в.
Лишь много позже, успокоенная мятным чаем столь существенной концентрации, что он скорее охлаждал, чем согревал, я нашла в себе силы обратить заклинание «Murum», вернула дверь на полагающееся ей место и открыла проход в разгромленный кабинет, но пробыла там недолго – моей целью было лишь захватить писчие принадлежности. Однако я не могла не отметить со всем сожалением, что нам предстоит ремонт, сложный и продолжительный.
За оцениванием имеющихся разрушений и застала меня моя добрая экономка.
– Мисс Ваерти, ступайте в спальню, простынете еще, – укрывая мои плечи пуховой шалью, попросила миссис Макстон.
Возражать я не стала и покинула место, в котором по моей вине мистерам Уоллану, Оннеру и Илнеру предстояло трудиться до глубокой ночи, спасая от снега и ветра книги, картины, предметы мебели. Все следовало перенести в другие комнаты, а утром отправляться в город и искать каменщиков, стекольщиков и плотника – стеллажи пострадали столь основательно, что проще было заменить их на новые, нежели пытаться отремонтировать старые.
«Уважаемый лорд Арнел,
Искренне благодарю Вас за откровенный разговор и возможность прийти к определенным ответам и выводам».
– Мисс Ваерти, дорогая, вам бы следовало лечь спать, – оторвавшись от чтения вечерней газеты и взявшись за вязание, произнесла миссис Макстон.
О да, следовало бы, но до того необходимо было предпринять все возможное, чтобы ситуация, подобная сегодняшней, более не повторилась.
И я вновь вернулась к письму:
«Полагаю теперь, когда Вам известен Ваш враг и масштаб возникших затруднений, Ваша жизнь наполнится событиями, решениями, реализацией решений и всем тем, чем обязан заниматься ответственный градоправитель на своей ответственной должности. Я от всего сердца сочувствую Вам и догадываюсь, что впереди Вас ждет непростая битва за независимость Вестернадана и каждого дракона в империи, но, учитывая все, что мне известно о Вас и лорде Давернетти, убеждена, что вы справитесь. И все же позволю себе дать дружеский совет – не стоит строить город, из которого законодательно нельзя уехать. Если Вы действительно с ответственностью и заботой относитесь к Вестернадану, приложите все силы для того, чтобы он стал не ужасающей тюрьмой, а тем городом, в котором хочется жить».
Это был здравый совет. Здравый, и я знала, вполне рациональный – наше правительство, о котором, увы, ныне я не могла думать без содрогания, проводило политику привлечения жителей в отдаленные северные районы нехитрыми, но эффективными методами – к примеру, снижением налоговых ставок, повышением зарплат, уменьшением количества лет трудового стажа для получения пенсии. Способов было множество, и люди с энтузиазмом селились в подобных городах на окраинах империи, принося благоденствие и процветание в ранее пустынные земли, так что… сделать Город Драконов местом, в котором захотят жить, не представлялось мне сложной задачей.
А вот продолжить данное письмо оказалось на редкость трудно.
Разум, мой разум, как и мой опыт, настойчиво требовал от меня одного – всеми силами, всеми возможными способами прекратить отношения с лордом Адрианом Арнелом. Любые отношения. И разум, несомненно, был прав, более чем прав, и все же… Я помнила прикосновения рук лорда Давернетти, и мне было гнусно от каждого из них, но могла ли я то же самое сказать в отношении лорда Арнела? Боюсь, что нет. И я едва ли понимала, отчего так, но то прикосновение к моей ладони, когда он входил в комнату покойной матушки Исабель, спасая и меня, и сестру Марису, оно тронуло и мое сердце, и мою душу.
Неужели драконы действительно способны вызывать любовь одним прикосновением обнаженной ладони?! В это верилось с трудом, для меня – с огромным трудом, но не зря же в Городе Драконов ношение перчаток было обязательным для мужчин… Как ученый я уже задумалась о том, что, возможно, что-то с прикосновениями и касаниями обнаженными ладонями действительно было нечисто, но как девушка уже могла утверждать со всей уверенностью – это не так. Единственным драконом, чьи прикосновения были мне приятны, а поддержка и забота так ценны, являлся лорд Арнел, и только он.
– Мисс Ваерти, душечка, оставьте вы это письмо и ложитесь спать! – потребовала миссис Макстон, оторвавшись от вязания.
– Увы, – тихо ответила я, – боюсь, в этом случае я едва ли получу возможность выспаться.
На вопросительный взгляд миссис Макстон я ответила лишь молчанием, после вновь взялась за перо.
Но мою домоправительницу молчание не удовлетворило, и миссис Макстон напряженно вопросила:
– Вы полагаете, этому мерзавцу Арнелу вскорости станет… легче? Поверьте, едва ли!
Мы не обсуждали случившееся, по счастью, мои домочадцы были людьми тактичными и заботливыми, а потому вопросов не последовало. Но миссис Макстон устроила себе постель в спальне профессора Стентона, где легла я, мистер Уоллан ночевал с ружьем, а мистер Илнер с мистером Оннером патрулировали периметр дома попеременно, в то время как Бетси и вовсе устроилась в подвале, со скальпелем наготове. Вопросов не было, были предприняты меры предосторожности. Все возможные меры.
– Анабель, милая моя девочка, – экономка приспустила очки и сурово посмотрела на меня поверх оправы, – я более двадцати лет прослужила у покойного профессора Стентона. За эти годы я навидалась всякого, и о драконах я знаю больше, чем мне хотелось бы. Но именно опыт проживания под одной крышей с драконом дал мне бесценные знания о физиологии данных нелюдей. Поверьте, лучше лорду Арнелу сегодня не станет. Профессора Стентона подобный «чай» лишал активности на добрые трое суток.
– О… миссис Макстон! – возмущенно воскликнула я.
– А что «миссис Макстон»? – Домоправительница вернула очки на место, вновь взялась за вязание и невозмутимо сказала: – Драконы вспыльчивы, несдержанны и порой творят, что хотят, не думая головой. Профессор Стентон всегда был не против, невзирая на последствия, приударить за очередной леди. А последствиями подобных связей часто становились вызовы на дуэли, на коих профессор никогда не избегал по причине феноменальной меткости – о, он мог с расстояния в двести шагов попасть в пчелу, жужжащую над цветущей яблоней! И, мисс Ваерти, вы даже не представляете, сколько жизней я спасла, просто подобрав нужный состав чая.
Воистину, человеческая находчивость не имеет себе равных.
– Лорд Арнел сильнее, – после некоторых размышлений заметила тихо.
– Так и концентрация чая была существеннее. – Миссис Макстон весело подмигнула мне.
Затем вновь положила вязание на колени и уже без тени улыбки спокойно произнесла:
– Мисс Ваерти, дорогая моя девочка, ложитесь спать, утро вечера мудренее, а утром, поверьте, мы найдем и выход, и строителей.
Напоминание о строителях окончательно лишило меня сил. Моральных. Магические, по моему внутреннему ощущению, все росли и росли, и я уже подумывала о том, что следует, возможно, проверить себя с помощью магизмерителя, но… будет ли у меня время на это?
– Меня весьма тревожат некоторые моменты, – тихо произнесла я, сжимая писчее перо.
– Какие же? – Миссис Макстон обратилась в слух.
Что ж, я не видела смысла утаивать терзающие меня мысли:
– Первое – откуда у драконов столь сильная нелюбовь к числу «четыре» во всех его проявлениях. Второе – почему лорд Арнел столь упорно напоминал мне о том, что все изменилось, едва я вошла в его дом не в статусе гостьи. И третье… – Помолчав несколько мгновений, все же произнесла: – Почему лорд Арнел ведет себя столь… непоследовательно.
Моя почтенная экономка некоторое время держала паузу и лишь после произнесла:
– Число «четыре» – да, вы правы, драконы избегают его, но причины мне неизвестны. Поместье Арнелов… – секундная пауза, – а знаете, я выясню. Съезжу завтра к миссис МакАверт. А что касается лорда Арнела, боюсь, эту загадку нам еще только предстоит разгадать с вами. И эту, и множество других. К примеру, меня крайне беспокоит присутствие в городе двух виверн, и если одна себя контролирует, то место нахождения второй… Это меня действительно беспокоит.
Меня почему-то значительно больше беспокоил лорд Арнел, но я побоялась говорить об этом. А потому вернулась к письму, которое собиралась вручить дракону, едва он появится на моем пороге, избегая необходимости высказывать все это лично. У меня имелось весьма основательное опасение, что наша встреча произойдет ранее утра, а не через несколько дней, как считала миссис Макстон.
«Лорд Арнел, я не люблю Вас. Не люблю и никогда не любила. И я пишу это не для того, чтобы уязвить Вас, но с целью объяснить и дать Вам возможность понять меня и мои чувства. В том темном коридоре Вы спросили, о чем я думаю, глядя на Вас. Что ж, с моей стороны будет правильным и честным все же ответить».
Драконы чувствуют ложь, не все драконы, но, полагаю, именно этот действительно ее ощущал, однако всегда есть способ обойти прямую ложь – к примеру, изложив ее письменно.
«Я видела свои мечты, лорд Арнел. Глядя на Вас, я видела свои мечты о муже, семье, детях и том тихом спокойном счастье, которое никогда не сможете дать мне Вы. Я взирала на Вас и думала о Вашей холодности и неуступчивости, о Вашей сути, о Ваших способностях и возможностях. Вы волевая и жесткая натура, лорд Арнел, Вы тот, кто способен удержать штурвал корабля в любой шторм, Вы из тех, чье имя остается в истории, в чью честь называют города и скверы, кому посвящают музеи. Вы дракон с невероятными возможностями… но я не люблю Вас. Восхищаюсь, после последних событий в чем-то ненавижу, но не люблю. Я не наивная робкая юная дебютантка, способная влюбиться в самого красивого мужчину на балу. Мне двадцать четыре, я взрослая, разумная и четко осознающая, чего хочу, девушка. И потому я отчетливо понимаю: жизнь с Вами – это не та жизнь, о которой были мои мечты».
Я перечитала написанное несколько раз и сочла все более чем удовлетворительным. Печальным, но удовлетворительным.