Не позаботилась. Безумно испугавшись за мистера Уоллана, я сбежала вниз босиком и поняла это, лишь наступив на снег. Зато обо мне позаботился Арнел – я вспомнила о том, как в стылой гостиной вспыхнул огонь в камине. Я совершенно не придала значения этому тогда и даже не подумала о том, что драконам тепла не требуется вовсе.
– Когда я вошел следом за вами, я ненавидел себя так, как никогда до этого. Постарайтесь меня понять – в ту ночь из-за меня погибла прекрасная девушка, к которой я все же питал некоторые чувства, но вот я увидел вас, женщину, которую небезосновательно считал беспринципной и распущенной особой, и мое сердце начало биться чаще. А желание обнять вас мгновенно стало навязчивой, фанатичной потребностью. И за подобные желания и мысли, я готов был разорвать себя голыми руками. Испытать чувства к падшей женщине? Немыслимо!
Взгляд дракона скользнул по моему лицу, на миг задержался на губах, а после он снова посмотрел в мои глаза:
– Анабель, вы стали для меня самым невероятным потрясением за всю мою жизнь. Каждый ваш шаг. Каждое слово. Каждое действие. Загадка, медленно, по крупицам, превращающаяся в невероятную истину. Как много дурного я думал о вас, как же сильно я сожалею о каждом из своих помыслов. Все оказалось вовсе не тем, чем казалось вначале. Мы с Кристианом были убеждены в том, что вы подлая, циничная, расчетливая… пусть будет женщина, обманувшая и уничтожившая одного из величайших ученых современности. Мы ожидали лжи, коварства, удара в спину или хотя бы попытки соблазнить меня, все же, согласитесь, я более привлекателен в роли покровителя, чем Стентон, но… все оказалось не так. Никто не обманывал дракона – лгал он. И никто не грабил Стентона, это дракон весьма умело и жестоко скрывал ото всех свое главное сокровище.
В этот момент я, боюсь, не понимала уже ничего.
И Арнел любезно пояснил:
– Вас, Анабель. Стентон скрывал вас. И был абсолютно прав.
Несколько долгих секунд дракон смотрел в мои глаза, затем произнес:
– Из всех драконов в Вестернадане действительно защитить вас способен только я.
Я судорожно вздохнула, собираясь возразить, но Арнел перебил ледяным:
– У вас нет выбора, Анабель. И в отличие от профессора Стентона я не буду предоставлять вам шанс поверить в иллюзию наличия этого выбора. Я не Стентон, мне не нужны ваши способности, мне нужны вы.
Абсурд… абсурд и снова абсурд.
Немыслимо…
Невозможно…
Неприлично…
Неподобающе…
Слова – каждое как яркая вспышка в моем сознании. И для меня это было уже слишком, все слишком. Я считала себя умной и взрослой, но вот я сижу здесь, и мне так хочется, чтобы вошла миссис Макстон и все вернулось на уровень пристойности или же прекратилось. Я не могу так больше.
Но стоящий на одном колене передо мной дракон властно берет в плен обе ладони, тепло его рук согревает и пугает одновременно, за окном воет ледяной ветер, одиноко и страшно, а я просто хочу, чтобы все это закончилось. Просто закончилось.
– Анабель, обойдемся без слез! – жестко произнес Арнел.
И в этом он был прав – для слез действительно сейчас было не время. Оно наступит позже. Когда я разберусь с этой проблемой и сожму в своих ладонях чашку с теплым чаем, когда мне не будет страшно, когда мысли о профессоре Стентоне покинут окончательно. Но сейчас… сейчас мне нужны были все мои силы, чтобы задать прямой вопрос:
– И что же вы намерены делать, лорд Арнел?
Дракон ответил не сразу. Некоторое время взирал на меня, чуть сузив глаза, словно пытался понять, о чем я сейчас думаю. Затем все же произнес:
– Мне известно о ваших чувствах, я вынужден напомнить вам об этом в очередной раз. И все же повторюсь – мне известно о ваших чувствах. Вы можете лгать сколько угодно себе и вашей чрезмерно нравственной миссис Макстон, но факты таковы – вы влюблены в меня, я люблю вас. Единственным, что, по-вашему мнению, стоит между нами, является определенная норма нравственно-этического характера. Это пройдет со временем. Допускаю, что первые дни вы будете несколько осуждать как мои действия, так и реакцию вашего тела на мои прикосновения, но это тоже пройдет. Анабель, поверьте, мы будем счастливы. Вы и я.
Вот так просто, да?
– Анабель, – мягкий вкрадчивый голос, – вы покинете дом профессора со мной, мы вернемся в поместье, и клянусь, я предоставлю вам время как подумать о сложившейся ситуации, так и принять новую реальность. Ни совершать насильственные действия в отношении вас, ни требовать, чтобы вы переселились в мою спальню, я не буду… Впрочем, нет, вы будете проводить ночи со мной в любом случае, даже если я не буду вас касаться, потребность видеть вас слишком… чрезмерна. Я не могу ее контролировать. Я уже многое не могу контролировать.
Он поднес мои ладони к губам, с нежностью поцеловал каждую и прямо спросил:
– Сколько времени вам потребуется на то, чтобы собрать вещи?
Учитывая сложившуюся реальность – всю мою жизнь!!!
Резким движением я высвободила руки, не отрывая взгляда от Арнела. Я думала. На сосредоточенное размышление у меня не было времени, так что я могла лишь судорожно думать о том, что мне делать здесь и сейчас. О возвращении в поместье Арнелов не могло быть и речи – моя репутация и так уже не отличается благопристойностью, но что от нее останется, если я проведу ночь в спальне лорда Арнела? Ничего!
Я никогда не выйду замуж. У меня никогда не будет детей. Для меня будут закрыты все двери. Я останусь изгоем до конца своих дней. И самое страшное – я потеряю уважение тех, кто стал моей семьей.
Я уже прошла через все это.
И в какие-то моменты я действительно была счастлива в доме профессора Стентона, но заканчивалась эйфория от успешного эксперимента, покидала мое сердце волна ликования после научного успеха, а потом наступала ночь, и я беззвучно плакала, невыносимо переживая боль своих утрат.
Я не могу пройти через все это снова… Не могу и не желаю. Вот только лорду Арнелу всего этого не объяснишь. Он тоже измотан, его сильно подводит зрение, и, вероятно, при взгляде на меня возникает крайне неприятное ощущение в глазах, у профессора дело доходило до приступа мигрени, но ему было проще, «Dazzle» он наложил сам и сам смог снять. У Арнела такой возможности нет, но, несмотря на испытываемые трудности, дракон сдерживается, и я не желаю даже знать, каких трудов ему это стоит. Все это можно прекратить двумя способами – заставить меня снять заклинание или же убить… опять же меня. Вот только убивать градоправитель Вестернадана не собирался. И я отчетливо понимала еще кое-что – он не собирался покидать мой дом без меня. Его намерения были очевидны.
И не менее очевидным являлось то, что мои намерения никто не станет принимать в расчет. Это дракон. Если он поставил цель – он идет к ней напролом, невзирая на препятствия и сложности. Боюсь, в глубине души лорд Арнел искренне и убежденно полагал, что поступает правильно, не ведая, что нет ничего хуже фанатичного праведника, мечом и огнем вершащего правосудие и не осознающего, что давно не спасает, а губит и убивает.
Я находилась в ужасной ситуации. Объяснять что-либо бесполезно, призывать к доводам разума бессмысленно, а звать на помощь абсолютно некого, да и глупо.
Арнел дракон, а на угрозу все драконы реагируют одинаково – уничтожают.
Но вместе с тем простым драконом лорд Арнел не был. Я вспомнила камин, вспыхнувший в промерзлой студеной гостиной – и дракон не спрашивал, о том, требуется ли мне чтобы он зажег пламя. Нет, он принял решение и осуществил его, считая, что поступает абсолютно правильно. Вспомнила я и о том, как он перехватил мою руку, так мягко и столь же непреклонно, и произнес: «Не надо. Поранишься».
Такая трогательная забота и такое отчетливое осознание – единственным моим оружием против него, единственной брешью в обороне является его забота обо мне.
Одно краткое мгновение на принятие решения.
Грустная мысль о том, что мне жаль этот кабинет… он мне нравился. И стена тоже. И окна… И даже тяжелые зеленые гардины. Совершенно определенно мне будет их не хватать, но выбора нет.
– Воды, – прошептала я, глядя на насторожившегося дракона.
О, он действительно уже неплохо знал меня и да, был настороже, но его подвела самоуверенность и мысль: «А что плохого может быть в стакане воды?» Ничего. Абсолютно ничего. В том-то и проблема, причем не моя проблема.
И когда Арнел, поднявшись, направился к столу, чтобы налить мне воды из графина, я потянулась, подняла с поверхности дивана маленький осколок почившей вазы, сжала его в ладони, и на пол упали уже вовсе не капельки слез – эти были тяжелее, и они падали, алыми кляксами впиваясь в ковер.
– Анабель! – рык, переходящий в рев.
– Transformatio! – очень тихо произнесла я.
Дракон уже начал перекидываться, едва ощутил в воздухе запах моей крови, я лишь ускорила процесс, не позволяя ему ринуться от стола ко мне.
Жуткий рев меняющего форму чудовища и мое:
– Vocantem!
Дом содрогнулся, но ни меня, ни истинный облик лорда Арнела уже было не остановить, и приговором прозвучало последнее:
– Quod vera imago!
И Арнел вырвался прочь, ломая стену и частично крышу, каким-то неведомым образом сумев прикрыть меня крылом от падающих каменных обломков, а затем в небо воспарил огромный черный дракон, собственным ревом вызвав сход снежной лавины, но этого я уже не увидела.
Увы, на этом все моральные силы покинули меня, и я упала на диван, сотрясаясь в уже ничем не сдерживаемых рыданиях.
И, к моему стыду и сожалению, лицезрение всей этой истерии досталось отважному мистеру Илнеру, который, поняв, что из дома через монолитную стену ко мне не пробраться, проник на второй этаж, приставив лестницу к разрушенной стене. А после, пытаясь одновременно и удержать меня, и осмотреть на предмет ранений, громко докладывал о моем состоянии всем остальным, также выбежавшим на двор.
И, о Боже, как же мне было совестно за свой нервный сры