Клайд протянул руку и подушечками пальцев коснулся моего лба. Я судорожно вздохнула — меня потряс взрыв силы, который пронесся сквозь меня. Внезапно оказалось, что я больше не стою перед зеркалом в номере отеля. Я была в другой комнате, где-то в античные времена, на постели, застеленной шелковыми простынями и заваленной мягкими подушками. Шелк ласкал мою спину, а Клайд лежал на мне сверху, его кожа скользила по моей обнаженной коже.
Наши тела сплелись, его губы обжигали мой рот огнем. Он сам был огонь. Его кожа буквально горела — жарко, так жарко! Демонские штучки. Я всерьез обеспокоилась, что он сожжет мне кожу, но она оставалась невредимой, ни следа от ожогов. Его тело двигалось, губы спускались все ниже, оставляя на шее дорожку огненных поцелуев. Клайд нашел мою грудь и стал ласкать ртом то один, то другой сосок. Энергичные сосущие движения, покусывания зубами на едва уловимой грани, разделяющей боль и наслаждение. Сейчас он едва удерживался, чтобы остаться на стороне наслаждения.
Но не губы и не огонь его кожи сводили меня с ума. Не они заставляли меня стонать, выгибая спину дугой, чтобы прижаться к нему как можно ближе.
Его руки.
Где бы ни касались его руки моего тела — они наполняли меня жизнью. Той прекрасной, благословенной серебряной энергией жизни, которую я крала каждый раз, когда спала с человеком. Сверкающая искрами энергия, наполняющая душу, сила, которая обычно вливалась в меня в конце любовного соития, обеспечивая возможность жить вечно…
Но сейчас эта энергия исходила от ладоней Клайда, когда он ласкал мое тело. Он двигался медленно, растягивая миг экстатической агонии. Словно втирал ароматное масло в мою кожу. Жизнь захлестывала меня с головой, насыщала меня, переполняла до краев. Ее было гораздо больше, чем я получала от человека, даже самой чистой, самой благородной души. Больше в десять раз. Может быть, в сто. Кто считал? Мое тело превратилось в одну огромную эрогенную зону. Право, нет слов, чтобы описать эту энергию тому, кто сам не пережил ничего подобного. Это была… жизнь. Вселенная. Прикосновение Бога.
Одна его рука порхала меж моих бедер. Пальцы скользили по коже. Я извивалась и жалобно стонала, когда ласки Клайда, дразня, обещали так много, но не давали обещанного.
Я понимала, что все происходит не наяву, но знала также — что оно возможно, иначе Клайд не стал бы мне этого показывать. Так он собирался меня подкупить.
— Как… — Я хватала ртом воздух. — Как… тебе удается такое проделывать? Откуда у демона столько жизненной силы? Энергия, душа… Это только для людей и ангелов, не для нас…
Обеими руками Клайд обхватил мои бедра, встал на колени и вошел в меня. Наслаждение и боль снова слились для меня в одно целое, и не только из-за того, что он был огромный и крайне возбужден. Не из-за того даже, с какой силой и яростью он меня пронзил. Я снова почувствовала тот огонь, тот жар, который полыхал под кожей демона. Как будто огненная волна поднималась по телу, проникала внутрь.
Я чувствовала боль, но встречала ее ликованием. Казалось, пламя испепелит меня, а он ласкал мою грудь и тело, обволакивая меня искрящейся энергией. Это было чистое исступление, и я задрожала от внезапной прохлады, контрастирующей с жаром его тела. Мы были пламя и лед.
— Откуда у демона столько жизненной силы? — спросил он, эхом вторя моему вопросу. Клайд продолжал мощно двигаться во мне, и с каждым толчком меня уносило все дальше в водоворот этой чудесной силы, грозящей поглотить меня целиком. Но ему этот водоворот был нипочем. Смуглое лицо задумчиво склонялось надо мной, и стоило чуть скосить глаза, чтобы разглядеть рожки на его голове и огненный блеск глаз. Он вспыхивал и опадал, как мираж.
— А ты не знаешь? Не догадалась еще?
Какая-то часть моего сознания подсказывала, что я непременно догадаюсь, если как следует подумаю. Но разве могла я сейчас думать?
— Нет… нет…
Слова вырвались как стон, но я почти не удивлялась, что не могу собой владеть. Ведь в сексе я была профессионалкой, разве нет? Но я решила — к черту. Во мне было столько жизненной силы, что казалось, не замечу, если возьму еще. Мне хотелось нырнуть в нее, утонуть в ней. Я видела, что Клайд сейчас дойдет до вершины. Демон, который кончает в тебя — это как взрыв огня изнутри. Это несет и страшную боль, и безумное наслаждение одновременно — настолько, что почти всегда влечет за собой оргазм.
Я была близка к концу, и это сулило наслаждение. Мое тело было почти готово, но я ждала, пока кончит он.
— Ты кое-что забыла, — мягко сказал он. Его ласки были размеренными и долгими. Очень целенаправленными. Он был близок к финалу, и я не могла взять в толк, о чем он говорит. Лед и пламя. Вот все, что мне было понятно.
— Что… забыла?
Он склонился надо мной, почти к моему лицу, и я закричала, когда перемена позы позволила ему двигаться во мне под другим углом. Лед и пламя.
— Причина, по которой в демонах может быть столько жизни…
Я почти добралась. Сейчас. Сейчас. Клайд говорил так тихо. Его голос ласкал мою кожу, словно бархат.
— …в том, что…
Я была на самом краю, готова обрушиться.
— …мы сами когда-то были ангелами. Леди…
Он вышел рывком и сел. Внезапно восторг и наслаждение… все исчезло. Бум! Боль и пустота. Как будто меня окунули в ледяную воду. Снова лед, только неприятного свойства. Я рванулась встать.
— Какого дьявола ты…
Растерянно моргая, я огляделась вокруг. Никакой постели под шелковыми простынями. Даже Клайда не было. Я стояла одна в номере отеля, все так же перед зеркалом. Платье снова было белым.
— Помни, — шепнул мне воздух. — Мы можем закончить…
Глава 5
Я отправилась на вечеринку, и при мысли, что только что испытала виртуальный секс с предполагаемым убийцей, у меня слегка кружилась голова. Разумеется, в прошлом у меня бывал секс с убийцами, но… мне не хотелось, чтобы подобное вошло в привычку.
Тут же меня разыскал Луис и подал мне стакан.
— Ты в порядке? У тебя такой вид, словно ты только что встретила привидение. А этого не может быть, потому что они держатся подальше от подобных вечеринок.
Я покачала головой и выпила напиток залпом. Яблочный мартини. На мой вкус, немного вычурно, но, главное, в нем был алкоголь. Как раз то, что нужно после всего, что мне пришлось сегодня увидеть.
— Долгая история, — ответила я уклончиво.
— Хорошо. — Он потягивал свой напиток. — Ну и как тебе понравилось твое первое судебное заседание?
— Наводит тоску. Всем все равно. Один тип из жюри вообще спал.
— Только один?
— Луис, я серьезно.
— Знаю, — ответил он грустно. — Я тоже серьезно. Так уж оно устроено.
Я уставилась в противоположный угол комнаты, рассеянно наблюдая за парочкой демонов, которые, кажется, были… в очень близких отношениях. У одного из них оказался язык невероятной длины. Длиннее, чем у Джина Симмонса из «Кисе». Содрогнувшись, я отвернулась.
Мне припомнились слова Клайда, комментарий относительно моей природы.
— Я сознаю, что мы зло, и все такое. Да и я здесь именно потому, что уступила соблазну. И так было с каждым, даже с вами, ребята. Но… не знаю. Хотелось бы думать, что мы не лишены благородства.
— Благородство встречается, время от времени… Некоторые сдались, полностью отдавшись на волю темной стороны. Другие, как ты, еще не утратили весьма досадного, но восхитительного чувства справедливости. Испорченные лишь наполовину, те, кто совершил одну-единственную ошибку, о которой сожалеют, поэтому все еще пытаются жить в согласии со своей прежней сущностью.
Я нахмурилась:
— И ты такой? Сожалеешь о единственной ошибке?
Он рассмеялся, допил свой напиток и поставил стакан на стол.
— С нами все по-другому. Смертные сталкиваются с соблазном каждый день — добавь сюда неуверенность в том, как на самом деле устроен мир. Существует ли Бог или боги? Что за человеческой жизнью — новая жизнь или забвение? Одни ли мы во Вселенной? Я не говорю, что это оправдывает грехопадение, но что облегчает — наверняка. Если думаешь, что за тобой не наблюдают никакие высшие силы, почему бы тогда не уступить соблазну? Почему не избрать легкий путь, выпуская на свободу самые темные желания? Может быть, быть проклятым не так уж и страшно? Потом ты понимаешь — да, страшно. Некоторые находят в этом удовольствие. Другие, как ты, хватаются за малейшую искорку добра в надежде, что она тебя спасет. Принесет тебе искупление.
— Но я так не думаю, — возразила я упрямо.
Он подмигнул:
— Не думаешь, вот как? Где-то глубоко таится надежда, что все может измениться. Потому как опять — смертные, или смертные, обращенные в бессмертных — не знают наверняка. А что до нас… высших бессмертных… — Его веселость померкла. Словно мрачная дымка пала на лицо. — Мы-то знаем. Мы знаем правду. Что там, за границами мира и Вселенной, за границами жизни. Мы встречались с божествами, познали восторг… и все-таки отвернулись от них. Они для нас потеряны. Неуловимая мечта, сон, вроде того, когда просыпаешься в середине ночи, задыхаясь и мертвея от страха, потому что это всего лишь фантом… тающее воспоминание, навеки отвергнутое, закрытое стеной, сквозь которую нет прохода.
По моей спине пробежал холодок. Я знала Луиса веселого и беззаботного, Луиса собранного и делового. А этот Луис — философ, мятежник — меня пугал. Я видела тоску в его глазах, воспоминание о том, чего он страстно жаждал и не мог вернуть. Это был тяжелый взгляд, который видел вещи слишком большие и могущественные, чтобы маленький суккуб мог их понять.
Луис на миг прикрыл глаза, и ощущение потусторонности спало.
— Вот почему, Джорджина, — сказал он горько, — слишком многие из демонов сдаются. Когда теряешь то, что потеряли мы, когда уходит последняя надежда… Что ж, для большинства из нас нет смысла пытаться примирить старую и новую сущности. Слишком поздно.
— Но не для тебя. Не совсем.
— Хм… не знаю. Не знаю, уцелело ли во мне хоть что-нибудь доброе.