Я внезапно отчетливо ощутила крайнюю двусмысленность своего местанахождения, и столь же отчетливо тело мужчины, находящегося позади меня. И это было близко, так близко, что я чувствовала движение его могучей груди при каждом вдохе и выдохе. Слишком близко, слишком волнующе, все слишком. Слишком, но сколько раз вот примерно так же стоял позади меня профессор Стентон? Бесчисленное количество раз. Волновало ли это меня? Нет, ничуть. Наивная в своей увлеченности лишь наукой, я никогда не ощущала присутствие профессора Стентона как присутствие мужчины. Это от каждого прикосновения лорда Арнела в моей душе поднимается волнение, а в теле возникает странное томительное ожидание чего-то, что я никак и никогда не приму. Но лорд Стентон! Мы проводили ночи напролет в лаборатории, а после могли выйти утром вместе и прогуляться до ближайшей кофейни, весело обсуждая очередной научный эксперимент. Профессор всегда умел облечь рассказ даже о самом страшном провале опыта в такую форму, что я смеялась почти не переставая, стоило ему начать рассказ. И для меня, для наивной меня, наши прогулки по городу, в городском парке, в университет – не были ничем предосудительным. Но сейчас, оглядываясь назад…
«Любовница Стентона»…
Вот кем я стала в глазах общества!
Не ведаю, что удержало меня от слез. Возможно, присутствие лорда Арнела, возможно защита моего собственного сознания, что попыталось отринуть истину, в судорожной попытке спастись. И мне следовало поступить так же.
Но едва я попыталась отойти, лорд Арнел тихо приказал:
– Остановитесь, Анабель.
И да – это был приказ, высказанный негромко, но более чем повелительно.
– Вы не имеете никакого права мне приказывать, – так же тихо ответила ему, чувствуя, что начинаю задыхаться в этом помещении, в этом поместье, в этом… городе. Меня трясло.
Быстрое движение, и, стиснув мою талию почти стальной хваткой, дракон все так же очень тихо произнес:
– Мисс Ваерти, помните, я похвалил вас за умение правильно задавать вопросы? Забудьте, я был не прав.
Что ж, это стало последним ударом, и взгляд подернулся пеленой слез. А я не хотела, чтобы их кто-либо видел.
– Отпустите.
Мой голос не дрогнул лишь каким-то чудом, слезы я стерла почти незаметно, сделав вид, что поправила волосы, но оставаться невозмутимой внешне мне становилось сложнее с каждым мгновением.
– Анабель, – тихий голос, в котором хочется утонуть, раствориться и… исчезнуть?
Просто исчезнуть. Мне было больно, когда умер профессор Стентон, мне было тяжело в день его похорон, я почти умерла, когда узнала о своей незавидной участи и ссылке в Город Драконов, но уничтоженной… уничтоженной и растоптанной я ощутила себя именно сейчас!
У меня кружилась голова. Сердце болело так, словно его пробили раскаленным прутом. А душа погибала в отчаянии и муках. Они знали? Миссис Макстон, Бетси, мистер Уоллан, мистер Илнер и мистер Оннер? Знали ли они?! Какой страшный вопрос, и не менее страшное понимание того, что мне известен ответ. Они знали. Не могли не знать. Они все знали!
– Так не пойдет, – внезапно произнес лорд Арнел.
А следом в тюремной камере прозвучало:
– Quavis deformatione.
Заклинание искажающей призмы дракон произнес тверже и спокойнее чем я, ему не требовалось восклицать – ему достаточно было просто сказать. А все, что оставалось мне – с гордостью, у каковой не было ни основания, ни почвы, вздернуть подбородок и посмотреть в его глаза, которые обрели возможность беспрепятственно взирать в мои.
– Я быстро учусь, мисс Ваерти, – словно бы несколько извиняясь, произнес лорд Арнел.
– Это похвально, – мой голос не дрогнул, дрожала я где-то глубоко внутри, – но, боюсь, я не желаю рассыпаться в комплиментах, как, впрочем, и видеть вас. А потому у вас есть два варианта развития событий – вы отпускаете меня немедля или же – вы отпустите меня не по своей воле и я не отвечаю за последствия!
Несколько секунд лорд Арнел пристально смотрел на меня, а затем тихо сказал:
– Мы говорили о перспективах, мисс Ваерти, и вы, помнится, согласились меня выслушать.
Боже, я с трудом сдержала судорожное рыдание, но, содрогнувшись всем телом, невероятным образом сумела промолчать. Лишь кивнула, ощущая себя так, словно безнадежно бьюсь лбом о холодный прочный гранит, без шанса пробить в нем не то чтобы брешь, но даже и малейшую трещину.
– Я не закончил, – продолжил лорд Арнел. – Это моя вина, и я полностью осознаю ее. Но вы должны постараться понять меня, Анабель, мне в принципе сложно говорить о своих чувствах и практически невозможно, когда на каждое мое слово реагируют неприкрытым скепсисом и иронией.
Я смотрела на него, не говоря ни слова и не находя в себе сил, чтобы произнести хоть одно из них. Все, чего я сейчас хотела, все, чего жаждала – уйти. Исчезнуть. Сделать хоть что-то, чтобы все это закончилось. Прямо сейчас закончилось! И больше никогда не начиналось… Но безупречное лицо дракона, склоненное ко мне, темные стены подземелья, давящие безнадежностью, и нежное прикосновение ладони к моему лицу. Осторожное, теплое, трепетное…
– Два месяца и девять дней, – произнес лорд Арнел, глядя в мои глаза, – траур по моей невесте должен продолжаться не менее трех месяцев, иначе брак может быть в дальнейшем оспорен, но как только они истекут… В тот же день, в тот же час, в ту же минуту я назову тебя своей женой.
И стены пошатнулись.
Пошатнулась и я, потрясенная и оглушенная сказанным.
Слова… эти слова… это не могло быть правдой. Просто не могло! Это было слишком невероятно!
– Ппппочему? – шепот сорвался с моих бледных похолодевших губ едва слышным выдохом.
Дракон, все так же прикасающийся к моему лицу сильной ладонью, что согревала нежным теплом, тихо ответил:
– Потому что для меня нет будущего, если в нем не будет тебя.
О, мое бедное сердце – оно остановилось в этот момент!
Мне казалось, это игра разума. Что это все мне почудилось или пригрезилось. Я даже приписала бы это ментальной магии, но теплая рука на моей щеке, большой палец, стерший скатившуюся с ресниц слезу, и открытый прямой взгляд дракона, которого можно было обвинить во многом, но только не во лжи или двуличности.
И все же:
– Зачем вам это? – Осознание своего падения в глазах общества было ужасным, а слова лорда Арнела слишком прекрасными, слишком невероятными, слишком… нереальными.
И мне нужна была основа. Опора. Основание. Да хоть соломинка для моего несчастного рассудка, который почти помутился. И я надеялась услышать хоть что-то, что станет этим, довод разума, причину подобного предложения, желательно корыстную или как минимум практичную и разумную, хоть что-то, свойственное драконам.
Но услышала лишь тихое:
– Я хочу видеть твою улыбку, я давно уже осознал, что не желаю жить без нее. Я хочу быть рядом каждый день, каждый миг, каждую секунду. Я хочу сделать тебя счастливой, ты достойна этого как никто на свете.
Я смотрела на лорда Арнела широко распахнутыми глазами и все еще не могла поверить в то, что слышу. Ни поверить, ни отреагировать, ни ответить.
– Скажи «да», – практически попросил дракон.
Вздрогнув от его слов, я судорожно сглотнула и сумела выговорить лишь:
– Вы предоставите мне время для размышления?
И взгляд лорда Арнела похолодел.
– Разумеется, – напряженно ответил он.
Я кивнула, и тут градоправитель Вестернадана резко спросил:
– Я могу рассчитывать на положительный ответ?
– О, разумеется, – ответила я, повинуясь законам вежливости, этикета, такта и…
И не сразу осознав, что это была поистине дьявольская западня!
– Попалась, – торжествующе произнес лорд Арнел.
Случившееся далее повергло меня в шок.
– Мисс пока еще Ваерти, подержите мгновение…
И призрачное голубое сияние контроля над удержанием Зверя дракон легко перекинул на мою правую руку. Я ухватила магический захват скорее рефлекторно, чем намеренно, а когда вновь посмотрела на лорда Арнела, все, что мне оставалось – лишь потрясенно проследить за тем, как он, сняв кольцо лорда Гордана с моего пальца, небрежно закинул его в мой карман, а после решительно увенчал этот же безымянный палец кольцом совершенно иной формы и устройства. Кольцо лорда Арнела ослепляло как чистотой и огранкой камня, так и тем, что было снабжено золотой цепочкой, что двумя частями крепилась к браслету, повторяющему огранку и форму кольца, и защелкнувшемуся на моем запястье с неизбежностью и основательностью капкана.
– Полагаю, так будет надежнее, – доверительно произнес лорд Арнел, но от меня не укрылся торжествующий блеск в его глазах.
– Вы!.. – возмущенно выдохнула я.
Держа мою ладонь обеими руками, дракон поднес ее к губам, нежно прикоснулся поцелуем, а затем сказал:
– Воспоминание Зверя. Я хотел, чтобы ты увидела другое.
И, стремительно развернув меня вновь спиной к себе, Арнел перехватил контроль над Зверем, расположил мою руку на беззащитной коже беззащитного перед драконом чудовища и без голосового приказа, лишь ментальным импульсом, открыл воспоминание, которое Зверь скрывал, прятал даже сейчас, находясь под опиоидным туманом.
Тюремная камера… Где-то в городе, не в поместье Арнелов… Лаура Энсан, сидящая на полу, завернувшись в теплое одеяло, дрожащие руки Томаса Агвейдена, держащие поднос с едой, картинка, смазывающаяся набегающими слезами, и рык-требование из глубины подсознания носителя: «Разреши убить! Разреши! Мне!» Но Лаура лишь отрицательно качнула головой и едва слышно ответила: «Нельзя. Нам нужен Арнел, нам позарез необходим Арнел, а он без нее сдохнет». Воспоминание оборвалось, перенося меня из той темницы в эту, ошеломляя осознанием увиденного, оглушая тихими словами лорда Арнела:
– Я планировал заставить тебя увидеть это, а после, в благодатную почву твоей жалости и сочувствия посеять рациональное зерно реальной необходимости остаться возле меня. Но моя восхитительная зимняя фиалка вновь оказалась слишком умна и уничтожила все мои благоразумные доводы едва ли не щелчком пальцев. Да, второй Зверь для тебя неопасен… возможно, но я не горю желанием проверять это. И да, леди Энсан сказала правду – если погибнешь ты, я последую за тобой… я ощутил это в момент, когда почувствовал тебя в своем доме. И я мог бы, поистине мог бы, отринув благородство и заставив замолчать собственную совесть, принудить тебя силой, но… я не смог поступить так с тобой. Ты достойна счастья, Анабель, а я не вправе отнимать у тебя шанс стать счастливой.