Досматривал Арнел.
Я же стояла, зябко обнимая плечи и искренне желая забыть обо всем, что видела.
– Вы задаете на редкость правильные вопросы, мисс Ваерти, – задумчиво произнес лорд Арнел.
Достав из кармана блокнот, я раскрыла его на нужной странице и продемонстрировала дракону свои записи:
Абсолютно точно, я знаю что:
1. Невозможно единолично безвредно ликвидировать долговременный стазис.
2. Принимая роды, доктор способен определить расовую принадлежность младенца.
3. Целитель. Целитель-дракон. Работник полиции.
Лорд Давернетти подошел к нам, обойдя Зверя, прочел написанное и сообщил:
– Мы пришли абсолютно к тем же выводам. Проверили всех сотрудников полиции. Я допрашивал лично. Затем взялись за докторов, целителей, даже до акушерок дошли, и ничего. Паскудная ситуация.
Хоть это и было крайне плохим словом, я по поводу всей этой ситуации думала примерно так же.
И меня знобило от всего этого ужаса и от трагедии одного маленького человека, в смысле дракона, который потерял сначала все, а потом больше, чем все.
– Еще вопросы будут? – поинтересовался лорд Арнел.
Я кивнула, вспоминая слова Эмбер: «Он должен быть местным. Близким к силовым структурам и аристократическим родам. Но я не могу предсказать ни возраст, ни даже приблизительно особенности. Возможно, эмпатия, сочувствие к жертвам, ощущение вины за их гибель».
Что ж, она оказалась права. Права во всем.
Но было и еще кое-что, то, что она сказала про саму тварь: «Зверь будет делать все, чтобы оградить своего носителя от понимания ситуации. Зверь эмоционально очень сильно привязан к носителю. Носитель – его любимое дитя, объект охраны и защиты, его любимая игрушка. По этой причине Зверь не трогает окружение носителя и охраняет тех, кто дорог его носителю».
И я поняла, почему Лаура Энсан не подверглась нападению Зверя в тот момент, когда наказывала и его, и мистера Агвейдена, – Томас любил ее, он тогда еще любил ее, и Лаура знала об этом. А вот что случилось дальше, это мне хотелось бы понять. Я вновь протянула руку, лорд Арнел с силой накрыл ее своей широкой ладонью, и я через это прикосновение, через эту недопустимую близость, ощущала одновременно двух нечеловечески сильных созданий природы. Один был обречен на гибель, второй…
– Вы устали, – тихо констатировала я состояние лорда Арнела.
Не проживи я столь долго с профессором Стентоном, не заметила бы, но слишком напряжен был стоящий за моей спиной дракон, слишком беззвучным стало его дыхание.
– Меньшее, о чем вам стоит сейчас тревожиться, мисс Ваерти, так это обо мне, – холодно ответил дракон.
Что ж, он был прав. В чем-то, а в чем-то совершенно нет. Даже с уровнем силы в неимоверные четыреста единиц, лорду Арнелу сейчас приходилось контролировать защитный барьер над Вестернаданом и одновременно удерживать Зверя с уровнем силы, превышающим сто единиц, что тоже неимоверно много. И я не могла игнорировать данную ситуацию, потому как… не могла, и все.
– Зверь – частично оборотень, – тихо напомнила я, – однократное потребление опиума делает оборотня зависимым от данного наркотического средства.
– И? – холодно спросил лорд Арнел.
– И едва мы закончим допрос, вы сможете отпустить его, он уже ослаблен в достаточной степени, плюс зависим.
Дракон медленно наклонил голову, практически коснувшись губами моих волос, и прошептал:
– Ты беспокоишься обо мне. Как мило.
Прозвучало исполненной сарказма натуральной издевкой.
Резко повернув голову, я встретилась с холодным взглядом проницательных умных глаз, затуманившихся, едва Арнел взглянул на мое лицо, но, несмотря на испытываемый им дискомфорт, я с содроганием увидела, как в глубине глаз дракона зажглось нечто опасное, тревожащее, пугающее.
– Что вы делаете? – испуганный шепот вырвался из груди.
Странная усмешка на красивых губах, и почти неслышное:
– Схожу с ума, Анабель. Я тихо схожу по вам с ума. Нравится?
И рука, что накрывала мою, соскользнула на мою талию, с силой обнимая, властно прижимая к не менее сильному телу и словно отрезая нас от всего, от всех, от реальности, в которой не было места ни моей нелепой чувственности, ни его страсти.
– Прекратите, – отвернувшись, потребовала я.
Он вновь склонился ближе, недопустимо близко и прошептал с внезапной яростью:
– Прекратить что, Анабель? Думать о вас двадцать четыре часа в сутки? Сходить с ума, стоя на ледяном уступе горы и до боли сжимать кулаки в попытке сдержаться, чтобы не ворваться в ваш дом и не сжать ваше нежное тело, что давно стало моим наваждением? Я не могу перестать думать о тебе. Я не могу без тебя. Я пытался выбросить тебя из головы. Пытался, клянусь всеми богами, но… я не могу. Это сильнее меня. Это убивает меня. Я не знаю, что ты сделала со мной, но мир без тебя потерял всяческий смысл. Прекратить? – Тихий смех, и почти беззвучное: – Я не хочу прекращать. Не желаю. И не стану.
Он прижал меня к себе настолько сильно, что я ощущала мощное биение сердца дракона, твердые мышцы, жар его тела и абсолютную неприличность того, что сейчас происходило.
– Мне казалось, мы пришли к соглашению, – с трудом сдерживая собственное дыхание и ощущая странное и определенно неуместное томление в теле, произнесла я.
– Мне тоже… казалось, – так же тихо ответил лорд Арнел.
Сдержанный вздох, и требовательное:
– Что мне сделать для тебя? Что мне сделать, чтобы ты стала моей, Анабель?
Порыв, лишь секундный порыв, в который мне захотелось вновь обернуться и взглянуть в глаза мужчины, что желал меня, как никто и никогда, и самым невероятным образом заставил меня в это не просто поверить, он заставил меня это ощутить.
– Молчишь? – Полная ярости усмешка, и выдох, шевельнувший мои волосы. – На твоем пальце, на твоей нежной коже помолвочное кольцо. Каждый раз, прикасаясь к нему, мне хочется убить Гордана.
Судорожный вздох, и ожесточенное:
– Кольцо как вопиющий символ твоей несправедливости.
– И в чем же состоит несправедливость? – спросила я.
И получила ответ:
– В том, что оно не мое.
Мне невольно вспомнилось его кольцо и все, что к нему прилагалось. Прилагалось к кольцу многое, но ни одно из прилагаемых украшений не подразумевало брак. Впрочем, а возжелала бы я подобный брак?
И тут лорд Арнел велел тихим, пробирающим до дрожи голосом:
– Взгляни на меня, Анабель.
Я улыбнулась. Грустно, безрадостно и несколько иронично. Над ситуацией действительно можно было бы поиронизировать вдоволь. Мы в тюремном помещении, одна рука лорда Арнела продолжает удерживать Зверя, не предоставляя чудищу и шанса вырваться, второй он сжал меня, тоже лишив шанса на спасение. И только сейчас я поняла, что меня попросту заманили в ловушку. Арнел знал, что я не стану применять магию вблизи Зверя, и также превосходно знал, что не стану противиться его близости в стремлении получить ответы на не дающие мне покоя вопросы. Меня виртуозно заманили в западню, а теперь не менее виртуозно соблазняют, и, как бы мне ни хотелось, я не могла отрицать – соблазнять лорд Арнел умел.
Примерно так же, как и я противостоять соблазну!
– Взгляни на меня.
– Не хочу, – ответила решительно.
Миг тяжелого, напряженного молчания, и пугающее обещание:
– Захочешь.
И он оказался абсолютно прав – я возжелала воззриться на него в тот же миг. Резкий разворот, и, вздернув подбородок, я вызывающе ответила на его не менее вызывающее поведение.
Вызов брошен – вызов принят.
– Чего вы добиваетесь? – все так же тихо, не желая делать остальных присутствующих свидетелями наших крайне непростых отношений, вопросила я. – Не так давно, в письме, вы заверили, что не воюете с женщинами, но сейчас делаете именно это, загнав меня в западню, где наживкой было мое любопытство, а капканом ваше полнейшее нежелание соблюдать приличия.
Увы, моя попытка призвать дракона к ответу оказалась провальной.
– А это не война, Анабель, – проникновенным, ввергающим в трепет голосом произнес лорд Арнел, – это охота. Охота на тебя.
– Вот как? – Меня передернуло от подобной прямоты. – Что ж, позвольте вам напомнить еще один момент. Не так давно вы произнесли: «Я желаю вам счастья, мисс Ваерти. Вы его достойны». И что же изменилось сейчас, лорд Арнел? Я, по-вашему, более недостойна счастья?!
Он промолчал, вот только взгляд… страшный взгляд драконьих глаз с вертикальными зрачками, казалось, остекленел. Словно озеро затянуло ледяной коркой, а затем лед треснул, безвозвратно уничтожая что-то, от чего остались одни осколки. Боже, я с трудом сдержала порыв остановить это. Собрать все осколки. Прекратить войну. Сдержала порыв схватить этого мужчину за руку в стремлении остановить то падение в пропасть, что отражалось в глазах дракона.
Но я сдержалась. Потому что он – дракон. Он дракон, которого я научила летать, и из любой, даже самой бездонной пропасти он воспарит победителем, а что останется от меня? Ничего. Абсолютно ничего. И свой порыв я подавила, до боли сжав ладони. Мне было что терять даже сейчас, даже в этом пронизанном холодом городе, и я не желала забывать об этом.
– Мисс Ваерти, а сейчас вы, по-вашему, счастливы? – раздался тихий вопрос.
Дракон.
Любой джентльмен ответил бы на поставленный вопрос, лорд Арнел же избегнул этого, задав собственный. Причем тот, ответ на который мы знали оба, и этот ответ был отрицательным.
Отвернувшись, я посмотрела в серую стену тюремного помещения и промолчала.
Несколько минут назад лорд Арнел сказал, что я задаю на редкость правильные вопросы, что ж, кажется, пальму первенства в этом деле теперь можно было смело вручить ему самому. Потому что один простой вопрос всколыхнул во мне такую бурю чувств, о которой я ранее и не подозревала.
Счастлива ли я? Нет. И самое страшное в том, что я не была счастлива уже давно. Очень-очень-очень давно. Когда же я утратила свое счастье? В тот день, когда наивная юная девушка, до которой вдруг снизошел сам профессор Стентон, доверилась ему настолько, что забыла о правилах и нормах приличия, о своей семье и общественном мнении? И о чем я тогда только думала?! Окрыленная мечтой стать чем-то большим, чем просто добродетельная жена, я грезила о научных трудах, карьере и, возможно, у