Рудик уловил перемену настроения нового партнёра и вытащил из него причину печали, предложив ему пока не заморачиваться и не зависать, а наслаждаться общением и жизнью.
Витёк согласился и предложил экскурсию по городу, который уже знал наизусть. Они отлично прогулялись, и Витёк с удовольствием поработал гидом, а в уютной пивной, взяв по паре кружек с великолепной закуской, они просидели до позднего вечера, болтая обо всём и ни о чём одновременно.
Умница Рудик решил озаботившую Витька проблему просто, исключив и необходимость набивать мозоли, и контактировать в постели с женой. Он подарил надувную резиновую задницу, правда имитацию женской, но с любовно подобранным для Витька размером отверстия и по ширине и по длине. Он назвал секс-сурогат Светкой в честь мамы Светы и представлял во время разрядки её поганый рот, которым она много лет поносила его на чём свет стоит, а потом присватала в жёны это сексуальное бревно в постели и абсолютно бесполезное создание во всём остальном.
Ощущения, конечно, особенно с начала, от резиновой попы были так себе, но удовлетворение от того, что он спускает в рот Светки, немного скрашивало впечатление.
Ради встреч с Рудиком Витьку пришлось стать поклонником классической музыки, неимоверными усилиями подавляя зевоту и усиливающееся с каждым произведением желание уснуть, иначе сложно было бы объяснить его поездки в соседние города, куда перемещался концертный тур оркестра. Конечно в коллективе сразу всё поняли, зная ориентацию и пристрастия Рудика, но усиленно делали вид, что отношения двух мужчин их не касаются, хотя явно судачили и это было опасно. Витёк, скрепя сердце прервал отношения и переключился на «Светку», тем более, что к другим мужчинам его не тянуло совсем. Он скучал по Рудику, очень скучал по его умелым ласкам, извлекающим из его тела самую великолепную музыку, процитировал мысленно партнёра Витёк, называвшего его почему-то пастушком. Он на очередную кликуху заморачиваться не стал, чего взять с богемы, пастушок, так пастушок, хорошо, что не пастушка. Больше чем по Рудику Витёк скучал только по тренеру, но это было совсем другое чувство, его он любил, как отца и мудрого наставника по жизни. Когда-то они теперь увидятся со Степанычем ?
Однако встреча, да и вообще возвращение на родину случилось гораздо раньше намеченного Витьком срока. «Меченный» решил разрушить стену и вывести войска с территории дружественных стран, подарив оборудованные военные городки без всяких компенсаций, которые можно было стрясти за столь щедрый подарок капиталистам мира. Отозвали на родину и Витька, который там оказался абсолютно не у дел. Валюты он накопил немного, тратя её на хорошую одежду и обувь для себя любимого, но обмен её в на рубли по курсу госбанка лишь на полгода гарантировал весьма скромное существование, и Витёк поехал к Степанычу прямо домой, потому что спортзал оказался закрытым.
Разговор с тренером был тяжёлым. Степаныч серьёзно болел уже пару месяцев, и мелкое городское шакальё потихоньку и пока по мелкому дербанило его империю, сбиваясь в стаи под предводительством молодых и наглых дворняг, а иногда и волчат с перспективой роста в матёрых зверей. Степаныч тяжёлым взглядом прожёг Витька насквозь и не отводя глаз спросил:
– Ты со мной или тоже нового вожака поищешь?
Витёк вздрогнул всем телом, но глаз не отвёл. Выждав театральную паузу, которая должна была доказать тренеру взвешенность его решения, он ответил вполне искренне, потому что откровенно трусил уйти от привычной силы и защиты в никуда, тем более после нескольких лет отсутствия в Китеже, где явно многое изменилось :
– Я с тобой, Степаныч, даже не сомневайся, я не шакал, я волчонок из стаи мудрого Акела.
Степаныч усмехнулся, услышав прозвище, которое много лет назад ему дали пацаны его команды и одобрительно похлопал Витька по коленке:
– Лады. Ты пока поезжай домой, я подумаю, поговорю с людьми и денька через три тебя найдут. Тогда и поговорим уже подробно и обо всём. Иди, сынок, тяжко мне подолгу базарить, дыхалка барахлить начала. Врачи говорят сердце поистрепалось,– пожаловался тренер ,и Витёк откланялся.
Он доехал до первой станции метро и вышел недалеко от Царского сада. Надо было подумать, да и домой идти совсем не хотелось. Он бездумно побродил по аллеям и вышел к реке. Голова была пуста и отказывалась загружаться. Ну не думалось ему, и Витёк брел по набережной, смотрел на свинцовую воду, скользя пустым взглядом по встречным прохожим, когда над левым ухом прозвучало лучшей музыкой на свете:
–А чего это мой пастушок такой печальный? Может я сумею немного развлечь? Не находишь, что теперь моя очередь и гидом-гадом поработать, и накормить-напоить моего сладкого.
Витёк поднял разом повеселевшие глаза на склонившегося над ним Рудика и еле сдержал себя, чтобы не броситься на него с объятиями.
Они быстро наметили план действий, и Витёк позвонил из телефона-автомата домой, сообщив, что уезжает на два дня по делам.
Забежав со служебного входа в магазин заказов, Рудик передал Витьку тяжеленный и разбухший от содержимого портфель и снова исчез за хитрой дверью. Через пять минут он вышел и, заговорщически отогнув ворот элегантного пальто, показал во внутреннем кармане горлышко бутылки его любимого коньяка, к которому пристрастился за границей и Витёк. Рудик лихо поймал такси и через десяток минут они выскочили на шоссе в сторону Китежгофа.
Два дня с Рудиком были нереальными. Наскучавшийся Витёк никак не мог удовлетвориться, чем удивил даже Рудика, который, похоже, не только не воздерживался в их разлуке, но и на «сухом пайке» с резиновой задницей не сидел. ( Далее фрагмент текста удалён по требованию издателя. Полная версия книги по индивидуальному запросу alex28165@mail.ru)
Рудик укатил на очередные гастроли, а Витёк вернулся домой уставшим, но довольным и даже прихватил по дороге у метро букетик цветов жене, от чего растроганная дурёха, чмокнув мужа в щёчку, даже не спросила где он был и что добыл. А через день прибыл курьер от тренера и передал на словах куда должен прибыть Витёк завтра и что должен прихватить с собой.
Степаныч пристроил его в городскую администрацию эскорт-чиновником нового градоначальника и провёл подробный инструктаж чем именно он будет полезен команде. Тренер умел организовать командную работу на результат, и Витёк чётко исполнял инструкцию. Он умел делать дела не выделяясь, как бы растворяясь в окружающем начальника пространстве, за что его ещё в школьные годы одноклассники прозвали «молью». Витёк был как всегда внимателен. Он быстро просчитал все слабости и привычки нового шефа. Пока его сослуживцы, толкаясь локтями, рвали задницы в попытке выслужиться или обратить на себя внимание, Витёк, вспомнив всё, что ему успели преподать в академии, добавив школу Степаныча и собственные наработки, изучал шефа. Он умел угадать и угодить настолько, что стал одним из привычных начальнику и жизненно важных предметов, когда надо незаметных, но всегда находящихся под рукой. Витёк даже не удивился, когда шеф предложил ему стать крёстным отцом его новорожденной дочери. Вообще-то верующим он никогда не был, но новые веяния диктовали новую моду и сам не крещёный Витёк, нацепив купленный в церковной лавке серебряный крестик на суровой нитке, поучаствовал в обряде. А что? Он него не убыло, а шеф теперь со всеми потрохами был в его власти и доверял ему куда больше, чем даже своей новой супруге, даме весьма и весьма привлекательной, да ещё и не совсем дуры, как его Наташка. Поскольку супруга шефа была одной из его слабостей, Витёк подкрался и к ней, потакая её запросам и прихотям. Через империю Степаныча он мог достать всё и скоро Полина вдувала в уши шефа, какой Витёк расторопный и незаменимый. Вид же играющего с их дочкой чиновника в дорогом костюме, который их чадо то описивало, то обливало молоком, то пачкало красками или мелками, умилял родителей до слёз.
Витёк давно и бесконтрольно не только таскал деньги из бюджета в империю Степаныча, подсовывая шефу на подпись нужные бумажки, но и протискивал контракты, одновременно зорко контролируя периметр, как это называл тренер, т.е. следил за окружением, что бы вовремя пресечь навет, смуту или вольнодумство. «Моль» стала всесильным «серым кардиналом» не выходя из тени градоначальника.
Вместе с Полиной Витёк понемногу перевоспитывал и шефа, приучая его к мысли, что хорошо жить не зазорно, а необходимо, что бы и себя за труды вознаградить и девочек своих любимых баловать. Сам же Витёк на службе был примером скромности и непритязательности. Единственное от чего он не мог отказаться, это от дорогих костюмов и не менее дорогой обуви, но, во-первых он пришёл в них на службу, а во-вторых, на их обновление его официальных доходов вполне хватало, ведь светил он на службе пару костюмов, пяток рубашек, пару галстуков, столько же шляп, да летние и зимние ботинки. Осеннее и зимнее пальто были ещё старыми, но вполне презентабельными, ведь им нигде было истрепаться. Ни модных с некоторого времени золотых цепей в палец толщиной , ни печаток и швейцарских часов, которыми обзавелись многие пацаны из команды тренера, демонстрируя достаток и вызывая зависть у остальных, у Витька не было. Часы ему купить хотелось, самые дорогие и престижные, но нельзя было светить теневые доходы, совсем нельзя. Только в ячейке Китежбанка у Витька лежало столько баксов, что хватило бы на пять таких часов, да и счёт в европейском банке, куда тренер аккуратно направлял его долю от империи, радовал своими ноликами, но пока надо было «не отсвечивать» ,и «моль» держался строго в тени шефа, подставляя того по-чёрному».
Потом Степаныч замахнулся на всю Китежградскую область и шеф легко стал губернатором, а вместе с ним тенью в региональную власть проскользнул и Витёк, и вот на новой должности он развернулся по полной. Империя тренера, прикрываемая губернатором, который об этом и знать не знал, накрыла титановой паутиной всё, на что упал глаз тренера и вызывало его интерес. С губернаторской «крышей» старого волка пр