От конфуза меня спасло только то, что утром я ничего не успела съесть, а ночью желудок уже был опустошен, и не раз. Дракон с презрительным выражением лица пронаблюдал за потугами моего организма выразить все, что по поводу данного дракона сам организм думает, развернулся и вышел.
Я осталась полусидеть на диване, тяжело дыша, держа платок со льдом у рта и осознавая, что у меня разорвано платье и разрезана шнуровка на корсете. И почему-то даже ни малейшего сомнения не возникло в том, кто это сделал!
— Не благодарите, — раздалось издевательское из коридора.
Не стала! Пытаясь сдержать очередной приступ тошноты.
Миссис Макстон, прикрыв повреждения концом моего плаща, извиняясь, произнесла:
— Простите, мисс Ваерти, но вам не помог даже врач, вы практически не дышали, и губы становились все более синими.
Из-за раскрытой двери заглянул седовласый мужчина, поцокал неодобрительно и вынес вердикт:
— Зато помогло.
У меня появилось желание повторно упасть в обморок. Но, мужественно сев, я запахнула разорванное платье и нервно сообщила миссис Макстон:
— Со мной все хорошо, не стоит тревожиться, всего лишь небольшое магическое истощение.
Из коридора тут же донеслось:
— Я бы не был столь легкомысленен.
Мой бедный желудок.
К счастью, на этом лорд Арнел покинул здание полиции, и мне стало легче. Намного легче. Но ненадолго.
Вошедший лорд Давернетти окинул меня взглядом, подошел к окну, распахнул его, впуская воздух морозного утра, и, пройдя за стол, приказал:
— Мисс Ваерти, подпишите освидетельствование и можете быть свободны.
Миссис Макстон попыталась было встать, чтобы взять лист и писчее перо, но я остановила ее, схватив за рукав, и, полностью прикрыв растерзанное платье плащом, произнесла:
— Лорд Давернетти, мне казалось, я ясно выразилась, сообщив, что это не тот дракон.
Взгляд этого дракона мне понравился еще меньше, чем вид истерзанного того.
— Да, — мрачно подтвердил старший следователь, — и мы оба с вами знаем, что вы солгали.
Усмехнулся и добавил:
— Более того, нам обоим известно, что вы, в нарушение всех законов, применили магическое заклинание в полицейском участке. А это арест, мисс Ваерти, на пятнадцать суток минимум. Подписывайте!
Я сидела, кусая губы и с ненавистью глядя на лорда Давернетти. О боги, в жизни не думала, что способна на столь сильные чувства…
— И кстати, — игнорируя и меня, и мой взгляд, занявшись бумагами, произнес лорд, — почему именно исцеление серебром? Я ведь правильно перевел фразу «Sanitatem argentum», не так ли?
Мне не хотелось отвечать. Была бы рада не разговаривать вовсе, но я отчаянно пыталась придумать, как избежать оставления моей подписи под актом освидетельствования без того, чтобы понести за это наказание, причем заслуженное, а потому ответила:
— Rufusdraco — подвид, обладающий особым влиянием на металлы, но, в отличие от остальных драконов, также подверженный влиянию металлов. Серебро их исцеляет, золото им вредит, железо они способны разрушать одним прикосновением, превращая его в ржавчину и прах. Собственно, поэтому они и получили название Ржавые драконы.
Давернетти безучастно покивал, ровно до слов «разрушать одним прикосновением, превращая его в ржавчину». Вот после этих слов старший следователь, кажется, практически перестал дышать. Несколько секунд он сидел, глядя в никуда, затем поднял голову, посмотрел прямо на меня и произнес:
— Простите?
И я поразилась тому, насколько изменилось его лицо — ни издевательской насмешки, ни искривленных все в той же насмешке губ. Лицо словно окаменело, и взгляд сделался холодным и цепким.
— Ржавые драконы более шестидесяти лет считались вымершими, — уведомила я. — Судя по моим наблюдениям, в Илиасе Скайверне как минимум одна восьмая «ржавой» крови, его нельзя убивать в принципе, вполне может статься, что это последний Rufusdraco во всей империи!
Но Давернетти интересовали явно не мои попытки сохранить популяцию вымирающих драконов, потому что он спросил совсем о другом:
— Ржавые драконы способны оставлять следы на железной руде?!
Вопрос был неожиданным.
Сев ровнее, я скрестила руки на груди, посидела, размышляя, и, наконец, ответила:
— В принципе… если не в обуви. — Давернетти откинулся на спинку своего кресла, как-то очень внимательно глядя на меня, словно прикидывая, как конкретно и с максимальной пользой он может меня использовать. Увы, мое предположение оказалось полностью верным.
— Мисс Ваерти, — ровно произнес он, — возвращайтесь домой и переоденьтесь во что-то более пригодное для длительных прогулок. Я заеду за вами через час.
У меня попросту не было слов.
Зато они нашлись у миссис Макстон, возмущенно воскликнувшей:
— Лорд старший следователь, мисс Ваерти незамужняя де…
— Мне это исправить? — очень спокойно поинтересовался лорд Давернетти.
— Избави боже! — не сдержалась я.
И, поднявшись, попросила миссис Макстон:
— Поторопимся. Пожалуйста.
Я покинула полицейский участок, с трудом придерживая платье, норовящее с меня сползти самым возмутительным образом. Лорд Арнел совершенно не считал себя обязанным беречь мое имущество, а потому платье, боюсь, восстановлению не подлежало.
В карете свое негодование одновременно высказали оба моих работника.
— Вам не следовало спасать этого вора! — начал мистер Уоллан.
— Мисс Ваерти, прогулки в обществе лорда Давернетти станут сокрушительным ударом по вашей репутации! — продолжила миссис Макстон.
Тяжело вздохнув, грустно заметила:
— Пятнадцать суток в камере тоже едва ли пойдут на пользу моей репутации.
Дворецкий и экономка переглянулись и промолчали. Все мы прекрасно понимали, на чьей стороне сила в этом городе, но вместе с тем:
— Боюсь, мне и самой крайне любопытно, что выйдет из этой «прогулки», — нехотя призналась я.
Я могла бы добавить, что, несмотря на пренеприятную личность самого Давернетти, «прогулка» для меня гораздо интереснее, чем, к примеру, посещение приема у Арнелов, но не стала. Мне хватило обвинения в искажении жизненных ценностей от родителей и жениха, проходить через все это повторно не было никакого желания.
Дома, избавившись от корсета, во избежание и на всякий случай я облачилась в теплое шерстяное платье времен обучения в университете, натянула шерстяные чулки, достала ботинки на плоской подошве, а приличествующую леди шляпку заменила теплой шерстяной в тон к теплым же перчаткам.
Чай пила уже полностью одетая, стоя в прихожей и в нетерпении ожидая лорда старшего следователя.
К моему искреннему удивлению, он прибыл не один, пропустив вперед себя высокую худощавую драконицу лет сорока, одетую столь же скромно и прагматично, как и я.
— Моя тетушка, леди Арнел, — без лишних слов и выражений представил даму лорд Давернетти.
Леди Арнел, кивнув весьма высокомерно, вместе с тем окинула одобрительным взглядом мое одеяние и произнесла:
— Чай можно не предлагать. Поторопимся.
И вышла, оставив меня под насмешливым взором старшего следователя.
— Решил не портить репутацию будущей невесте, — издевательски сообщил он.
Благодарности и так особой не было, теперь же ее не осталось вовсе.
— Как предусмотрительно с вашей стороны, — с сарказмом ответила я.
Он усмехнулся и открыл дверь, пропуская меня в объятия начинающейся метели.
Карета ехала практически отвесно вверх, и что-то мне подсказывало, что без магии здесь явно не обошлось, но выглядывать в окно я поостереглась.
— Двадцать четыре года, — вдруг произнесла молчавшая до того практически сорок минут леди Арнел.
— Да, — вежливо улыбнувшись, подтвердила я, не став указывать, что в принципе невежливо называть возраст незамужней девушки вслух.
Особенно такой возраст.
Но леди Арнел явно не отличалась деликатностью.
— Я слышала, у вас был жених, — продолжила она, пристально вглядываясь в мое лицо.
— Уже счастливо женат и воспитывает сына, — любезно уведомила я.
Драконица усмехнулась и произнесла:
— Счастливо женат? Сомневаюсь, мисс Ваерти. Искренне сомневаюсь.
Не зная, как реагировать на подобные заявления, корректно ответила:
— Видимо, вы из вежливости пытаетесь подобными сомнениями поддержать мою самооценку? Право, не стоит. Эта история давно покинула и мои мысли, и мое сердце.
Я надеялась, что на этом досадный разговор завершится, но леди Арнел, улыбнувшись крайне пренеприятным образом, спросила:
— И что же вытеснило любимого из вашего сердца, мисс Ваерти?
Подавив растущее раздражение, я заставила себя улыбнуться драконице и сообщила:
— Это была договорная помолвка, леди Арнел. В обществе у девушек моего положения не принято интересоваться предпочтениями и пожеланиями в отношении супружеских союзов.
Мне искренне хотелось, чтобы на этом разговор прекратился, ибо… это было в некоторой степени ложью. Потому как да, не принято, но моим мнением родители поинтересовались, едва семейство Донеров обратилось с предложением. И я сказала «да», замирая от счастья и чувствуя, как мое сердце обретает крылья.
Оно тогда еще не знало, что эти крылья жестоко оборвут… Потому что ложь ранит, да, но убивает только молчание.
— Я вижу, вам неприятны эти воспоминания, — заметила леди Арнел.
— Воспоминания в целом редко бывают приятными, — отстранении ответила я.
— Согласен, — неожиданно поддержал меня лорд Давернетти.
Неожиданность объяснилась в итоге просто — мы прибыли.
Когда полицейская карета остановилась, меня искренне поразило то, что за ее стенками ветра больше не было. Я точно помнила, что выходила из дому в метель, а сейчас вокруг царили тишина и спокойствие, поэтому экипаж я покидала с некоторым напряжением.
И оно лишь усилилось, едва стало понятно, что метель действительно бушует… но за пределами имения Арнелов. Здесь непогоды не было. Она бросалась на незримый купол всей мощью, обрушивалась снежными сугробами, вламывалась иглами мороза и… бессильно опадала, столкнувшись с погодной магией. Магией столь невероятной силы, что заставляла в оцепенении замереть.