Но за четыре года в Вестернадане было убито около четырехсот девушек.
А теперь я вижу уровень магии в четыре сотни делений!
И первое и второе было невероятным по сути. Впрочем, пугало не это, пугало совпадение в количестве. Почти четыреста убитых – уровень магии в четыреста делений…
И мне стало дурно от мысли, что за каждым делением на шкале силы стоит смерть очередной девушки. Четыре года, четыреста смертей, четыре сотни делений в магическом уровне… Какой ужас!
– Анабель, – опустился до недопустимого уже лорд Арнел.
– Я вас слышу, – ответила, стараясь успокоиться.
– Вы уверены в этом? – язвительно спросил дракон.
– Не особо, – внезапно поняла, что с трудом дышу.
Я ощущала, как похолодели мои ладони, и вместе с тем ни на миг, ни на единую секунду я не выпустила заклинания «Metamorph», прикрывающего моих соучастников уже даже не преступления, скорее правого дела, и в то же время пыталась понять – число 4, что с ним не так? В доме профессора Стентона это число почти всегда было под запретом, так, к примеру, у нас не было четвертой комнаты, а если ужин накрывался на четыре персоны, то к ним всегда добавлялась пятая тарелка, остающаяся невостребованной, но все же неизменно водружаемая на стол. Более того, с моим появлением в доме была отпущена вторая горничная, это не было большой потерей в тот момент, девушка прослужила в доме профессора лишь несколько месяцев, но в день моего заселения она была отправлена в Вестернадан по какой-то странной причине, звучавшей как «не стоит в одном доме селить четырех женщин».
Удивительно, но на многие вещи мы едва ли обращаем внимание, мы не придаем им значения, мы… мы знали о нелюбви профессора Стентона к числу «четыре», но никогда не задумывались об этом, считая лишь прихотью дракона или каким-то присущим профессору суеверием. Но вот сейчас я вдруг подумала вот о чем – столичный дом профессора состоял из трех этажей – двух наземных и одного подземного. То же можно сказать о доме в Городе Драконов. А вот поместье Арнелов имело три наземных этажа и… два подземных. Вновь попытка избежать цифры «четыре»?!
– Анабель, вы побледнели, – заметил лорд Арнел.
Немудрено было побледнеть в подобной ситуации. Четыре года, четыре сотни делений силы, четыреста девушек… Четыреста ли? Я вдруг поняла, что, возможно, их было не четыреста, а триста девяносто девять, потому как убийство последней мы предотвратили, а убийство леди Елизаветы Энсан-Карио, судя по всему, ритуальным не было… Да, оно произошло почти в идеальном месте, если вспомнить карту, нарисованную мистером Илнером, но все же – если учесть, что все убийства совершали сестры Энсан, возникают вполне очевидные сомнения в том, что именно они убили собственную сестру. Мое страшное предположение, мою догадку подтверждала и попытка убийства Арианы Арнел, которую нам удалось спасти… И если я права, если на миг представить, что я права… нас ждет еще, как минимум, одно убийство. Даже при условии, что одна из незаконнорожденных сестер Энсан в данный момент схвачена.
– Виверна, – произнесла я, вновь посмотрев на дракона, – ее удалось допросить?
Дракон, несколько помедлив с ответом, произнес наконец:
– Нет.
– Но вы же допрашивали! – воскликнула я, вспомнив о том ужасном вопле, что разнес все стекла в центре города.
– Предпринял попытку, – нехотя признал лорд Арнел, – но любое ментальное вмешательство запускает механизм самоуничтожения. Мы не ожидали этого, учитывая… что заклинание было наложено самим герцогом Карио, который…
– Является ее отцом, – заключила я, продемонстрировав, что мне об этом прекрасно известно.
Несколько секунд я размышляла над ситуацией, задумчиво глядя на лорда Арнела, и…
Идея пришла внезапно.
– Пообщайтесь с ней, – предложила я. – Без попыток ментального вмешательства, без спеси и надменности, без угроз и пыток. Проявите галантность, предупредительность и все то, что вы превосходно умеете. Учитывая количество уже влюбленных в вас девушек, полагаю, результат не заставит себя ждать.
– Результат? – Дракон вопросительно изогнул бровь. – Какой конкретно результат вы имеете в виду, мисс Ваерти?
Я пожала плечами и невозмутимо ответила:
– Любой. Главное – результат. Знаете, профессор Стентон всегда говорил: «Любой провал – это в первую очередь результат». Так что…
Я не договорила. Остановило нечто, нечто в глазах дракона, нечто, что бесконечно изумило меня, и я не сразу поняла, почему осеклась на полуслове. Не сразу, но… я догадалась.
Лорд Арнел испытывал ко мне жалость. Именно жалость, но мне совершенно непонятны были ее причины. Непонятны и неприятны, но это заставило сердце сжаться от ощущения предстоящей боли. Так уличный пес сжимается, стоит кому-то вскинуть руку. И возможно, в этой руке нет ни камня, ни палки, но собака инстинктивно сжимается, вот и я… я заставила себя вспомнить, что я не собака.
И вполне успешно ощущала себя человеком, ровно до слов лорда Арнела:
– Анабель, снимите с меня табуирующее заклинание. Сейчас.
Таким тоном собаке приказывают «Лежать», ну, или «Принеси палку», можно было бы подобрать еще множество аналогий, но какой смысл? Передо мной стоял дракон с уровнем силы, зашкаливающим за отметку четыре сотни, при том, что мой состоял всего лишь из убогой шестерки. Казалось бы – исход противостояния предрешен, но…
– Знаете, в чем ваша проблема, лорд Арнел? – поинтересовалась я, одновременно ощутив мягкое касание заклинания «Metamorph», призванного профессором Наруа, и мгновенно отпуская собственное.
И зная способность боевого мага удерживать защитное заклинание, я понимала, что мне следует заканчивать этот разговор, и поторопиться.
Но лорд Арнел неожиданно тихо произнес:
– Не уверен. Однако я точно знаю, в чем ваша проблема, Анабель.
– Да? – улыбку я не сдержала и не менее язвительно поинтересовалась: – И в чем же?
Я ожидала, что услышу нечто нелицеприятное и в целом личностно-характеризующее, но дракон удивил, произнеся всего одну фразу:
– Во мне.
В следующее мгновение заклинание профессора Наруа было сметено волной чистой силы!
Не глядя, не напрягаясь, вообще его не замечая особо, а затем, попирая этику, мораль, пыль и «Uiolare et frangere morsu», дракон шагнул ко мне, преодолев крайне узкое пространство тайного хода, и мы с ним пришли к крайне неутешительным выводам:
– Вы крохотная, – произнес лорд Арнел, обнаруживший, что покушаться на мою честь, прижав меня же к стене, крайне неудобно.
– Вы уничтожили мое табуирующее заклинание! – прошипела я, испытывая не испуг, а крайне болезненное поражение.
Впрочем, как действительно говаривал профессор Стентон, результат – это всегда результат, пусть даже и отрицательный. А потому подбородок я гордо вздернула сама, прежде чем лорд Арнел силой заставил меня сделать это.
Наши взгляды встретились.
И это… каким-то непонятным мне образом вдруг совершенно изменило картину происходящего в моем сознании. И если, едва лорд Арнел стиснул меня в стальных объятиях, я восприняла это как насилие, то вот так, глядя в его темные глаза и ощущая его прикосновения, я вдруг поняла – это не принуждение, меня лишь обнимают. Весьма бережно, крайне осторожно, крепко обхватив одной рукой за талию, в то время как вторая двинулась по моей щеке в нежном, полном трепетной ласки касании. И я почти не дышала, когда его пальцы заправили выбившуюся прядь за ухо, когда коснулись шеи, когда дракон посмотрел на мои губы так, что дышать я перестала вовсе, а затем вновь взглянул в мои глаза.
И я поняла, что тону в его взгляде, бесповоротно тону, окончательно и основательно.
Именно там и тогда я поняла, что больше никогда не увижу этого дракона таким, как прежде. Даже зная обо всех его пороках, надменности, несдержанности, ошибках и… родственниках.
Любовь или есть, или ее нет…
Моя обрушилась на меня сходом снежной лавины с гор. Сбила с ног. Уничтожила. Растерзала и погребла под собой. Моя любовь… ее не должно было бы быть, для нее не было места в этом продуваемом насквозь ледяными ветрами городе …
– Анабель, – лорд Арнел смотрел в мои глаза, и меня бы утешило, если бы он победно взирал с гордостью опытного ловеласа, но нет… он казался совершенно искренним.
И оставался таким, когда произнес:
– Я люблю вас.
Признание, от которого мое сердце перестало биться.
И на один краткий миг невозможное вдруг показалось возможным. Видимо, опьянение окончательно охватило меня, накатывая теплой волной и окутывая призрачным сиянием. Одним сиянием на двоих. И это невероятное свечение изменило черты сурового лица дракона, сделало мягче, ближе, человечнее…
Как в сказке…
Как в удивительной сказке. Как в одном из тех волшебных рассказов, что нянюшка читала мне перед Рождеством. Как в мечтах и фантазиях, которым совершенно не было места на земле.
И я закрыла глаза, отгораживаясь от этой ситуации, от собственных чувств, от волшебства момента и… от этого мужчины.
Последний раз отголоском где-то в глубине души прозвучало тихое, почти невесомое «Я люблю вас». Прозвучало и… исчезло, сменившись первым ударом возвращающегося в реальность сердца.
Мои ладони, в защитном жесте прижавшиеся к его груди, едва дракон обнял меня, безвольно соскользнули вниз. А свечение – оно потускнело, едва я вновь открыла глаза и подняла взгляд на лорда Арнела.
Мне потребовалось несколько мгновений, несколько долгих мгновений, чтобы заставить себя вспомнить о реальном положении дел.
А реальность была такова:
– Менее десяти минут назад вы сделали совершенно иное признание, лорд Арнел. Вам напомнить его содержание?
Определенно пораженный моей реакцией, дракон холодно произнес:
– Не стоит, у меня великолепная память.
Что ж, в таком случае я не видела смысла продолжать данный разговор.
О чем и сообщила:
– Я полагаю, что искренни вы были именно во время первого признания, и только.
Дракон как-то странно улыбнулся и негромко спросил: