– Как… ты… здесь… оказалась?! – простонала магиня, отчаянно прижимающая к носу платок с благовониями.
Медленно поднявшись, я осмотрелась, поражаясь размерам данного сооружения. Тронный зал был огромен. Размеры его терялись в сумраке, но все же были столь существенны, что не приходилось сомневаться – его размеры были рассчитаны на драконов. Драконов в их крылатой форме. Но едва ли нахождение здесь, могло бы понравится любому из них – драконы народ гордый, а трон, недвусмысленно выражающий отношение «правящего рода» к личному достоинству драконов, было унизительным. Более чем унизительным.
И когда-то, я тоже не любила драконов. Сейчас, оглядываясь назад, в прошлое, я понимала, что ненавистью это все же было сложно назвать – я не любила драконов, но едва ли желала им зла.
А эта женщина желала.
Корчась на своем золотом троне, переживая одну волну тошноты за другой, она едва ли была способна дать мне отпор сейчас, а я смотрела на ее руку. Ту, коей она сжимала шелковый платок. На левой руке «государыни» было три кольца, имитирующих когти. Но на правой – колец-когтей было пять. И я узнала эти когти. Сложно было бы не опознать то, что причинило тебе такую боль. И я опознала. Она, эта излишне отягощенная драгоценностями женщина и была той, кто близ источника лорда Гордона контролировал герцога Карио. Она, сжимала в магических тисках мою голову, причиняя невыносимую боль, что заставляла терять концентрацию, способность мыслить и фактически существенно ограничивала мои шансы на выживание. И все же я выжила и обратила ситуацию в свою пользу – теперь плохо было им, тем кто был связан узами Памяти крови и ныне испытывал все «прелести» воздействия запрещенного табуирующего заклинания. Воистину, за использование «Uiolare et frangere morsu» меня следовало бы казнить. Еще мне следовало бы покаяться, сгореть от стыда и терзаться невыносимыми муками совести, но черта была пройдена.
Юной, наивной, добродетельной и доверчивой мисс Анабель Ваерти более не существовало. Она погибла там, в заснеженной пронизанной ледяным ветром ночи, произнеся последнее заклинание для той, кому я могла помочь лишь облегчением боли, и ничем иным.
– Леди Елизавета Карио-Энсан умерла на моих руках… Вы знали об этом? – выпрямившись, и оправив мокрое от фальшивой крови платье, спросила я.
Женщина на троне, попирающем достоинство драконов, закашлялась, не в силах ответить.
– Ржавый дракон Илиас Скайверн, вторгнувшийся в мой дом, благодаря моей лжи был выпущен из тюрьмы, но совершенно без причины покончил с собой путем выстрела, произведенного в висок. Знаете, мы виделись накануне его смерти – он определенно не был похож на человека, замыслившего свести счеты с жизнью! – и я шагнула к трону.
– Стой! – захрипела эта воистину жесточайшая женщина из всех.
– Миссис Томпсон, – продолжила я, – женщина, своими поступками заслужившая приговора за нарушение закона, но смерти она не заслуживала.
И я сделала еще шаг.
– Стой! – захрипела, сотрясаясь та, что судя по всему даже не знала имен тех, кого обрекла на страшную гибель.
– Почти четыре сотни невинных жертв в Вестернадане. Сотни загубленных жизней, сотни детей оставшихся без матерей, сотни родителей лишившихся дочерей, сотни мужей, потерявших смысл жизни.
И еще шаг.
– Ну давай же? – она подняла голову, продемонстрировав искаженное злобой потерявшее всякую человечность лицо. – Еще шаг и ты вступишь на шкуру черного дракона. Думаешь, он здесь для красоты? О нет, глупая ты марионетка Стентона, он здесь для защиты. И любой, кто желает причинить мне вред или убить, вступив на шкуру этого дракона, сгорит синим пламенем!
Я улыбнулась.
– Знаете, – стоя на месте, произнесла я, – мне давно стало ясно, что за всеми этими преступлениями стоит кто-то один.
Миндалевидные глаза женщины приобрели более широко распахнутую форму, позывы рвоты сотрясали ее, но она держала платок у рта, отчаянно боясь с собственным телом, и не желая пропустить ни слова из сказанного мной. Вероятно, она ожидала, что я выдам какую-либо информацию, что может оказаться ей полезна в будущем, ведь в своей безопасности она была уверена. Столь сильно уверена, что это наталкивало на не самые приятные размышления… но я не желала сейчас отвлекаться на них.
– Вам интересно узнать, что вас выдало? – тихий вопрос.
И неуверенный кивок той, что действительно была заинтересована в ответе.
– Жестокость.
Всего одно слово, и женщина на троне лишь подалась вперед, не понимая и не осознавая, но очень явственно желая понять, в чем же, и где она просчиталась. Что стало ошибкой ее идеального плана.
Что ж, я вполне могла позволить себе пояснить:
– Вы маг! – прозвучало почти обвинением, и вызвало у обвиняемой лишь улыбку.
Но я только начала.
– Вы маг старой школы. Жаль лишь, что я никогда не задавалась вопросом, откуда в принципе взялось понятие и суть магии старой школы. И я, и все прочие, восприняли существующий порядок как данность. Но то, что стало именоваться термином «магия старой школы» в наше время, ведь когда-то определенно являлось современной магией. Безумно жестокой, бесчеловечной, безжалостной, достигающей целей любыми средствами и любыми жертвами. Вероятно, это течение магии зародилось где-то на востоке, там где человеческая жизнь стоит столь дешево, что с количеством жертв никто не считается. Но вы оказались чрезмерно бесчеловечны даже для востока, не так ли?
Лицо женщины исказила ярость.
– Ограниченные, узколобые, неспособные мыслить масштабно людишки! – прошипела она.
И я улыбнулась. Моя улыбка не была реакцией на что-то забавное, скорее это было выражением осознания неизбежности принятия решения. Решения столь жестокого, сколь и необходимого.
– Таккария Стивенсон, – тихо произнесла я.
И та, что восседала на троне, вскинула на меня напряженный, обеспокоенный взгляд – это имя она знала. Все иные имена, произнесенные мной, для нее не значили ничего, но именно это имя…
– В какой-то момент вам пришлось вмешаться в это дело лично, не так ли? – поинтересовалась, уже зная ответ.
Криво усмехнувшись, эта исполненная злобой женщина, насмешливо произнесла:
– Глупая кукла Стентона, оказалась не такой уж и глупой. Занятно.
– Да, – была вынуждена признать я. – Весьма занятно. Как впрочем и то, что вы попытались вмешаться, едва вам стало известно, что профессор приступил к исследованию и изучению феномена «Память крови».
Чудовище на троне замерло, беззвучно переживая новый приступ тошноты.
– Это очень странно, вы не находите? – продолжила я. – «Память крови» – явление, в теории, присущее лишь драконам. Причем, насколько мне удалось выяснить, исключительно Ржавым драконам. Но вот что действительно забавно – именно Ржавые драконы предприняли все возможные меры, чтобы их потомки утратили эту самую кровную память. Интересно, почему? Не от того ли, что родители, как и все нормальные родители, а не личности вроде подконтрольного вам герцога Карио, пытались защитить своих детей?
Она молчала, потрясенно взирая на меня и не в силах выдавить ни слова.
Что ж, этим она лишь подтвердила мою теорию.
– «Память крови» была создана искусственно! – уверенно заключила я.
Она едва не обронила свой платок, но тот зацепился за один из золотых «когтей» и жалко повис.
– Ранее, – продолжила я, все с той же горькой улыбкой, но я не могла более держать эту горечь в себе, – я полагала, что «Память крови» один из естественных этапов эволюции, отголосок мер, позволяющих выжить. Что-то сродни человеческому страху во время наступления сумерек, или же страху порожденному глубокой мутной непроглядной водой. Но в ситуации с Бетсалин вы выдали себя. «Память крови» – это инструмент. Инструмент, позволяющий вам контролировать Ржавых драконов. По счастью не всех, но переживших трагедию, испытавших горе утраты, оказавшихся наиболее уязвимыми. Вы наносили удар по самым слабым. Неимоверная жестокость и абсолютная беспринципность.
Женщина перехватила свой шелковый, сверкающий золотой вышивкой платок, поднесла к лицу и с чеканной ненавистью произнесла:
– Я знала. С первого взгляда, с первой секунды я знала, что с тобой будут проблемы. Мисс Анабель Ваерти, такая неприметная с виду, столь наивная, восторженно взирающая на мир сквозь розовые очки, и доверчивая сверх меры. Но ты видела то, чего другие не замечали. В этом была твоя опасность. И все же – тебя использовали. Использовал тот, кому ты так доверяла. Он лишил тебя семьи. Он разрушил твою репутацию, что так значимо для вас, жалких людишек, он…
– К слову о людишках, – перебила ее речь, не особо интересуясь ее мнением по поводу случившегося со мной, – профессор Стентон отличался от стандартных магов тем, что многое из созданных заклинаний, зелий и даже ядов использовал на себе. Вы – определенно человек, то есть так же относитесь к столь презираемым вам «людишкам», но вместе с тем реагируете на мое присутствие абсолютно идентично остальным носителям памяти, крови, силы и знаний Зверя. Таким образом, смею уверенно предположить, что в ваших венах частично течет кровь Ржавых драконов, не так ли?
И платок она все же выронила.
– Вы совершено правы, – продолжила я, – вся эта ситуация и правда крайне занятна. Ведь вашей великой целью было, цитирую: «оставить этих доисторических ящеров в их доисторических легендах». Но для того, чтобы достигнуть этого, вы, как и всегда, пошли на любые способы, и одним из них стало «немножко оказаться драконом».
– Максимально эффективный способ достижения цели! – прошипела та, с определением расы которой теперь имелись существенные трудности. – Минусы, несомненно, имеются, но плюсы перекрывают любые потери. Да, я уже довольно давно Rufusdraco. И лишь с недавних пор полноценный Зверь. Это было непросто. Полагаю тебе, как ученому, было бы крайне интересно исследовать данный процесс, но… глупая самоуверенная наивная девочка, ты всего лишь слабый человеческий маг с излишней самоуверенностью, завидной везучестью и несомненной находчивостью. Я же – Зверь! И мне удалось достигнуть полноценной мужской особи Зверя, а не жалкой женской версии. И все это время, пока ты разглагольствовала, теряя драгоценные минуты на самолюбование и поиск подтверждения твоих теорий, я боролась с твоим табуирующим заклинанием. «Uiolareet frangere morsu», не так ли?