– Что, несомненно, ранило его как человека, преданного магии и являющегося поистине энтузиастом своего дела, – мрачно произнес профессор Наруа.
– Увы, – согласился мистер Оннер. – И в одну из ночей из порта вышла «Черная шхуна».
Помолчав некоторое время, наш бывший пират продолжил:
– Оглядываясь назад, я понимаю, что лишь единственная вещь на тот момент остановила правительственное решение полностью уничтожить береговое братство – констебль Давер… – Мистер Оннер вдруг как-то напрягся, сел ровнее, посмотрел в тарелку перед собой и, словно не веря в сказанное, договорил: – Констебль Давернетти.
За столом воцарилось совершеннейшее молчание.
– А вот имени не припомню, – продолжил мистер Оннер. – Я, как уже сказал, был еще молокососом, по меркам братства, и на совет всех капитанов и их помощников допущен не был, так что говорить могу лишь о том, что услышал позднее, когда по тавернам слух прошел. Говаривали, молодой констебль задал только один вопрос: «Нападение на данные корабли было для вас рентабельно?» – и получил честный ответ. И вот после этого облавы прекратились, а констебль занялся вплотную военно-морским гарнизоном. «Черную шхуну» нашли через несколько дней, и она была бело-голубой, как и любой военный корабль империи. Белые паруса, голубая корма, только вот экипаж на ней был тощий и дерганый. И констеблю немного магии потребовалось, чтобы увидеть, что в действительности на ней происходило, когда… никто ничего не помнил.
Я была шокирована до глубины души. Я была шокирована настолько, что едва ли могла дышать. Мой цветок, что отстраненно рисовала, давно был перечеркнут несколькими нервными рваными линиями, а моя душа пребывала в смятении, в отличие от разума.
Разум ученого просто провел логическую параллель – лорд Давернетти, если именно он и был тем констеблем, вероятно, именно по этой причине до последнего не верил в то, что убийцей является лорд Арнел. Он уже сталкивался с ситуацией, когда виновник, казалось бы, был очевиден, но разгадка крылась глубже…
– Эти люди, эти… – попыталась сказать я.
– Моряки? – правильно понял меня мистер Оннер. – Не помнили ни о чем. Время от времени шхуна плавала вдоль побережья, пока мистер Сейнвор «изучал флору и фауну», и это было единственным, что моряки знали. О том, как убивали по приказу мага, о том, как нападали на корабли, не помнили ничего. Абсолютно. Потом, спустя какое-то время, портовые шлю…
– Мистер Оннер!
– Прошу прощения, миссис Макстон. Женщины портовые, мисс Ваерти, вспоминали, что моряки эти по ночам просыпались с воплями, кошмары их терзали. Еще пили они много в увольнительных. Мясо есть не могли, особенно если сырое видели или кусками, – воротило их. Но это все потом уж вспомнилось, что-то, может, и приписали, кто тут разберет.
Все, что мне сейчас хотелось спросить, – это «зачем». Просто зачем? Ради чего? В чем был смысл?
И на мой невысказанный вопрос как-то подавленно очень ответил профессор Наруа:
– Он желал молодости.
Мы все посмотрели на мага, а тот, тяжело вздохнув, пояснил:
– Научные писания порой… без должного уровня знаний можно трактовать совершенно иначе. Он желал молодости. Вероятно, в трудах лорда Хавендиша он нашел упоминание о том, что можно продлевать свою жизнь за счет юных особ твоего пола. Формулировка довольно расплывчатая, и для тех, кто не ведает нюансов, она, боюсь, может иметь разное понимание. Мне встречались те, кто искренне считал, что, съев сердце своего врага, можно обрести его силу. Возможно, мистер Сейнвор счел это разумным и действенным, а потому выбирал те корабли, на которых было много юных сердец. Дамы, прошу прощения, боюсь, я окончательно испортил вам аппетит.
– А вы это умеете, портить все! – высказалась миссис Максон.
Но в ее язвительном замечании было столько же растерянности, как, собственно, и у нас всех.
– И получается, остальных кромсали, чтобы никто ничего не понял? – задумчиво произнес мистер Илнер.
– Получается, что так, – согласился с его мнением профессор Наруа.
– Ох, мистер Оннер, как хорошо, что ушли вы оттудова! – воскликнула Бетси.
Бывший пират лишь усмехнулся, покачал головой и сказал:
– Милая Бетси, нет зверя страшнее, чем человек.
– Есть, – не согласилась я, – драконы. А конкретно – Ржавые драконы.
– Да, возвращаемся к нашим убийствам, – согласился мистер Уоллан. – И, мисс Ваерти, помнится, вас искренне удивлял тот факт, что в записных книгах миссис Томпсон указаны лишь имена девочек, в то время как младенцы мужского полу даже не брались в расчет. Не оттого ли, что они едва ли доживали до своего двадцатилетия?
Грустно кивнув, не могла не заметить:
– Мистер Уоллан, вы весьма проницательны и, возможно, правы.
Дворецкий склонил голову, с достоинством, свойственным его профессии, принимая комплимент.
Я же, вновь увереннее взяв перо, вернулась к разговору:
– Мистер Оннер, благодарю вас за содержательный рассказ. Что ж, если тем констеблем из столицы был именно лорд Давернетти, это объясняет причины, по которым он до последнего не желал верить в причастность родственника к убийствам. Как, впрочем, и мотивацию его некоторых поступков…
Кроме таких, как, к примеру, наглое, непристойное вторжение в мою спальню и наложение приворота, который еще только предстояло снять! Но это было не тем, о чем сейчас следовало думать.
– Итак, – продолжила я, – исходя из рассказа мистера Оннера, от которого, и я имею в виду рассказ, кровь воистину стынет в жилах, мы можем сделать предположение, что обе внебрачные дочери герцога Карио либо работают в полиции, что крайне сомнительно, либо имеют своего человека… а может, и дракона, приближенного к лорду Давернетти, и потому в те ночи, когда лорд Арнел гарантированно был заперт, никого не убивали.
– Ппочему? – взволнованно спросила Бетси.
Пришлось пояснить:
– Мистер Сейнвор был гарнизонным магом, а значит, ему было прекрасно известно, когда из гарнизона на рейды в поиске «Черной шхуны» отправлялись корабли империи. Боюсь, в нынешней ситуации происходило что-то подобное – кто-то был прекрасно осведомлен о работе полиции и месте нахождения лорда Арнела.
Эту информацию все выслушали молча, после чего также молча обдумали.
– Давернетти пройдоха, рано или поздно до всего додумается, – усмехнулся мистер Илнер. – Вот как представлю себе рожи наших убийц…
– Избави бог! Они не наши и, надеюсь, нашими никогда не станут! – возмутилась миссис Макстон.
– А то, – хмыкнула Бетси, – небось леди себе все ногти пообгрызали!
Невольно посмотрела на свои собственные, подумала о том, что нервничать следует меньше.
– Так, значит, дочурки не справились, – произнес в задумчивости профессор Наруа, – и отчитались о провале папочке. Вот с чего вся эта история с помолвкой.
– Вероятно, вы правы. – Я вновь начала рисовать цветок – розу.
Розу, с которой капали кровавые капли.
– Исходя из того, что поведал генерал ОрКолин, герцог Карио уделял время и внимание всем своим дочерям. Но если Эмбер и Лауру он обучал как магов, более того, занимался с ними фехтованием, брал на охоту и тренировал, то законнорожденная Елизавета Карио-Энсан, вероятно, обладала знаниями лишь в теории. Отец держал ее в курсе предстоящего, но не более. А потом…
С моей нарисованной розы упала еще одна капелька крови…
– Влюбилась она в лорда Арнела, – просто сказала Бетси то, что я проговорить не смогла, – ох и влюбилась. Прямо с первого взгляда. Как увидела, так больше ни на кого и не смотрела. Земли под ногами не видела. Вообще слов не слышала. А в первую ночь не спала. И Кейт, горничная ее, мне по секрету рассказывала, что сидела леди перед зеркалом и улыбалась. А чуть заря занялась, она, так и не спавши, подскочила и все наряды перемеряла, прически меняла. Шесть часов только к завтраку готовилась, так хотела красивой быть.
Все посмотрели на меня. Я… с удовольствием продолжила бы рисовать розу далее, но, боюсь, молчанием в данном случае я бы выдала несколько больше, чем хотелось бы, а потому пришлось признать:
– Бетси права. Леди Елизавета действительно влюбилась.
Интересно, каким она увидела его? Сдержанным, учтивым, галантным? Вероятно, так. В вежливого, сдержанного, галантного, исполненного внутреннего достоинства и благородства лорда Арнела действительно можно было бы влюбиться без оглядки. Еще в него можно было бы влюбиться, увидев полуобнаженным на полу в центре круга из свечей, когда один взгляд дракона был неприличнее тысячи слов. А еще его можно было бы полюбить за то прикосновение к ладони, когда он, спасая и меня, и сестру Марису, прошел в спальню монахини, уничтожая огненный вихрь.
Его действительно можно было бы полюбить… но я никогда не совершу такой ошибки.
– Рассматривая события в ретроспективе, – отстраненно продолжила, – можно прийти к следующему выводу – леди Елизавета Карио-Энсан решила спасти возлюбленного.
– Вот, сразу видно, умная девушка, если спасать, так будущего мужа, а не то что вы – чуть всю душеньку за этого нелюдя не отдали, – поучительно заметила миссис Макстон.
Никак не став комментировать ее высказывание, я вернулась к повествованию:
– Леди Елизавета Карио-Энсан у будущего супруга попросила всего один подарок к помолвке – провести время от полудня до заката наедине.
– О Господи! Какое бесстыдство! – воскликнула моя экономка.
Я и на сей раз никак не прокомментировала восклицание, лишь напомнила:
– Едва ли леди интересовал интимный акт, миссис Макстон.
– Мисс Ваерти! – негодующе произнесла она.
Однако я действительно уже давно не дитя, да и… какое отношение ко всему этому имеет мое мнение? Никакого. А потому я продолжила:
– Леди Энсан определенно знала о происходящем. Также она знала, что ее сестры уже более четырех лет старательно подводят лорда Арнела к грани, за которой простирается лишь бездонная пропасть, а потому, вероятно, попыталась сделать то, что, собственно, сделала я: остановить неосознанную трансформацию дракона и перевести ее на уровень трансформации осознанной.