Домоправительница ответила не сразу. Расположив кувшин на столике, она постояла, припоминая события того дня, и наконец проговорила:
– Леди Арнел. Матушка лорда Адриана Арнела.
Я с некоторым торжеством посмотрела на лорда Давернетти и задала еще один вопрос экономке:
– Прошу прощения за вопрос, миссис МакАверт, но не могли бы вы мне сообщить, почему именно леди Арнел взяла на себя столь оригинальные хлопоты? Насколько я знаю, обыкновенно это входит в круг обязанностей личной горничной леди, вступающей в брак.
Оправив черное платье, а затем и белые манжеты на рукавах, миссис МакАверт посмотрела на меня и сказала:
– Ваша правда, мисс Ваерти. Это действительно обыкновенно задача личной горничной, но старая леди Арнел пришла в некоторое замешательство, едва стало известно, что ни о каком украшении брачного ложа столь бесстыдно настаивающая на этом леди Энсан и не помышляла. Это… в некоторой степени показалось нам возмутительным. И потому леди Арнел взяла заботу о столь интимном моменте на себя, сделав заказ в цветочной лавке. И раз уж миссис Тодс предстояло украсить спальню, ей же поручили подготовить молодую к… ночи. Простите, вероятно, мне не следует вам говорить все это, я понимаю, что цербер вашей нравственности в данный момент нас не слышит, но, судя по взгляду миссис Макстон, едва я покину полог беззвучности, меня ждет очередное моральное наставление. У вас еще есть ко мне вопросы?
– Да, – кивнула я, – всего один вопрос. Горничная леди Энсан. Как она отреагировала на то, что не последует за своей госпожой в охотничий домик?
Поправив строгую прическу, миссис МакАверт ответила:
– Мисс Нети отреагировала негативно, но ее негодование осталось проигнорированным самой леди Энсан. Оставить горничную в поместье было ее решением. Что-нибудь еще?
Я отрицательно покачала головой.
Но едва миссис МакАверт повернулась, чтобы покинуть зону, отрезанную от всего подземелья пологом беззвучия, я попросила:
– Не оставляйте нас с миссис Макстон, пожалуйста.
Женщина со стальным, казалось, характером приняла мою робкую, почти детскую просьбу с неожиданной для нее благосклонностью и заверила:
– Я непременно дождусь завершения вашей беседы с лордом Давернетти, моя дорогая.
– Спасибо, – поблагодарила я.
И экономка Арнелов, чинно миновав полог тишины, вернулась к миссис Макстон и села рядом.
Лорд Давернетти, дождавшись ее ухода, посмотрел на меня и прямо спросил:
– Ваши выводы, Анабель?
Я промолчала, с вызовом глядя на лорда старшего следователя. Дракон скривился, раздраженно вздохнул и тоном ученика семинарии, цитирующего наинуднейший трактат в своей жизни, произнес:
– Хорошо. Ваши выводы, мисс Ваерти?
– Ну вот, можете же быть любезным, когда потребуется, – не удержалась от шпильки я.
Но далее уже было не до взаимных упреков, и я озвучила собственные выводы:
– Итак, леди Елизавета Карио-Энсан прибывает в Вестернадан, дабы заключить помолвку, целью которой для лорда Карио было, вероятно, проникновение на территорию Железной Горы в своем статусе, потому как в статусе простого шпиона он, вероятно, бывал в Вестернадане не раз, и даже не два… Впрочем, опустим этот момент и вернемся к юной Елизавете. Учитывая то хладнокровие, с которым убивали ее сестры, уровень их мастерства и знаний, можно не сомневаться, что сама леди Елизавета также обладала способностями. Что-то мне подсказывает, что следы ржавчины, ведущие к склепу рода Арнел, оставила именно она.
– Откуда такая уверенность? – холодно спросил лорд Давернетти.
– Это не уверенность, это всего лишь догадка, – парировала я, – но будем откровенны – за четыре года пребывания в Вестернадане ни сам герцог Карио, ни его внебрачные дочери следов не оставляли нигде.
Старший следователь с шумом выдохнул, вновь налил себе имбирного напитка, сделал глоток и практически потребовал:
– Продолжайте.
Продолжение едва ли обещало быть для меня приятным, но я продолжила:
– Вы сказали, что Елизавета была влюблена в лорда Арнела. Вы убеждены в этом?
Помолчав, Давернетти кивнул и сообщил:
– Это было очевидно, мисс Ваерти. Влюбленные девушки светятся, Елизавета светилась, взгляд ее всегда был направлен на Адриана, и казалось, что, будь ее воля, она бы растворилась в своей любви без остатка.
Печально осознавать, но:
– Видимо, именно это она и сделала.
Вопросительно изогнутая бровь и требование:
– Продолжайте!
Разведя руками, недвусмысленно дала понять, что я и так продолжаю, и вернулась к собственной теории:
– Елизавета была влюблена. Влюблена, по вашим словам, самозабвенно и неистово. И вместе с тем она была дочерью герцога Карио. Могла ли она не знать о планах отца? Сомневаюсь. Вероятно, она имела крайне поверхностное знание о собственных способностях, а потому лишь попыталась проникнуть в склеп Арнелов, но заметив, что оставляет следы, стремительно ретировалась. Впрочем, и это не столь важно, главное – Елизавета знала о планах своего отца и сестер. Знала, не могла не знать. Но вот она появляется в Вестернадане, знакомится с лордом Арнелом и влюбляется. Скажите мне, лорд Давернетти, на что пойдет искренне любящая девушка ради спасения того, кого любит?
Стакан, который держал полицейский, рухнул на пол, разлетаясь на осколки, и дракон эхом ото– звался:
– На все.
Ужасное понимание сделало его лицо бледным, заострив хищный внушительный нос, обозначило темные круги под глазами.
– Леди Энсан не собиралась проводить ночь в постели с лордом Арнелом, – убежденно произнесла я. – Ее целью было спасти любимого.
Тяжелый взгляд полицейского выражал целый сонм чувств и эмоций, а также вопросов, главным из которых стал:
– Если леди Елизавета не знала о том, какой эффект оказывает на железо, то как она могла знать ритуал… процедуру… протокол проведения оборота? – Каждое из слов давалось старшему следователю тяжело, более чем тяжело.
И я не сразу поняла причину.
Ее в принципе сложно было понять, но… существовало страшное «но». Если моя теория была верна, то леди Энсан в ту ночь убил именно Арнел.
И единственным хорошим моментом в этом было то, что я никаких стаканов не держала, иначе, боюсь, этот каменный пол усеяли бы дополнительные осколки.
– Анабель, – очень тихо сказал лорд Давернетти.
И я даже не стала его поправлять, оглушенная, как и он, чудовищной мыслью. Гораздо более потрясенная, чем он, ведь, в отличие от полицейского, я присутствовала в момент гибели прекрасной юной девушки в изумительном белоснежном платье, на котором расцветал кровью алый цветок смерти. Я все это видела, и я же слышала сказанное ею: «Зверь… Зверь проснулся… Зверь… бегите…»
Была ли вина в ее словах? Я сейчас отчаянно пыталась вспомнить это. Имелся ли хоть отголосок вины в искаженном болью голосе?
– Мне сложно… делать выводы, – тихо ответила дракону.
Давернетти отвернулся, глядя в стену с какой-то дикой тоской и болью, затем едва слышно произнес:
– С вашим появлением в этом городе появилось ощущение, словно в воздухе пахнет весной… И то, что вы сделали для Адриана… Для него невыносимым грузом было полагать, что именно он является убийцей всех этих девушек. И тут вы. Как последний подарок Стентона, сделанный нам с того света. Даже не подарок – огромный дар. И вы опровергаете вину Адриана. Он ведь начал жить, Анабель, лишь когда вы доказали, что его причастность к убийствам являлась только косвенной. Несомненно, ни он, ни я никогда не забудем тех, кого не сумели спасти, тех, кого пришлось хоронить, тех, кто был убит. Это останется болью в нашей душе, камнем в груди, но…
Он умолк на мгновение и, все так же не глядя на меня, выдохнул:
– Но я не знаю, как скажу брату о том, что кровь леди Энсан на его руках.
И на этом с эмоциями было покончено.
Лорд Давернетти резко выдохнул, повернулся ко мне, закинул ногу на ногу и спросил:
– Все же вы полагаете, леди Елизавета, которая доподлинно не ведала даже о том, что способна оставлять следы на железе, знала о технике проведения ритуала пробуждения зверя?
– Дракона, – поправила я.
Полицейский вновь вскинул бровь, даже не понимая, насколько пугает меня столь подчеркнутой демонстрацией самоуверенности. Увы, я сказала чистую правду – страх остался. Даже при всем понимании моих собственных способностей.
И я невольно посмотрела на домоправительниц – обе экономки ответственно сидели на страже моей нравственности, а еще они были рядом, особенно миссис Макстон… Ох, мне бы не помешала сейчас чашечка чаю. Успокоительного, с мятой и вербеной, или бодрящего, с цитрусовым привкусом.
– Профессор Стентон был не единственным ученым, к которому обратился со своей «проблемой» герцог Карио. – Я вновь начала разглаживать складки на платье, это немного успокаивало. – Помимо нас работало еще несколько групп. Плюс, вероятно, сам герцог Карио и… его дочери. Понимаете, пробуждение инстинктов и формы зверя в оборотнях…
И тут я осеклась.
Я осеклась!
Подняла потрясенный взгляд на лорда Давернетти и голосом, сиплым до хрипоты, спросила:
– Вы помните вид и размер лорда Арнела, когда он перекинулся в дракона?
Старший следователь посмотрел на меня с некоторым недоумением.
– Дракон… – у меня голос срывался, – у дракона пять когтей на лапе! Пять! А рваная рана от шеи до низа живота леди Энсан была нанесена чем-то одним!
В сильном нервном волнении я поднялась, шагая из стороны в сторону и припоминая иллюстрацию, продемонстрированную мне профессором Наруа. Почему я в тот момент ни на секунду не подумала об уже схваченной виверне? Я видела виверну женского пола, и у нее не было никаких шипов на хвосте. Был хвост. Змеиный хвост. Никаких костяных наростов, способных нанести повреждения, подобные тому, что наносит меч, полоснувший по телу. Но вот у виверн мужского пола было совершенно иное строение тела!
Остановившись, я развернулась к лорду Давернетти, напряженно следящему за каждым моим шагом, и спросила: