить факты. Так что пропажи — это почти всегда вислые дела. Не, копы сделают все, чтобы даже заявление не принять. Не то что взять в разработку.
— Что тут скажешь. Миры разные, менты одинаковые.
— А ты думал. Менты тоже созданы по образу и подобию. Они, знаешь ли, не исключение. Так что ты думаешь по существу дела, Марк?
— По существу дела могу сказать, что версия погонщика бредовая. Начиная с того, зачем кому-то из Олимпийцев приспичило тайно портироваться в червя? Что ему там могло понадобиться?
— Ну может быть не что-то, а кто-то, — допустила Лула.
— Кто-то из Олимпийцев заскочил в вагон, чтоб перекинуться парой слов с каким-нибудь работягой. С большой натяжкой можно допустить и такое. Так-то я с погонщиком согласен. Других версий все равно нету.
— Куда ты собрался, Марк? — Лула увидела, что я высунулся в тоннель.
— Хочу пройти по тоннелю.
— Боюсь, это не безопасно. Можно попасть под червя. Тут, знаешь ли, до ада совсем недалеко.
— Здесь есть тропа для обслуживающего персонала, не бойся.
Я спрыгнул в тоннель и подстраховал Лулу, когда она тоже решилась спуститься с платформы. На этот раз она не стала меня отталкивать, позволила себя поймать и даже сама на мне повисла.
— Меня уже можно отпустить, Марк. Я благополучно спустилась. Куда теперь пойдем?
— Вон дорожка вдоль стенки, — я ее отпустил, — Иди за мной.
Мы отправились во мрак тоннеля. Если спросить меня, зачем я в него поперся, однозначно не ответил бы. Возможно меня заинтересовали слова Лулы про двадцать метров под баром, которые тоже мне принадлежат. Наверно подтолкнуло подспудное желание увидеть, есть что-то под баром или нет. Ведь, если есть, то оно как бы получается мое.
Но чем дальше мы шли, тем больше я убеждался, что идея эта глупая. Надо было пробивать скважину со стоянки вниз, а не идти по подземке в надежде забрести под бар. Да и как я узнаю, что бар надо мной. Навык картографии утерян.
Дважды мимо прогрохотали проезжающие червяки. Я так и не понял, как они передвигаются. Потом нагнали какого-то работника, который шел вдоль рельса, постукивая по нему чем-то вроде молотка.
Я с удивлением обнаружил, что этот работник зверобог. Впервые вижу зверобога рабочей специальности.
— Эсбэзэ, — Лула опять показала значок, — Мы расследуем пропажу людобогов. Меня зовут Лула, а его Марк.
— А меня Сцепион. Я здесь обходчиком работаю, — труженик подземки оказался парнем словоохотливым, — Только я не видел, чтобы кто-то пропадал.
— А, может, кто-то появлялся? — спросила Лула.
— А вот это было. Техоню я как раз где-то здесь и обнаружил… хотя нет, чуть подальше это было.
— Кого обнаружили?
— Ну я его так назвал. Техоня. Потому что он технобог. И потому что поначалу все время молчал.
— Где теперь этот Техоня?
— Отвел к начальству, — ответил Сцепион, — Он конечно славный малый. В приборах разбирается. Любую неисправность на раз устраняет. Но все ж таки это не дело ему здесь слоняться.
— Можете показать, где его обнаружили?
— Конечно, как раз туда идем.
Мы шли за зверобогом Сцепионом, слушая, как он звонко лупит молотком по рельсу через каждые десять шагов. Я уже хотел напомнить о нас, вдруг он забыл, что мы идем следом. Уж очень он созерцательно предавался своему занятию, но он остановился сам.
— Вот здесь я его нашел, — зверобог остановился и повернулся к нам.
— Что он здесь делал?
— Ничего не делал. Сидел в этой нише. Я спрашиваю, ты как здесь очутился? Он плечами пожимает. Спрашиваю, как зовут? Та же реакция. Двинутый он какой-то. Если пройдете со мной дальше, то скоро будет станция. Тут уже недалеко.
— Не, мы тут побудем. Осмотримся.
— Как хотите. А я дальше пойду. Работа.
— Спасибо. Вы нам очень помогли…
Я осмотрел нишу, указанную обходчиком, и увидел внизу круглый металлический люк, вроде канализационного.
— Сцепион, — крикнул вдогонку уходящему «барабанщику», — А это что за люк?
Я подумал, что зверобог вопроса не расслышал, потому что сразу не остановился, но стукнув очередной раз по рельсу, он обернулся.
— Люк это шахтёрский. Только они такие ставят, — развернулся и пошёл дальше извлекать музыку из рельсы.
О как. Сегодня у меня день открытий. Не успел наудивляться наличию подземки с загадочным принципом червячного передвижения, как появился новый повод для удивлений. Тут еще и шахтеры имеются. Причем в этой логике шахта располагается под линией метрополитена. В городе богов возможно все!
Сцепион ушел в горизонт, продолжая прозванивать рельсу, а мы с Лулой занялись обследованием места, если не преступления, то по меньшей мере происшествия.
— Марк, давай посвечу. У меня есть фонарик. В этой нише ни черта не видно.
— У меня ночное зрение.
— Зато у меня дневное, — сказала Лула и включила фонарик.
Мне по глазам резануло светом. В тоннеле имеется какая-то естественная подсветка, что-то вроде светящегося мха на стенах и потолке. Луле до сих пор хватало этого света, но в нише и правда темновато.
— Смотри, — показываю на люк, — Его явно двигали недавно. И, кстати, закрыли неплотно. Он не четко в посадочном гнезде.
Я спихнул тяжелый люк в сторону. Под ним оказался бетонный колодец с металлической сварной лестницей из арматурного прута.
— Думаешь, отсюда поднялся Техоня? — спросила Лула.
— Это стоит проверить. Я вперёд. Ты за мной.
— Глубокий колодец? — опасливо спросила Лула.
— Метров пять, наверно. Я подстрахую.
Я спустился вниз первым, а потом с большим удовольствием занимался страховкой. Успел полюбоваться на точеные ножки и даже не только на ножки. Юбка короткая, а страховка требует непосредственной близости страхующего к объекту страхования со всеми вытекающими возможностями для обзора во время спуска.
— Марк, ты мне своим горящим взглядом прожег дырку в трусиках, — возмутилась Лула.
— Ну извини. Не мог оторваться. Не каждый день прекрасная девушка спускается на меня по вертикальной лестнице.
— Ну хватит, — смущённая Лула ткнула кулачком мне под ребро, — Мог хотя бы сделать вид, что не смотрел… куда дальше?
Мы оказались в другом тоннеле. Он намного уже и извилистей тоннеля подземки, зато светлее. Видимо мха здесь больше. Лула отключила фонарик, который во время спуска держала во рту.
— Ну и где тут шахтеры? — спрашиваю разочарованно, я надеялся увидеть их угольные лица и белозубые улыбки, как в позапрошлой жизни обычно показывали шахтеров в выпусках новостей.
— В этом тоннеле их точно нет, — заявила Лула, — Вообще ощущение, что этим тоннелем давно не пользовались.
— Пользовались и совсем недавно. В пыли протоптана дорожка.
— Точно. Пройдем по следу, Марк?
— Конечно пройдем.